Нламинер покачал головой.
- Вряд ли я успею тебе объяснить. Я тут тоже чужой. И мне здесь сидеть никакой
охоты нет. Так что выбирай - или пошли со мной, или возвращайся домой.
Он заранее знал ответ.
- Меня мама будет искать, - вздохнул мальчик. - Я лучше домой пойду. А мы еще
встретимся? - В глазах его вновь мелькнула надежда.
Нламинер усмехнулся, снял с шеи свой амулет и надел его на мальчишку.
- Если не увидимся, оставишь себе на память, - сказал он. - Мне он приносил
удачу.
Мальчишка не стал больше задавать вопросов, старательно ввернул шарик на место и
скорчился в просторном кресле.
- Не уходи, - попросил он, закрыв глаза. - Побудь еще здесь, пожалуйста!..
Напряжение его сказывалось: стоило закрыть глаза, как сонливость немедленно
охватила его.
- Не уйду, - пообещал Нламинер и уселся в соседнее кресло. На мальчишке была
одежда, которой он никогда не видел на Ралионе. Ткань была словно отлита, а не
соткана. Фасон тоже был неизвестен: такого никто не носил - ни люди, ни кто
другой. "Не стану его расспрашивать, - подумал Нламинер. - Интересно, зачем я
ему посоветовал снова заснуть?" Когда его обучали медитации, то одним из первых
упражнений было не позволять языку опережать разум. Никогда не говорить, не
подумав. Или ослаб его внутренний страж, что плохо - нельзя расслабляться! - или
он сказал в каком-то смысле истину. "Сейчас засну, - подумал Нламинер, закрывая
глаза, - и проснусь на Розовом острове. Рисса будет сидеть рядом, размышляя о
высоких материях, а я буду сидеть и слушать прибой. И нет никакого маяка."
И не было...
* * *
...Они остановились у входа в старинную гробницу (так пояснила Рисса - в то
время Нламинер плохо владел заклинанием-переводчиком).
Какой-то текст был выгравирован над дверью, украшенной тонким барельефом.
Изображался царь, сидящий на троне и вершащий правосудие. "Как давно это было, -
подумал Нламинер, разглядывая изображенные регалии, - Сколько времени стоит
здесь эта гробница?"
- Переведи текст, - попросил он Риссу. Та кивнула, опустила жезл и принялась
читать:
Долго я искал того,
кто открыл бы мне тайну жизни.
Обращался я ко многим богам,
но откликнулся мне лишь Страж Смерти.
Он открыл мне ворота
и предложил мне вкусить Вечности...
Она запнулась.
- Текст частично сколот, - пояснила она. - Это одна из ритуальных надписей. Люди
и многие другие расы полагают, что Наата - злобный бог, готовый истребить все
живое и тем живущий. Они взывали ко всем мыслимым силам, чтобы те позволили
покойнику поскорее покинуть загробный мир - по их представлениям, место мучений
- и вновь вернуться в мир живых. Здесь выбито начало одной старинной легенды...
- Так они понимают Наату? - указал Нламинер на многорукое, зубастое и
вооруженное устрашающим количеством клинков чудище, которое выглядывало из-за
трона, хищно усмехаясь зрителям.
Рисса потрясла головой:
- Возможно.
Он не стал развивать эту тему, тем более что в божествах разбирался довольно
слабо.
- Что будем делать теперь? - спросил он взамен. Рисса повернула к нему
ярко-янтарные глаза и долго смотрела куда-то сквозь него.
- Откроем дверь, - ответила она. - Доберемся до печати, которая должна не
пропускать нежить в наш мир, и посмотрим, что с ней стало.
- Там кто-то есть? - спросил Нламинер, изучая дверь и осторожно ощупывая косяк,
детали рельефа, - все, что могло бы дать ключ к тому, как ее открыть максимально
бесшумно.
- Там нас ждет целая армия, - было ему ответом, и сказано это было совершенно
серьезно. Нламинер едва не выронил свой инструмент.
- Очень вдохновляет, - проворчал он, продолжая изучать замки.
Наконец раздался едва слышимый щелчок, и дверь распахнулась.
...Они шли по просторному проходу, и умершие - в виде памятников, надгробий,
простых могильных плит - были с ними. Ничто человек так не задабривает, как
смерть. Ничто человека так не пугает, как смерть. Даже те, кто уверовал в
перерождение духа и бесконечную цепь существования, не избавлен от древнего,
примитивного, но неумолимого инстинкта - беги от смерти прочь, спасайся!
"Все ли этому подвержены?" - думал он впоследствии. Поскольку, если оставаться
честным, в тот момент ему было не до философии. Вышагивая рядом с невозмутимой
Риссой, он прилагал все усилия, чтобы не удариться в панику. Невероятная, почти
идеальная чистота здесь, в гробницах, и терпкий, слабый запах, ничего общего с
тленом и временем не имеющий, не помогали ему отвлечься от мрачных мыслей. После
двух схваток с могущественной нежитью один и тот же навязчивый мотив преследовал
его во снах - что он бежит, убегая от орды преследующих его оживших мертвецов, а
тело слушается его все меньше, а тело его стареет, распадается, превращается в
груду такого же мертвого истлевшего праха, из которого состоят его
преследователи...
Когда они остановились, Нламинер словно вынырнул из одного кошмара, чтобы
окунуться в другой.
Сотни теней стояли вокруг. Он оглянулся - новые сотни их подступали со всех
сторон, оставаясь, впрочем, на почтительном расстоянии. На шее Риссы разгорелся
ярко-зеленым пламенем небольшой овальный амулет, и сам Нламинер смутно
осознавал, насколько ему сейчас не помешала бы защита. "Если выберусь отсюда
живым, - подумал он, - расскажу, сколько всего было вокруг. Жаль, что никто не
поверит". И чуть не расхохотался.
Перед ними, на полу посреди небольшого открытого пространства, среди самых
величественных надгробий светился сложный геометрический узор, вписанный в
окружность добрых пяти футов в диаметре. Издалека было видно, что узор местами
прерван, нарушен, не завершен. Хотя линии светились белым, ощущение чего-то по
природе своей черного исходило из глубины рисунка.
- Печать, - произнесла Рисса отрешенно. - Как я и предполагала, кто-то повредил
ее.
- Что будем делать? - спросил Нламинер шепотом. Тени не двигались, плотно
сомкнувшись вокруг них. Ему мерещились призрачные лица, воздетые когтистые лапы,
полураспавшаяся плоть, стекающая с ветхих костей. Он зажмурился и отогнал
видение.
Рисса повернула к нему спокойное лицо и произнесла только:
- Не подпускай никого ко мне, - и шагнула вперед, к Печати. Призраки
расступились, слабое недовольное шипение послышалось отовсюду. "Не подпускай!"
Нламинер извлек "Покровитель" из ножен - кромка меча светилась во мгле не слабее
Печати - и подумал, сколько раз он успеет взмахнуть, прежде чем бесплотные руки
сожмут его горло.
Рисса сделала шаг и еще один. Несколько футов отделяло ее от Печати, и казалось,
что свет, струящийся из линий диаграммы, фонтаном выплескивается вверх, чтобы
скатиться вниз светящимся каскадом. Свечение волнами стекало по ее
серебристо-серой чешуе, когда она опустилась перед Печатью на колени и развела
руки в стороны.
Тени тут же ожили, шагнув к ней. Нламинер бросил наземь свою поклажу и встал за
спиной у Риссы, держа холодно сверкающую сталь "Покровителя" перед собой.
Тени сделали несколько шагов, протягивая дрожащие призрачные руки к ним, но
ритмичные, исполненные странной музыки слова упали в тишину погребального зала,
и тени замерли.
За "спиной" каждой из теней открылся косой крестообразный разлом в пространстве.
Свет, вспыхнувший за разломами, вобрал в себя призраков и заплавил собой
разломы. Они остались одни.
Нламинер вытер со лба пот дрожащей рукой и оглянулся. Рисса продолжала что-то
напевать, проводя ладонями перед Печатью, и линии рисунка стали плыть,
сдвигаться, смыкаться.
Позади него воздух колыхнулся, пропуская что-то в комнату. Нламинер стремительно
обернулся и встретился с парой немигающих глаз - сгустков тьмы на призрачном
сером лице. Призрак был не ниже семи футов, он подавлял своим присутствием и
нисколько не боялся смертного с его светящимся оружием. Рисса не обращала
внимания на происходящее, Нламинер был предоставлен самому себе. Пять шагов
отделяло его от чудовища. Он поднял ладонь и зажег над собой магический свет -
настолько яркий, насколько могли позволить его силы. В яркой вспышке длинная,
бесконечно длинная тень упала на пол позади призрака - тень чего-то бесплотного,
колыхающегося, враждебного.
Меньшая нежить сгорала от света, зачастую не успев пошевелиться. Более сильную
свет заставлял замереть и, хотя и немного, повреждал. В этот раз фокус не
удался: призрак взмахнул рукой, и магическое "солнце" зачахло, съежилось. Тьма
окутала их обоих.
Призрак шагнул вперед. Его бесплотный палец поднялся, и Нламинер увидел, как
седеет, редеет и выпадает его мех, как иссушается и кусками сходит кожа, как
разваливается в пыль его тело. Сжав зубы, он силился побороть наваждение,
вцепившись в холодную рукоять меча и удерживая себя по эту сторону черты, за
которой - Хаос.
Призрак вновь шагнул вперед. "Покровитель" описал тускло светящуюся во мраке
дугу и вонзился туда, где у людей было бы сердце.
Призрак издал хриплый рев (позже Нламинер пытался понять, чем он мог бы его
издать) и вырвал меч из себя. Оружие накалилось добела, посеребренный клинок
начал плавиться, и поток ослепительных брызг рухнул между противниками. Нламинер
отпрыгнул. Кипящее серебро ранило призрака - его проницаемая "плоть" уже была
усеяна множеством отверстий, но он был еще не побежден.
"Все, доигрался", - думал Нламинер, извлекая из рукава кинжал - жалкая игрушка,
конечно, к тому же не серебряная, но не сдаваться же! За спиной его что-то
грохотало, дрожал каменный пол, но все это было за тысячу миль отсюда. Сейчас
призрачная рука коснется его тела, и тогда...
Призрак ринулся вперед, когда дорогу ему преградил огромный крестообразный
Сертаков Виталий
Влодавец Леонид
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Браун Дэн
Суворов Виктор