вытарчивающими из обледенелой земли, как корни гнилых зубов из заморо-
женной для удаления челюсти. Кое-где среди нищеты и убожества уже пос-
тавлены новые особняки современных хозяев жизни. Через несколько лет это
будет дорогой и престижный район: центр, прекрасный вид на Задонье, све-
жий речной воздух. Недаром Тахир активно отселяет проживающую там бедно-
ту и готовит зону коттеджной застройки...
фактически отдать ему банк, ну и что? Подошли двое на темном пустыре к
девушке: "Раздевайся!" За что их судить? Или поймали втроем парнишку:
"Слышь, брат, дай шапку, а то холодно... И перчатки заодно, да и куртеш-
ку - вишь, какой мороз..." И их вроде надо оправдывать: не били, не гро-
зили, ножи не показывали. Попросили по-хорошему, он и отдал. Еще и вино-
ват остался - адвокат кричит: "Почему отдавал, если не хотел? А если хо-
тел, зачем в милицию побежал?"
понимает. Так вроде должны с голоду помереть, ан нет - живут припеваючи
и жизни радуются.
тертый, опытный, потому и хотел услышать его слово. А чего тут гово-
рить... Ясное дело... Тахир знает, на кого "наехал", и не боится, прет
как танк. Сейчас сильней тот, у кого больше денег, но тот, может, и по-
богаче банка. А может, на другое рассчитывает: что очко сыграет, испуга-
ются. Потому что сейчас они уперлись лбами на бревне над пропастью,
дальше только один пройдет. После того, что сказал Тахир, других слов не
произносят. Мол, извини, Владимир Николаевич, я вчера глупость сморозил,
предложил мне все отдать и по миру голым пойти, так я пошутил, ты не бе-
ри в голову...
получит пулю в башку. Причем не через год или два, а в понедельник или к
концу месяца. Что остается делать? Если яйца резиновые, отдавать банк.
Только завтра у тебя могут и жену попросить... А если яйца железные -
первому засадить маслину. Те, что вокруг, хоть так, хоть так придурятся:
кто, да за что, да какой хороший человек был. Кодла, правда, мстить под-
пишется, но к этому надо быть готовым... К тому же, когда главный вопрос
решится, генералы оставшегося поддержат: проведут рейд, оружие понахо-
дят, уголовные дела возбудят, да побросают неудачников за решетку. Но
только потом, когда выяснится, у кого яйца крепче...
гом все бело, только лед блестит над стылой водой, да у того берега бук-
сир проложил дорожку - тянется вдоль набережной полоса темно-белого кро-
шева. А выше придонских районов - новые кварталы, громады трех шестнад-
цатиэтажек, высотка "Интуриста", да стела в честь Победы - несуразная
золотая баба, беспомощно раскинувшая ноги на двадцатиметровой высоте,
будто бежит куда-то...
лал ход первым и, конечно, подготовился к "оборотке". Усиленная охрана,
дветри дежурные бригады с автоматами и гранатами, и сам он сейчас весь
словно большое ухо, неспроста подослал этого психопата с микрофоном. Од-
но неосторожное слово, один намек - и кранты! Всех перестреляет или
взорвет, хоть скопом, хоть поодиночке! А если специалистов искать, слу-
шок вполне может просочиться...
крик к далекому крошеву темной воды и осколков серого льда.
нам конец.
дня. Ждут команды.
до будет только вывести их на него. Не привлекая лишних людей.
плечи и сильно прижал. - Холодно! Выпить хочешь?
задело какой-то нейрон в мозгу Тимохина, развилось в ассоциативную це-
почку, в конце которой находился конкретный факт.
несмотря на возникшее между ними доверие, Юмашев может и не ответить.
У меня создалось впечатление, что он кого-то искал...
но к машине. С четырнадцатого этажа гостиницы "Интурист" рассмотреть их
было, конечно, нельзя.
рыта льдом.
от Тиходонска, в Кузяевке. С годами название поселка превратилось в имя
нарицательное, и в обыденную речь тиходонцев прочно вошли двусмысленные
обороты типа: "Ему уже давно место в Кузяевке", "По тебе Кузяевка пла-
чет", "Ты что, из Кузяевки вернулся?"
тому что все они считались психическими больными и без лишней шумихи и
судебной волокиты попадали на первый этаж режимного блока, где подверга-
лись лечению без ограничения срока, до полного выздоровления. Старший
лейтенант, капитан, а в последнее время майор Ходаков курировал кузяевс-
кий комплекс, он-то и определял - выздоровел пациент или еще нет.
двор, подивившись невиданному ослаблению порядка. Слева, за глухим, об-
несенным колючей проволокой забором виднелись верхние этажи режимного
блока. Сейчас здесь остались только проходящие экспертизу подследствен-
ные: убийцы, поджигатели, насильники, растлители малолетних.
прошел к длинному трехэтажному зданию, часть которого занимала кафедра
Тиходонского мединститута, а часть - отделение острых психозов. Там же
располагалась и администрация больницы. Стены здания недавно были выкра-
шены в грязно-желтый цвет, на окнах, как и повсюду, металлические решет-
ки. Внутри помещение изрезано запертыми дверями. Пахло пылью, сыростью и
человеческим горем.
министрации дверь была открыта. Вытертая до тканой основы дорожка из
красного ковролина, горшки с пожухшими цветами в проволочных подставках,
мятые шторы на окнах, стенд с фотографиями лучших врачей, стенная газета
"За разум!" - все осталось, как много лет назад. Ходакову показалось,
что и номер газеты все тот же.
и раньше подбирал в секретари студенточек, а потом несколько лет опекал
их и, как сам говорил, "воспитывал". Курирующий опер должен выявлять
слабости обслуживаемого контингента, поэтому Ходаков знал, где, как и
какими способами главврач "воспитывал" своих подопечных.
ресницами.
больных, только более надоедливыми.
шам.
фона... Либо он вскочил и бегом бросился встречать гостя. Потому что
дверь распахнулась мгновенно.
нутой радостью пропел он, как будто Ходаков все прошедшие годы оставался
действующим куратором. Вот что такое старая закалка...
менились...
главное - утратил импозантность профессионального жуира. Обычный седой
дядечка пенсионного возраста. Скоро у него появятся проблемы с "воспи-
танницами". Если уже не появились.
платяной шкаф рядом со своим.
судьбами в наши края, что хорошего в жизни?