рабочий день, у меня и в мыслях не было: надо заниматься домом и ребенком.
Реакция мужа на мой выход на работу была неожиданной.
пару месяцев. Поработаешь до Нового года, а там второй семестр начнется,
будешь учиться.
что Ландау после той ссоры ни разу к разговору об институте не возвращался.
семестра, но это не страшно, я тебя подготовлю, сдашь экстерном экзамены за
первый семестр третьего курса, а с февраля, как раз после зимней сессии,
начнешь ходить на занятия. Завтра же поезжай в институт и напиши заявление с
просьбой восстановить тебя. Не забудь все документы взять с собой.
помню, чему меня за два первых года в институте выучили, а он хочет, чтобы я
начала учиться прямо с третьего курса.
институт, или в том же самом восстанавливайся на первый курс. Если ты
боишься экзаменов - так выбрось это из головы, я подготовлю тебя к любым
экзаменам, хоть по химии, хоть по истории, хоть по иностранному языку.
Только учись.
обойтись, у него на все найдется ответ. У меня не хватало смелости
признаться, что я вообще не хочу учиться, и я решила немного потянуть время,
прикармливая своего гениального Ландау обещаниями пойти куда надо и все
сделать, чтобы с февраля продолжить учебу. До февраля еще дожить надо было.
восстановилась, дошло до скандала. Муж кричал, я плакала. Ребенок,
естественно, тоже плакал, потому что не понимал, из-за чего стоит такой шум.
Я выпросила себе еще год.
небесными, если я опять останусь дома.
мужу, что я не хочу учиться. НЕ ХОЧУ. И не буду ни за какие коврижки. Я хочу
сидеть дома, работать на полставки, если уж закон этого требует, и быть
ПРОСТО ЖЕНОЙ и МАТЕРЬЮ. Почему это нельзя? Кто сказал, что должна быть с
высшим образованием?
ребенку не нужна просто мать. Ты должна быть достойна нашей семьи, а в роду
Данилевичей-Лисовских все имели хорошее образование и были лучшими в своей
профессии.
семья - это твоя семья, со всеми своими тараканами, а я - это я. Дай мне
жить моей собственной жизнью. Я не могу быть похожа на твою полоумную бабку,
которая знала хренову тучу языков, даже никому не нужный древнегреческий.
Зато я умею так готовить жаркое и печь пироги, как не умела ни одна женщина
в твоем роду, можешь мне поверить.
труднее и труднее. Ландау в конце концов объяснил мне, что я могу быть какой
угодно и жить какой угодно жизнью, но если я хочу оставаться его женой, то я
должна быть достойна. И его бессмертного рода, уходящего корнями во времена
мамонтов и динозавров, и его самого как достойного представителя этой семьи.
матери. И я просто не имею права жить в семье, которая не соответствует
требованиям наших традиций.
была академиком, - я еще пыталась сопротивляться, - а ты же не считаешь ее
недостойной. Наоборот, ты гордишься ею и хочешь быть достойным ее памяти.
Если она могла себе позволить жить так, то почему я не могу?
букашку. Но он сдержался.
готова была продолжать научную работу, как только я немного подрасту. Она
любила свою профессию и мечтала о том, чтобы посвятить ей всю свою жизнь и
стать первой и уникальной в своем деле. Мама совершенствовалась в своей
профессии даже тогда, когда сидела со мной дома, и только благодаря этому я
стал тем, чем стал. Она не виновата, что ей пришлось умереть, не дожив до
того дня, когда можно будет меня отпустить в свободное плавание. А ты -
совсем другое дело. Ты вообще не хочешь учиться, ты больна умственной ленью
- Ты даже думать не хочешь, ты хочешь только руками работать. Уникальных
домохозяек в нашей стране нет. Мне не нужна такая жена. В последний раз
предлагаю тебе подумать и решить: или ты получаешь образование и всерьез
занимаешься своей профессией, или мы расстаемся.
он или одумается, или просто махнет рукой на попытки сделать из меня то, что
ему хотелось, и примет то, что есть. Однако любимый супруг начал планомерно
выживать меня. Нет, он не бил меня и ничего такого не делал, он просто ясно
давал мне понять.
было бы сказать "к нему", но тогда я еще не вполне прозрела и потому наивно
думала, что "к нам". Ландау уже был доктором наук и каким-то там лауреатом,
и в гости званы были крупные деятели, профессора, академики и начальники.
Прием по случаю получения мужем не то очередного звания, не то очередной
премии. Я, конечно, разволновалась: как их принять, что приготовить, как
стол накрыть, что надеть, как причесаться. За все годы, что мы жили вместе,
это был первый такой ответственный прием. Я даже книжки специальные
полистала насчет коктейлей и как их подавать. Короче, в лепешку собиралась
разбиться, но не осрамиться.
президента не стыдно пригласить. Стала я наряды примерять, и выяснилось, что
я после родов и домашних пирогов ни во что нарядное не влезаю. Все наряды
шились раньше, до замужества, а потом я в основном в брюках да свитерах
ходила. Брюки, конечно, фирменные, дорогущие, из-за границы привезенные, но
ведь я в них уж сколько по магазинам да на работу пробегала. Мне и в голову
не приходило вставать на весы, уверена была, что раз я спортом всю жизнь
занималась, то мне полнота не грозит. Не то чтобы я раздалась до неприличия,
нет, в зеркало когда смотрелась, казалось, что фигура осталась прежней. АН
нет, чуть-чуть расползлась, глазу-то незаметно, а платью - даже очень.
Расстроилась я до невозможности, мужу говорю:
поняла, что к чему.
свободна. Пойдешь лучше с сыном займешься. Как я представлю тебя в качестве
своей жены? Ты же безграмотная, необразованная, ты и двух слов в нашем
разговоре не поймешь. Мне будет стыдно за тебя. Не хочу срамиться перед
коллегами и начальниками.
расставаться со сказкой, уж очень славно все начиналось, и казалось, конца
этому счастью не будет, и вот тебе, пожалуйста... Я решила гордость на время
спрятать и еще поцарапаться в борьбе за семейную жизнь. А вдруг, думала,
что-то изменится, переломится.
отдал мне ту двухкомнатную квартиру, в которой не хотел жить сам. Я, честно
признаться, рассчитывала на его благородство и думала, что он меня оставит в
роскошной бабкиной квартире, а сам переедет в "двушку", всетаки он один, а я
- с ребенком, но не тут-то было. Да ладно, мне ли жаловаться...
тех же: очаровательная Иришка в узких соблазнительных брючках исполняла роль
хозяйки, Мишаня Доценко, вырядившийся в какой-то невероятный по степени
модности джемпер, блистал остроумием, только вместо соседа Котофеича за
столом восседал Сережка Зарубин, опер из Центрального округа. Я знал его
совсем мало, видел до этого всего один раз, но Аська сильно хвалила
мальчишку, им летом довелось вместе дело раскручивать. Диспозиция войск была
прозрачной как стекло: Доценко уже поплыл от Ирочкиных достоинств и придумал
какой-то информационный повод, чтобы заявиться в гости. Зарубина же он
притащил в качестве подтверждения невинности своих намерений, и вот тут
крылась большая Мишенькина ошибка. Ибо Сережа, как мне известно, был
холостяком, причем вовсе не закоренелым, то есть вполне пригодным для
вступления в брак. И глупый Мишка своими руками (или в собственном кармане?)
принес в дом к своей избраннице эту пороховую бочку, на которой теперь сам
же и вынужден сидеть. У Сережи есть только один недостаток - ростом не
вышел, но в случае с нашей миниатюрной Ируськой это не препятствие, ниже ее
могут быть только лилипуты. Непременный элемент мизансцены - Гришка -
торжественно восседает на руках у Зарубина, изучая степень крепости ниток,
которыми пришиты пуговицы на его рубашке. Ребенок явно больше доверяет
Сереге, и Мишане следует обратить на это особое внимание, если он хочет
добиться успеха.
Корнев Павел
Сертаков Виталий
Корнев Павел
Сертаков Виталий
Ильин Андрей
Куликов Роман