- Бегом! - крикнул Ляпунов, призывно размахивая рукой. Магомада уже
втаскивали в вертолет. Юрка сломя голову пересек поляну, запрыгнул в
кабину, последним влез капитан.
- Газуй, авиатор! - крикнул он Топорику. - А то эта братва уже проснулась!
Юрка понял, что Ляпунов имеет в виду граждан, поддежуривавших на речке.
- Понял! Взмываю! - отозвался новоявленный пилот. - Прошу всех занять места
и не курить!
Лопасти уже крутились вовсю, корпус слегка дрогнул, и вертолет, немного
покачиваясь, стал подниматься над поляной...
- Надо же, летю! - порадовался Топорик и, накренив ротор вперед, потянул
машину вперед с набором высоты.
- Угон воздушного судна при отягчающих обстоятельствах, - квалифицировал
действия Топорика Ляпунов. - Куда будем сбывать похищенное, а?
- Хрен его знает! - хмыкнул Топорик. - Почем нынче в Турции наши "двушки"?
- Сколько у тебя горючки?
- До Ханкалы, возможно, хватит.
- Нам в другую сторону, не забыл?
- Дотуда точно не хватит. Границу, может, и перелечу, но только грузинскую.
"Где же ты, моя Сулико?"
- Нет, "Сулико" нас не устроит. Папашу в другой стране ждут: "Пред Баку
спокойно лег, пред Баку спокойно лег Каспий побежденный!"
- Ни хрена такого не слышал! - удивился Топорик. - Это из Муслима
Магомаева, что ли?
- По-моему, аж из Рашида Бейбутова, если тебе это что-нибудь говорит.
- Ничего не говорит, - вздохнул Топорик. - Я и Муслима плохо помню. Молодой
ишо!
- "Сулико", между прочим, еще товарищ Сталин любил слушать! - напомнил
Магомад с легким благоговением. - Если б он сейчас воскрес - такого бардака
никогда бы не было.
- Ну да, - скептически заметил Ляпунов, - поехали бы всем Кавказом под
Магадан - и нет проблем.
- Не всем! - возмутился Магомад. - Частично. Но тогда, в сорок третьем, он
лучше сделал, валлаги, чем демократы теперь! Да, увез голодными, да,
морозил в поездах, да, в степь выселил. Но крови тогда много меньше было. И
Грозный только немцы немного разбомбили, а не русские. Восстание тогда
Гитлер готовил и резню - это вам любой старик скажет, если он, иншалла,
разум не потерял. Я маленький был, но хорошо помню, что люди говорили. А
теперь, когда старый стал, много зон повидал, могу сказать: всех нас,
советских, надо вот так держать! Как Сталин! Иначе беспредел и бардак
получается...
- Этот, "кучер", никак в себя пришел! - перебила Милка. - Может, даже
что-то сказать хочет.
- Кляп-то на фига забивал? - проворчал Ляпунов, брезгливо выдергивая
обслюнявленную тряпку. - Думаешь, его с воздуха услышит кто-нибудь?
Пилот вообще-то еще не очень пришел в себя, что после удара по башке,
нанесенного Топориком, было вполне понятно. Он тупо хлопал глазами и
пытался мотать головой, очевидно, не понимая, почему шея так плохо
поворачивается.
- Говорить можешь? - спросил Ляпунов. - Чья машина? Кто вас посылал?!
Отвечай, "вертушечник" поганый!
- Не розумем... - пробормотал вертолетчик невнятно.
- Слышь, Топор, - капитан повернулся к самодеятельному авиатору, - ты его
по какому месту бил, а? Вроде товарищ в форме старлея российских ВВС, а
говорить по-русски разучился!
- Може, пан мувит по-польски? - предположил Топорик.
- Пан Ольгерд, пшепрашам! - Ляпунов посмотрел на "пана Сусанина".
Ольгерд только хмыкнул:
- Я по-польски говорю не лучше тебя. К тому же, судя по роже, это вовсе не
поляк, а литовец скорее.
- Ну, братан, я до таких тонкостей, чтоб одного западенца от другого по
роже отличать, еще не дошел. Лаба дена, драугас?! - Ляпунов потряс пилота
за плечо и пошлепал его по щекам. - Бибис яки? Ты, хрен собачий, очухаешься
или нет?
- А на фиг он нам вообще нужен? - накренив вертолет, чтобы свернуть в
постепенно сужающуюся горную долину, спросил Топорик. - Откроем дверцу - и
аусвайс цум тойфель!
- Наин! Наин! - Похоже, немецкий язык даже в редакции Топорика этот
гражданин быстро понял. - Наин "аусвайс цум тойфель"! Не надо, битте!
- Насчет "битге", - произнес Ляпунов, выразительно постукав кулаком о
ладонь, - это мы еще посмотрим...
- "И сказала мама Фиттих: "Может быть, не надо бить их?" - процитировал
Ольгерд неизвестное народу детское стихотворение начала XX, а то и конца
XIX века. - Настоящий фриц, хотя, конечно, бывший гэдээровец...
- Ну, тогда он по-русски шпрехает! Яа?
- Да... Говорью, абер зер шлехт.
- Остальные, дайне камераден, тоже немцы? Ферштеен?
- Наин! Кроатен, полен, бђмен... Розумиете? По-русски буде: хрваты, полаки,
чехи...
- Добрые католики, надо думать, - хмыкнул Ляпунов. - И кто вас сюда
направил? Римский папа?
- Нет, - помотал головой пленник, - мне один камерад говориль: ест работа.
Айне приват организацион нужен шпециалист по пилотирунг руссишь хубшраубер.
"Ми-цвайте". Опыт полет ночью и в горах. Ошень мало контракт - но ошень
гроссе премиум. Фюнф унд цванциг тыща марок.
- Нехило! - порадовался за коллегу Топорик.
- И тебе сказали... Как тебя зовут, кстати? Ви ист дайн наме унд форнаме?
- Ляпунов, должно быть, с трудом припоминал сейчас основной вопросник для
командиров разведподразделений, тем более что к работе на западном театре
специально никогда не готовился.
- Бунке Карл.
- В фольксармее служил?
- Я, - утвердительно кивнул Карл. - Обер-лђйтнант. В отставка.
- В бундес-люфтваффе, стало быть, не взяли?
- Наин. Комиссион говориль: зи зинд айн ЭфДеЙот-региментс-секретер - шнель
раус! Хотель делат бизнес...
Экс-секретарь полковой организации Союза свободной немецкой молодежи очень
по-русски вздохнул, должно быть, вспоминая о том, чем закончилась его
попытка вписаться в рыночные структуры объединенной Германии.
- Про бизнес можешь не рассказывать, - посочувствовал Ляпунов. - Это и у
нас многие пробовали... Давай дальше, по сути дела. Вайтер, битте!