каждое слово? Все остальные пассажиры дремали или читали, а эти все не могли
наговориться.
спросила синяя дама.
грим?
"Запорожцем"... да что я, в самом деле, разглядывать его буду?
гостиницы. Спрашивала всех подряд, сколько это будет стоить - подъехать
завтра к концертному залу и оттуда в аэропорт. Все заламывали такие суммы,
что у меня волосы вставали дыбом. Я просто из принципа не хотела им
уступать. А этот попросил немного.
вызова, и стюардессе пришлось уйти в другой конец салона, не дослушав
разговор.
моложе. Прямая, тонкая, легкая, никаких морщин, чистая гладкая кожа.
Довольно широкие бархатно-черные брови, и такие же черные густые ресницы, не
требующие туши. Это создавало странный контраст со светлыми, орехового
оттенка волосами и светло-карими глазами, цвет которых менялся в зависимости
от освещения. В полумраке они казались почти черными, как горький шоколад,
при ярком солнце становились прозрачными, как гречишный мед.
улыбалась, и лицо ее казалось слишком строгим для молодой красивой женщины,
у которой все в порядке.
пятнадцать у нее был взгляд сорокалетней женщины, грустный, бесстрашный,
всепонимающий.
Елагин, когда впервые увидел свою дочь, недельного младенца. Он побаивался
младенцев. Не знал, как притронуться, как взять на руки. Девочка казалась
ему такой хрупкой и беззащитной, а собственные руки такими грубыми и
неловкими, что Сергей Александрович только смотрел на ребенка. Любовался.
Пытался угадать, что там происходит в новорожденной таинственной душе, как
преломляется мир этим странным взглядом. Елагин даже стихотворение написал о
том, что глазами детей глядят на людей ангелы. Впрочем, в ангелов он не
верил. Это был просто поэтический образ.
корреспондент популярного молодежного журнала. Это так трогательно -
известный поэт, киносценарист с семейством. Жена, молодая, очень красивая
киноактриса Виктория Рогова, и крошечная девочка, младенец во фланелевом
чепчике, с огромными, невозможными глазами.
загадочной улыбкой. Сергей Елагин устремил насмешливый взгляд куда-то вдаль,
держал ребенка неловко, на вытянутых руках, как бы отстраняя от себя.
Крошечная Вероника смотрела прямо в объектив. Многие потом говорили,
разглядывая фотографию в журнале, что таких огромных, таких печальных глаз
вовсе не бывает у младенцев.
фотограф даже отправил снимок на фотоконкурс и получил третье место.
заплакала еще жалобней Виктория сказала ей: "Ш-ш!" Все ушли на кухню пить
чай, сухое вино и до рассвета говорить о кино, о поэзии.
голову и кричал:
Виктория, ожесточенно хлопала дверцей холодильника, гремела ложкой в
кастрюле, размешивая комкастую молочную смесь, относила теплую бутылку в
комнату и совала Нике в рот резиновую соску. Ника жадно пила искусственное
молоко и засыпала.
странного, короткого периода, который принято называть оттепелью. Каждая
подборка его стихотворений становилась событием. Фильмы, снятые по его
сценариям, имели колоссальный успех.
о гении? В том, что Сергей Елагин - гений, никто не сомневался. У него были
все повадки гения - сложный характер, рассеянность, непредсказуемость,
приступы тяжелой хандры, творческие кризисы, искания, метания, беспорядочные
связи, ночные попойки на славных московских кухнях рядом с именем Сергея
Елагина всегда звучало красивое и загадочное словосочетание "трагедия
художника". Сергей Александрович трагически женился на хорошенькой,
талантливой актрисе Виктории Роговой, которая была, конечно, ему не парой.
Говорили, что она для него слишком примитивна.
кинематографистов, причем не в панельной "хрущобе" где-нибудь в Черемушках,
а в добротном доме послевоенной постройки, в самом центре Москвы. Но и в
этом был отчетливо виден мрачный трагический отблеск. Гения заедал быт.
Разве дело художника клеить обои, вешать книжные полки и покупать кухонный
гарнитур?
"Юности" и в "Новом мире". Стоило ему черкнуть пару четверостиший, и они
моментально появлялись на журнальных страницах. Это тоже было по-своему
трагично, ибо настоящий гений должен оставаться непризнанным и гонимым.
жадное тело. Совсем не оставалось времени и сил на творчество. Начинался
очередной роман, и это мешало работать. Кончался роман, и это мешало
вдвойне. Примитивная Виктория его не понимала и билась в ревнивой истерике.
Ну как же можно творить в таких условиях?
надтреснутого голоса мешал Елагину сосредоточиться.
хотел есть, что не мог написать ни строчки. Приходила какая-нибудь молодая
хорошенькая поклонница, приносила и готовила еду. Он наедался, его клонило в
сон, и капризное вдохновение улетало прочь.
не ждал. У Виктории сорвались съемки. Слишком поздно узнала она о своей
беременности. На главную роль взяли другую актрису Сергей был занят
трагедией своей мятущейся души. Какой ребенок? Зачем? Почему?
энергичными и уходить на пенсию, чтобы возиться с маленькой Никой, не
собирались. К тому же отношения между родственниками сложились невозможные.
Никто ни с кем не разговаривал годами, все захлебывались взаимными
претензиями. Творческие метания Сергея Елагина были жерновами, которые
перемалывали в пыль все, в том числе и родственные связи.
пятидневку. На все лето отправляли на дачу с детским садом.
животе.
угол. Чтобы знала, как со старшими разговаривать. А то ишь, умная нашлась!
Уставится своими глазищами и смотрит. Не ребенок, а наказание.
строю. Она отставала или забегала вперед. Ей не нравилось держаться за
потную ладошку товарища.
кричали и оставили в покое.
почему ты не поешь? Она не могла петь хором. Не могла - и все.
полдника. Чтобы знала. А то ишь, умная!
где-то там, в ячменном поле, между высокими колосьями, мелькнула светлая
голова ее мамы. Она бросилась бежать босиком по влажной колючей земле,
продираясь сквозь гигантские колосья, как сквозь джунгли. Она бежала, ничего
не видя перед собой, кроме прекрасного улыбающегося лица, самого любимого на
свете. Ну конечно, мама приехала, чтобы забрать Нику домой, в Москву.
ребенка, спросила чужая светловолосая женщина, которая шла по тропинке через