За прилавком восседал пожилой китаец в черном халате и темной шапочке с
яшмовым шариком наверху. Столь старомодное одеяние былых мандаринов Мазур
видел лишь на какой-то картинке. Вместо того, чтобы умиляться очередной
экзотике, он прагматично подумал: а ведь в таком вот широченном рукаве
можно спрятать не то что кольт а, пожалуй что, даже парабеллум
артиллерийской модели, самый длинноствольный и габаритный из всех своих
собратьев...
Однако китаец и не подумал выхватывать из рукава нечто огнестрельное - он
вежливо поклонился, самым церемоннейшим образом, собрал морщины в улыбку и
осведомился:
- Господ интересуют редкости? В таком случае они сделали удачный выбор,
переступив порог моего скромного заведения...
Мазур ответил ему в тон:
- Не имеем ли мы чести видеть перед собой почтенного Хоп Сина?
- Это для меня честь, господа, - узнать столь неожиданно, что мое
ничтожное имя известно даже за пределами этой убогой лавки... Счастлив
буду предложить вам все, на чем остановится ваш благосклонный взгляд
истинных ценителей прекрасного.
- Боюсь, дело обстоит несколько иначе, - сказал Мазур, чувствуя, что не
может вырваться из тенет вязкого церемонного стиля. - Это мы хотели бы
кое-что вам предложить - тот самый товар, что вам обычно посылает
почтенный Абдаллах, староста острова Чедангари...
Морщинистое личико не изменилось ни на йоту. "Вот это школа, - уважительно
констатировал Мазур. - Нет, супротив желтых мы все равно, что плотник
супротив столяра... Это нас долго дрючат в засекреченных школах, а у него
умение владеть лицом - врожденное, зуб даю..."
Старикан бесстрастно сказал:
- Обычно эти товары привозил господин Джонни...
- Море полно случайностей, увы, - сказал Мазур, едва не поправив
несуществующий смокинг. - Одна из таких и настигла господина Джонни - я
имею в виду случайности безвозвратные...
- Это печально... - сказал китаец. - Как здоровье господина Абдаллаха? Как
поживает его очаровательная дочь... я, скудеющий умом под грузом лет,
запамятовал ее имя...
- Лейла, - сказал Мазур. - Мою супругу зовут Лейла.
- Ах, вот как? Примите мои поздравления, любезный господин, женитьба
знаменует переход человека в иное, более ответственное состояние,
поднимающее его в глазах общества...
А вслед за тем он с самым непроницаемым выражением лица задал еще
несколько вопросов - пустяковых вроде бы, но точно на них мог ответить
только тот, кто и в самом деле обжился на острове, тот, кто знал детали,
непредусмотренные никакой легендой.
Вот только Мазур мог ответить на них моментально и безошибочно. "Ага,
понятно, - подумал он без всякой растерянности. - Источник такой
осведомленности ясен. Наш, островной китаец. Разумная подстраховка в столь
специфическом и потаенном бизнесе, как торговля вразвес комодскими
варанами, за которую и я, и он можем огрести приличный срок по здешним
законам..."
- Прошу вас, господа, - произнес китаец и с неожиданным для его преклонных
лет проворством выбрался из-за стойки и направился в дверной проем. -
Простите старику его неуемное любопытство, продиктованное
затворничеством...
В комнате с низким столиком стульев, разумеется, не оказалось, но Мазур
уже кое-как научился сидеть на полу, поджав ноги, хотя у него, конечно,
получалось не столь ловко, как у Пьера. Старик проворно поставил расписной
чайник, чашки, блюдечки с чем-то ярким и непонятным. Зная китайские
привычки, эти яства с равным успехом могли оказаться как яблочным
мармеладом, так и мышатами в сахарной глазури... Ничего не поделаешь,
пришлось отведать согласно кодексу воспитанного гостя. "Пожалуй, все-таки
не мышата, - решил Мазур, осторожно посмаковав тающую во рту сладость. -
Хотя кто его знает..."
Многословно и церемонно извинившись за то, что вынужден ненадолго их
оставить, старик вышел, шурша шелковым халатом.
- Ну что ты насторожился? - тихонько спросил Мазур. - Не зарежут же нас
тут, я думаю, так бизнес не делают...
- Я им в жизни не доверял, не доверяю и доверять не буду, - так же тихо
признался Пьер, передвинувшись так, чтобы сидеть лицом к дверному проему.
- Хлебнул в свое время. Улыбаются с непроницаемой рожей, а потом палят в
спину...
- Пессимист вы, мон ами, - сказал Мазур. И засмотрелся, неумело
притворяясь перед самим собой, что им движет лишь чувство прекрасного, не
отягощенное более приземленными помыслами.
В дверном проеме появилось грациозное, пленительное видение.
Очаровательная до полной невозможности молодая китаянка с прекрасным и
свежим личиком, напоминавшая одну из принцесс с храмовых росписей, - то ли
ту, что рубила в капусту водяного дракона, то ли другую, уверенно и
властно восседавшую на золотом троне. Правда, во всем ее облике не было ни
капли древней экзотики - светлые брючки, белая рубашка с небрежно
закатанными рукавами, в распущенных волосах поблескивают синими и красными
стекляшками заколки-бабочки, современные часики, маникюр... "Спасу нет,
дочь его хороша", - подумал Мазур, дважды, если разобраться, соломенный
вдовец.
- Позвольте представить, господа... - сказал старикан, возникнув в комнате
неведомо когда. - Моя верная помощница, главное сокровище в этой пещере...
- Здравствуйте, - сказала девушка, одарив их ослепительной улыбкой и
присев напротив. - Я студентка, подрабатываю здесь благодаря доброте
мистера Хоп Синга. Родом я с этого острова, но у нас, индонезийцев,
чересчур вычурные и смешные для европейца имена, поэтому зовите меня на
китайский манер - Мэй Лань...
Пьер хрипло сообщил, что он - Пьер.
- Джимми, - сказал Мазур.
"Если ты - индонезийка, то я - микронезийский папуас, - подумал он тем
временем. - Натуральнейшая китаянка, не сойти мне с этого места... А
впрочем, пусть ее. Красивая девушка вправе придумывать себе любое имя и
любую биографию, почему с национальностью должно быть иначе?"
- Быть может, господа, позволим себе немного поговорить о делах? -
вопросил почтенный Хоп Синг.
И вот тут-то началась настоящая передряга. Узнав примерное количество
товара и его ассортимент, старикан предложил цену, которая даже на взгляд
Мазура, не особо изощренного в торговле драконятиной, была, мягко скажем,
чрезмерно занижена. Мазур, разумеется, назвал свою - он помнил, какую долю
получал тесть, а потому прикинул, сколько прикарманивал Джонни, сколько
это составляло в итоге.
Хоп Синг с мягкой улыбкой немного увеличил свою. Мазур свою снизил, но не
особенно. Минут десять они, состязаясь в дипломатии и церемонных оборотах,
жонглировали цифрами. Старик ласково упирал на то, что товар, мягко
говоря, специфический, и почтенные господа в случае, если их сделка
сорвется, вряд ли пойдут торговать им на улицу с лотка, - а время меж тем
течет и товар портится. На что Мазур непреклонно возражал: бизнес есть
бизнес, нельзя сказать, что они с господином Пьером испытывают острейшую
нужду в деньгах, на жизнь и без того хватает. А раз так, бывают в торговле
ситуации, когда товар предпочтительнее вышвырнуть в море к чертовой
матери, чем сдавать его по бросовой цене...
После долгих словопрений пришли, наконец, к доброму согласию. Китаец
платил в несколько раз больше, чем предлагал сначала, - но и поменьше все
же, чем с самого начала запрашивал Мазур.
Потом началась деловая суета. Очаровательная Мэй Лань в два счета
подогнала старенький фордовский пикапчик; кроме Мазура с Пьером туда
забрались еще два пожилых китайца, судя по их виду, выполнявших в лавке
роль прислуги за всех, - и девушка уверенно погнала машину посреди здешней
уличной сутолоки, мимо раскрашенных картонных полицейских на перекрестках,
мимо разносчиков, мимо автобусов с замотанными туристами.
В порту все было в порядке. Шхуна мирно стояла у ветхого деревянного пирса
в компании столь же немудрящих суденышек; у трапа, зажав меж колен
короткую жердь, бдительно восседал нанятый в качестве сторожа за небольшие
деньги малаец, здешний портовый бич.
Мэй Лань ловко взбежала на борт по узенькой доске с набитыми деревяшками.
Осмотрелась:
- Господи, Джимми, все, как в восемнадцатом веке...
- У меня просто нет денег на приличное судно с мотором и радаром, - сказал
Мазур, украдкой ею любуясь и лихорадочно припоминая, как себя обычно ведут
здешние благовоспитанные девушки, насколько далеко можно продвинуться
словесно, не рискуя получить по морде и оскорбить местные обычаи.
Откровенно говоря, в этой области его знания зияли откровенными пробелами.
Ни один засекреченный инструктор, не говоря уж о начальстве, не
предусмотрел, что Мазуру придется общаться с благовоспитанными здешними
девушками, - их всех готовили для самого тесного общения с другой
публикой...
- Джимми, вы ужасно приземленный человек, - сказала Мэй Лань, завороженно
глядя в море. - У вас такой романтический кораблик, а вы твердите о
деньгах и радарах...
- Простите, - сказал Мазур. - Грубеешь в открытом океане, привыкаешь
думать только о презренном металле... Я готов раздобыть где-нибудь костюм
восемнадцатого века - шпагу, шляпу с перьями, кафтан - и пригласить вас на
морскую прогулку...
- А если я вас поймаю на слове? - прищурилась черноволосая красавица.
- Меня даже не надо ловить, - сказал Мазур. - Не сойду с этого места,
берите голыми руками...
- А если я серьезно?
- Я тоже, - сказал Мазур. - Всецело к вашим услугам. Мы - люди вольные,