осведомители для Чека, причем указавшему на "контрреволюционера" - то есть
хотя бы и на своего соседа-мужика, или даже на родного брата! - выплачивают
награды из числа "реквизированного" имущества. Таким образом, чуть ли не
каждый, опасаясь, что его признают "контрой", стремится донести на тех, кто
участвовал в восстании. Таким образом, в Чека собираются доносы практически
на всех местных жителей, которых можно в любой момент припугнуть арестом и
расстрелом, заставив сносить любой произвол и насилие. С другой стороны, при
всякой попытке более чем трех мужиков собраться вместе, чтобы обсудить свое
житье-бытье, каждый из них боится не то что сказать, а и подумать лишнее.
Ибо любой из них может оказаться осведомителем. Поэтому многие, стремясь
приобрести заслуги перед властью, заставляют сыновей идти в Красную Армию.
Причем не только голытьба, но и вполне справные мужики.
порой сулящие весьма радужные перспективы, чаще всего не оправдываются. Судя
по всему, красные действительно отступают на главном направлении, но
наступление наших идет весьма узким клином, нацеленным на Москву, и
противник, находящийся перед ними, скорее отбрасывается с дороги, чем
уничтожается. Действия наших войск напоминают мне поведение небольшой группы
решительно настроенных людей, проталкивающихся через многочисленную, но
более робкую толпу. Неоднократно наблюдал подобное на вокзалах, когда
солдаты из разных эшелонов одновременно пытались протолкаться за кипятком.
Множество пехотинцев с котелками и чайниками, вяло переругиваясь и мешая
друг другу, окружали заветный кипятильник, пытаясь установить какое-либо
подобие очереди, а в это время откуда-нибудь появлялось десятка два рослых,
здоровенных и сердитых казаков, к тому же, должно быть, взятых в службу из
одной станицы. Лихо действуя локтями и плечами, а при нужде кулаками или
даже нагайками, станичники быстро распихивали "серую скотинку", оттирали ее
от кипятка и, наполнив им свою посуду, столь же решительно выбирались из
толпы.) Москва в какой-то мере выполняет роль эдакого "кипятильника", вокруг
которого сгрудились многочисленные толпы красных, а наши уподобились тем
казакам, которые лезут к нему без очереди. Кстати сказать, видел я и
печальный исход подобного прорыва не то в Батайске, не то в Иловайской.
Кто-то из пехотинцев, которому казак отвесил зуботычину, отмахнул его
кулаком и заорал: "Бей лампасников!" Навалившись с разных сторон, эти мужики
в серых шинелях принялись дубасить казаков изо всех сил. Лишь вмешательство
офицеров не дало этой драке окончиться смертоубийством.
Наступление с одной стратегической целью, не обращая внимание на открытые
фланги, - чревато многими опасностями. Задумываясь над действиями Верховного
- хотя мне ли о них судить, сидючи здесь и слушая очень неточные сведения на
сей счет! - я тем не менее полагаю, что Антон Иванович подчинил военные цели
политическим и, вероятно, надеется со взятием Москвы на более интенсивную
союзную помощь. Есть слухи о взятии Петрограда Юденичем, но ничем серьезным
они не подтверждаются. Вообще для меня и сейчас остается загадкой,
координируется ли борьба с большевиками на разных фронтах или идет своим
чередом.
чину, ни по современному состоянию заниматься не положено. Такова, видимо,
национальная особенность русского человека: размышлять о чем-либо
стратегическом, всероссийском или всемирном (не имея ровным счетом никакой
возможности повлиять на эти события), когда стоило бы подумать о чем-то
насущном и близком. Например, о том, стоит ли дожидаться здесь зимних
холодов и метелей или же попытаться проскочить через красные тылы навстречу
своим? Кстати, зимой, я в этом не сомневаюсь, наше нынешнее убежище
перестанет быть столь надежным, как сейчас. Болота замерзнут, и нам,
возможно, придется прекратить свои вылазки, ибо найти наше расположение по
следам на снегу будет значительно проще. Конечно, если войска Юга России
сумеют наконец-то продвинуться на нашем участке, то ожидание может быть не
напрасным. Если же наше наступление выдохнется, то перспектива перезимовать
здесь мне не представляется оптимистической. Запасы весьма ограничены, и
если до февраля-марта их хватит несомненно, то дотянуть до нового урожая
вероятность очень малая.
великовато стало". Природная деликатность и гостеприимство, должно быть, не
позволяют ему сказать напрямую: "Господа, вы составляете для меня неприятную
проблему и своим присутствием угрожаете моей безопасности!", как сказал бы
на его месте, я думаю, представитель образованного класса.
православного русского мужика-фаталиста. Глядя на него, ни за что не
подумаешь, что он способен к весьма глубокому философскому анализу. Казалось
бы, его удел - земля и скот. Но он с удовольствием "мозгует" о проблемах
всей Руси великой.
чего еще требовать от человека, который грамоте обучился на японской войне,
а в период от японской до германской нажил совместно с братом капитал в
десять тысяч рублей! Все мое имущество оценивалось не больше, чем в 2500,
несмотря на то, что наживали его пять поколений дворянских предков, среди
которых было несколько генералов и статских советников. А Федор с Трофимом
были голы, как соколы. Отец завещал им избу, и 100 рублей не стоившую. Но
сумели разжиться: мельницу поставили, маслобойку, завели лавки в городе. И в
торговых делах преуспели. На них работали десятки людей, а они все еще
числились крестьянами С-кого уезда!
природа этой ненависти мне прежде представлялась несколько упрощенно.
Уверен, что, если бы не продразверстка и мобилизации, он смог бы с ними
столковаться.
его кредо. И если б все остальное тоже делали "по уму", то есть отменили бы
продразверстку и разрешили ему торговать по свободной цене, тогда как цены
на промышленную продукцию установили постоянные - он и пальцем бы не
пошевелил против большевиков.
и власти - бегал. А подворачивался смутьян - он и бунтовал. Про Стеньку
Разина слыхали? У нас сам-то Степан Тимофеевич не бывал, не дошел. А вот
есаул его, Федька Бузун, тут, в этом самом месте, стоял. И говорят, казну
грабленую держал. Сорок возов злата-серебра, как бабки в сказках говорят.
Потом, конечно, его царское войско где-то захватило. Не то расстреляли его,
не то повесили или голову отрубили. А казну - не нашли. Почему? Да потому,
что спрятали ее крепко. И сколь ни пытали разбойников - ничего не добились.
Я бы, если б при власти был, то сказал бы им: "Ребяты, на тот свет с собой
вы эту казну не заберете, но ежели скажете, где она лежит, - получите
четверть от всего, к примеру, десять возов из сорока". Что, не отдали бы?
Отдали бы за милую душу и век за меня Бога молили. Я бы им всем пачпорта
выписал, удостоверения, что они за разбой свой в казну уплатили - и все,
молодцы, живите честно, деньги в дело управляйте, стройте дома, заводите
скот, фабрики или всякие там мастерские. Польза была бы? Была бы. Уж эти-то
мужики больше б не грабили!"
подобных фантазий бродит множество. И в них, мне думается, отражена
подспудная мечта русского мужичка - каждого или нет, судить воздержусь - о
быстром и легком обогащении. В сущности, эта самая мечта лежит в основе
нынешней гражданской войны, как лежала она в основе смутного времени,
разинщины, пугачевщины и прочих, более мелких мятежей. Только в прежние
времена никто не придумывал никаких учений, вроде марксизма, и не говорил
мудреных иностранных слов, вроде "экспроприация экспроприаторов". Еще одна,
между прочим, исконно российская черта: заменять иностранным и красиво
звучащим термином свое, хорошо понятное и всем известное. Если скажешь
по-русски: "грабеж" - не понравится, а если по-иностранному -
"экспроприация", то оно уже вроде бы и не то же самое.
скоротать вечерок за писаниной.
и общественно-политические темы, перестать судить свой народ, ибо переделать
его мне все равно не удастся. Даже Великий государь Петр I, преобразовав
российское дворянство, не смог изменить природу русского мужика. И
большевики, бесспорно, тоже потерпят тут фиаско. Но хватит, хватит об этом.
если нам желательно уйти отсюда, то надобно это сделать не позднее начала
октября. В октябре-ноябре отсюда, по его словам, вовсе не выйти, так как
дожди прибавят воду в болоте и гать, если ее "разбередить", может "сплыть".
Тогда надо будет ждать холодов и мороза, но тогда увеличатся шансы привести
сюда по следам ермолаевских карателей. По-моему, это очередной намек нашего
гостеприимного хозяина на необходимость уходить отсюда.
подавлено окончательно и мужики не всколыхнутся ранее следующей весны, если
большевики до того времени не начнут отбирать семенное зерно. Приход наших
войск покамест гадателей, и о приближении их ничего не слышно. Поэтому надо
подумать о том, как в ближайшие несколько дней предпринять попытку прорыва к
своим. Но я еще не имею полного представления о том, кто соберется со мной
идти. Конечно, агенты Краевского, господа П. и В., которые уже не раз
проводили рекогносцировки и хорошо знают местность, а также имеют надежных
знакомых среди крестьян, должны идти обязательно. И с их стороны, кажется,
возражений не будет. Правда, В. несколько раз говорил о том, что желательно
дождаться наступления наших войск, ибо в этом случае проскочить будет
существенно проще. Но Н. несомненно легко убедит его в том, что в любом
случае им надо как можно быстрее перейти фронт, чтобы доставить информацию о
положении в тылу красных, ибо в противном случае она может существенно
устареть и не принести пользы нашим штабам. Следующим, четвертым участником