Чтение 29–й страницы книги ~Автономный рейд~

наколенного кармана. Выстрелов не было, я топал знакомо, бутсами, так что
диспетчерша, сидевшая перед телеэкранами в комнатке за гостиной, даже не
повернула голову, увенчанную телефонными наушниками с толстыми пишурами.
Может, она вообще ничего в них не слышала. Экраны перед ней мельтешили
полосками. А диспетчерша -- та самая Марина -- орала в маленький микрофон:

-- Он в гараж бежит, не открывайте этих чертовых ворот!..

Кто-то ей, видно, возражал, потому что она снова заблажила:

-- ...На хрен черножопых! Подождут, потом откроем... Болван! У него уже
два ствола! Не хватало только, чтобы он нам еще и клиентов порешил. Мать
твою перемать! Еще побазлаешь -- и яйца вырву!..

Не стоило ей упоминать при мне о своей страсти к неделикатному
обращению с мужскими половыми органами. Я и подумать ничего не успел, как
угостил ее прикладом в висок. Очень резко и очень болезненно. Ее швырнуло в
сторону, только взвился выдравшийся откуда-то телефонный шнур. Он оказался
очень кстати: веревочка-то моя осталась в камере, вместе с рубахой. Шнуром я
сначала связал ее руки за спиной, а потом, обернув Марину дугой вокруг ножки
стола-верстака, стянул ее руки с щиколотками.

Пишуры -- это такие каучуковые диски, которые надевают на
телефоны-наушники, чтобы не царапать уши и улучшить слышимость. Из них
отличный кляп получается -- рекомендую.

Кстати, стволы мои она посчитала неправильно:

все двери-люки до этого мне приходилось запирать за собой, а рукояти
двух из них я счел нужным застопорить тем, что оказалось под рукой: одну
"Макаровым", другую карабином. Так что в наличии у меня осталась только одна
"помпа"... Впрочем, нет. Все-таки женщина и тут оказалась права: еще одним
стволом я разжился, вытащив его из ее кобуры -- что-то заграничное,
неизвестной мне марки. Уловил только, что без предохранителя.

Повинуясь импульсу, я расстегнул ее камуфляжные брюки и спустил их ниже
колен. Мельком отметил, что она обходится без трусиков. Открылись знакомые
ляжки -- молодые, упругие, -- а на левой, чуяло мое сердце, -- кобура на
тугих матерчатых подвязках. И опять какой-то неведомый загранпистолет --
мордастенький, плоский, теплый. Я как раз засовывал его в бутс под штанину,
когда услышал, как стукнула о стол распахнувшаяся в углу дверь и до боли
знакомый голос вопросил:

-- Что тут у вас, черт побери, за шум? -- Ого, оказывается, Полянкин
тут и серчать имеет право?!

Сам Полянкин сначала узрел смотрящий ему в лоб ствол карабина, а уж
потом мое многострадальное личико. Почему-то, увидав меня, он не обрадовался
облегченно и не возмутился долгой разлукой, а, напротив, напугался, точно
перед ним был покойник. Зато я радовался за двоих.

-- А я как раз к вам, Михал Федорыч! Что-то тут у вас непорядок. Вы
что, не сказали этим, что мы с вами -- партнеры? Обижают гостя!

-- Что?.. Ты?! Откуда, то есть... Что ты тут творишь?

-- Так грубят же, Михал Федорыч! Эта вот, -- я отложил "помпу" в
сторону и мимоходно с удовольствием пнул уже приходящую в чувство Марину в
тугой зад, -- не поверите, пытки затеяла устраивать! Уж я ее так ублажал,
так старался, а она -- за яйца хватать. Чес-слово!

Он глянул на пол, на свирепо извивающуюся бесштанную бабу, и замер с
отвалившейся челюстью. Прямо как монах при виде голозадого Диавола.

-- Это же сама Девка! -- пискнул он и тут же присел, потому что мне
пришлось выстрелить поверх его плеча.

К нам на шум беседы заглянул еще один закамуфлированный. Стрелял я из
большого пистолета Девки, с оружием, естественно, был знаком недостаточно и
вместо правого плеча угодил камуфлированному в правый глаз. Не везет сегодня
здешним ребятам со зрением. Что ж, лучше пусть я на свечки разорюсь, чем
они. Полянкин обернулся и остолбенел, увидя сползающий по косяку
обезображенный труп, а на косяке -- какой-то прилипший страшный шмат. Мозг
стекал следом за хозяином. Он ведь, по сути, кашеобразный, мозг-то...
Валерьянки под рукой не было. Пришлось быстренько сунуть в рот Михуилу
воняющий гарью ствол пистолета и грозно рявкнуть:

-- Сколько их еще в той части, ну?!

-- Т-ты не понимаешь... Они тебя на куски! Это же Девка!

-- Слушай, Михал ибн Полянкин! Не они меня, а я тебя! Причем прямо
сейчас! По стенке размажу! Если не возьмешь себя в руки! Кончай мямлить,
мразь, говори: сколько там, впереди, еще охранников! Ну?!

Наверное, я ему поцарапал десну, потому что на губах у него
запузырилась окровавленная слюна, когда он прошамкал сквозь ствол:

-- Нет больше никого... Только Паша... был... Зачем ты его? Они же не
шутят! Это страшные люди, Олежек... Ты нас обоих погубишь! -- Похоже, он
собирался заплакать.

Понимаю: с непривычки тяжело. Только что он говорил с человеком, с этим
вот Пашей. Вдруг какой-то миг -- и он уже лежит неживой, и голова в кровавой
луже. Вот не отобрали бы они у меня моего револьвера -- был бы Паша жив. Не
шибко здоров, но ведь, главное, живым бы остался. Но только разве этим
что-то объяснишь? Они тебя сначала загонят в угол, а потом так искренне
обижаются, глядя на покалеченных или убитых приятелей, что прямо хочется
посочувствовать.

-- Да, с Пашей неловкость вышла, -- согласился я, вытащив из его рта
ствол и вытирая о его же рубашку. -- Что же вы меня не предупредили, что,
мол, Паша это? Что, мол, он хороший.

-- Да-да, -- горестно закивал шоково моргавший Полянкин, -- не успел...

-- Вот, в следующий раз успевайте. Так, уточняю. Больше там никого нет?
Точно?

-- Н-нет.

-- Это хорошо. А ход туда другой есть -- мимо нас? Ну из гаража?

-- Есть, -- кивнул он, и у меня внутри екнуло, но он тут же забормотал
виновато:

-- Но его затопило. Позавчера. То ли грунтовые воды, то ли плывун.
Старое все-таки сооружение...

-- Погодите. Пройти там можно?

-- Нет, что вы! Затопило же... -- похоже, Михуил повысил меня в ранге
-- уважительнее стал. А может, просто считает, что я не один: я да ствол --
вот нас и двое.

-- Это утешает. Слушайте, тут у вас есть где-нибудь карта или схема
этого сооружения?

-- Тьфу! Я тебе, гаденыш, яйца выдеру! -- снова вступила тут со своей
коронкой Марина -- она же Девка. Хуже нет бабы, ожиданий которой ты не
оправдал. А Девка была не просто баба, о ней я кое-что уже слышал. Ходили,
ходили по Москве слухи про какую-то суку, открывшую охранное агентство. То
есть вначале это была просто ОПГ, в которой верховодил ее хахаль,
Димыч-Косарь. Но когда Косаря на очередной стрелке пришили, его подруга
взяла власть в свои руки и тут же легализовала банду, основав охранную
фирму. Слух был, что отличается она редкой наглостью и очень любит убивать
не устроивших ее любовников. Но я ж не знал, что это она. "Марина" да
"Марина". Сказала бы "Девка" -- я бы уж постарался.

И хотя извиняться мне было не с руки, я все же присел на корточки,
краем глаза следя за Полянкиным, который не должен был, но мог потянуться за
отложенной мной "помпой". Собрав в кулак все терпение, я объяснил сердитой
женщине:

-- Еще раз откроешь пасть без приглашения, и я тебе все пальцы,
которыми ты мои яйца тискала, откочерыжу. Поняла? Нет, скажи только "да" или
"нет". Одно лишнее слово -- один палец. Ясно?

Девка о других по себе судила, поэтому хоть и вращала устрашающе
глазищами, но тем не менее все же ограничилась рубленым "да!". А глаза у нее
хороши, страстные. Хотя голосу явно недостает лиризма. Я впихнул назад
выплюнутые ею пишуры и, красноречиво погрозив пальцем, встал.

-- Так... На чем мы остановились? Карта есть?

-- Есть. -- Полянкин поозирался, вспоминая, где что находится, и,
похоже, начинал выходить из шока. -- Там, перед экранами, под стеклом. А вы
что собираетесь делать?

Вот уж чего-чего, а собираться-то мне было некогда: на экранах с
десяток крепких парней метались, уже сообразив, куда я делся, но еще не
определив, кто из них сейчас тут главный.

-- Что делать-то? Только уйти отсюда поскорее, -- признался я. --
Надоело мне тут. Скучно...

Карта была скорее схемой. Не такой, скажем, четкой, как гостиничные
"Пути эвакуации на случай пожара", но на безрыбье и такая сойдет.

Главное, что на ней были указаны все помещения и двери и даже имелась
примитивная привязка к местности. Гараж был на самом краю -- метров сто
двадцать извилистого коридора. Минут через пять до силуэтов на черно-белых
экранах должно дойти, что стоит прихватить из гаража кувалду, чтобы
разблокировать закрытые мною двери. Пока решат, кому идти, пока найдут и
принесут -- минут пятнадцать у меня есть.

В камерах, которые тоже были видны на экранах, происходило много
странного, но Ирины я нигде не заметил. Серега лежал, где я его оставил.
Такой послушный мальчик, как же это он умудрился спиться?.. Так, подумал я.
Не можешь отнять, попробуй купить. Я повернулся к Полянкину и тихо спросил:

-- А где, Михал Федорыч, ожерелье и прочее? Он зыкнул глазами на левую
стенку, потом уставился в пол, пожевал губами и уже приготовился сказать
что-то вроде "не знаю", но, посмотрев на меня, понял, что врать не стоит:

-- Там -- сейф. -- Он показал носом на энергощит на стене.

-- Ключи?

-- Там не ключи... Там шифр.

-- Какой?

-- Не знаю, -- чистосердечно обрадовался он, но тут же испуганно
уточнил, дрогнув подбородком: -- У нее.

-- Идите к сейфу, -- приказал я Полянкину. Он послушался, а я опять
присел возле морозившей голый зад на бетонном полу Девки, внимательно
посмотрел на ее малиновое личико и вытащил кляп:

-- Слушай, подруга. У тебя есть шанс остаться живой, несмотря на все