происходит, Алиса?
поставила на стол. Деннис шагнул к ней, внезапным хищным движением притянул
к себе и, прижав губы к ее уху, выдохнул:
***
фотографий, стряхнул песок и спрятал под свитер, за брючный ремень, не
разглядывая. Он едва успел вернуться назад, в палатку, улечься на циновку и
закрыть глаза. Немец вошел, пригнувшись. Он был один, без своей сумасшедшей
подружки.
рядом. - Как вы себя чувствуете?
просто в дерьме, а в полной неизвестности, бьют, вкалывают лошадиные дозы
снотворного? - медленно проговорил Бренер, не поднимаясь и не открывая глаз.
- Ваша боевая подруга скоро меня прикончит. Вы обещали, что мы отправимся в
Россию. Какого черта мы здесь торчим?
Простите, по-моему, вы не настоящий бандит. Как-то все у вас несерьезно.
быть, с вами все в порядке.
потому, что у вас какая-то любовная драма? Честное слово, я не проболтаюсь
вашей психопатке.
- он покачал головой, - нехорошо подслушивать, профессор, в вашем-то
возрасте.
хрустом, - и ничего я не подслушивал. Просто ваша Инга так орала, что даже
верблюды все поняли.
нее, профессор. Она обошлась с вами довольно грубо. Но у нее не было выхода.
Вы тоже вели себя не лучшим образом. Она отвечает за вас.
извиняетесь за Ингу. А за себя не хотите? Она отвечает за меня, вы отвечаете
за эту вашу идиотскую операцию и желаете при этом остаться джентльменом?
терпится поглядеть, как поживает мой подопытный кролик. Ваш тезка, между
прочим. Тоже Карл. Белая шерстка, красные умные глазки. Милейшее создание. Я
привил ему такую гадость, что бедняга должен был непременно издохнуть.
Однако выжил. Знаете ли, я не ожидал такого счастливого исхода.
улыбнулся. - И вам не жалко мучить животных?
из тех, кто имеет человеческий облик. Остальные девяносто - двуногие
существа, бессмысленные, безобразные. Вы тоже так думаете, профессор. То,
чем вы занимаетесь в своей лаборатории, говорит само за себя. Пули и бомбы
куда гуманней ваших вирусов. - Он произнес это очень быстро, на одном
дыхании, и поднялся. - К сожалению, мне пора.
Настоящий, заснеженный московский двор. Разве можно не узнать? Вдали виден
шпиль московской "высотки". Что это? Пресня? Университет?
целится снежком в объектив, смеется... А вот - тот же двор. Молодая женщина
в дорогой дубленке. Раньше так одевалась только партийная и торговая элита
да народные артисты. Теперь, говорят, многие в Москве одеты дорого и
красиво. В метро ездят дамы в соболях и норках...
снимок сделан здесь, в Эй-лате. Ну разве можно было такое себе представить в
семьдесят восьмом?
палатку вошла Инга, держа в руках стандартную коробку с едой из придорожного
кафе.
знает русоволосую женщину с фотографий. Еще бы не вспомнить. Алиса
Воротынцева, дочка соседей по Трифоновке. Лисенок...
Глава 15
глядел перед собой. Голова гудит, во рту помойка. Нельзя так напиваться в
его возрасте. Нельзя. Однако пережить ту мерзость, которая" обрушилась на
него вчера вечером, без пол-литра водки просто невозможно было. И он
выглушил эти пол-литра в полном одиночестве в своей малогабаритной
двухкомнатной квартире в Сокольниках. Он пил и матерился, про себя и вслух.
Как мог он, прожженный, знающий цену всему в этой дерьмовой жизни, прошедший
огонь, воду и медные трубы, Чечню и Сараево, трущобы Нью-Йорка и бардаки
Амстердама, проколоться на пятнадцатилетней смазливой соплячке? Он-то,
идиот, думал, девочка от него в восторге, девочка искренне, бескорыстно
любит его.
осталась только треть, а в глазах стояли слезы, он дошел до того, что
трагически засомневался в своих мужских достоинствах.
подумал, что, в общем, не так все страшно, ибо в итоге ни копейки он не
выложил. Была бы пятнадцатилетняя Мария Петровна Устинова чуть терпеливей и
хитрей, могла бы запросто вытянуть из него и две тысячи, и десять тысяч. Вот
тогда он был бы полнейшим кретином.
прямо в партийной униформе. Хорошо хоть ботинки догадался снять.
это сотовый телефон, и минут пять искал его под кроватью, на тумбочке, на
журнальном столе, наконец обнаружил в кармане куртки, которая валялась на
полу у кровати.
утро. Вас беспокоит корреспондент журнала "Плейбой" Вероника Суркова. Я бы
хотела взять у вас интервью. Когда вам удобно со мной встретиться?
похмелья, не отказывал журналистам. Главное - постоянно везде мелькать: на
телеэкране, на страницах газет и журналов. Не важно, что пишут, пусть даже
помоями обливают. Лишь бы писали. Стоит исчезнуть из поля зрения драгоценной
публики хотя бы на пару месяцев - и сразу забывают, кто такой, как зовут.
Знаменитостей много, а публика капризна и забывчива.
журнальном глянце, и похмелье немного отпустило.
часа через полтора?
адрес.
растворил в стакане шипучую антипохмельную таблетку, потом сварил себе
крепчайший кофе. Ровно через полтора часа раздался звонок в дверь.
худенькая, белокурая, с большим чувственным ртом и тонким, чуть вздернутым
носиком. В первый момент он даже не понял, почему так тревожно вздрогнуло
сердце. Остатки похмельной головной боли как ветром сдуло.
сорокапятилетняя графиня де Рожен, не чужая, надменная Ирка, вероломно
бросившая его в Нью-Йорке и разбившая всю его жизнь. Нет, это была девочка
Ирина из того счастливого и страшно далекого семьдесят первого года, в
котором остался огромный, кровоточащий кусок его души.
пожал руку корреспондентке Веронике Сурковой, помог ей снять шубку, проводил
в комнату, усадил в кресло.
она.
первого. Узкие черные джинсы, расклешенные от колена, черный свитер "лапша"
с высоким воротом.
шоколадных конфет с коньячной начинкой. Его любимых.
Там вы так красочно описали, как голодали в Нью-Йорке и как вам хотелось
шоколаду, что я не удержалась. Не смогла прийти к вам с пустыми руками.