Чтение 29–й страницы книги ~Цветы на нашем пепле~

Схватки! Она рожает. На неделю раньше положенного срока.

- Позови Сейну, - простонала она.

Спустя полчаса Ливьен, раздетая догола, лежала на мягком ложе из сухого
мха, застеленного шелковым спальником. Сейна колдовала в двух шагах от нее,
укрепляя над костерком прихваченную Рамбаем из махаонского лагеря посудину,
наполненную водой.

Сам Рамбай при горячей поддержке Ливьен с места решающих событий был Сейной
изгнан. Та, смотрительница гусениц в нижнем ярусе инкубатора, имела
профессиональные навыки акушерки. Но походные условия и преждевременность родов
заставляли ее нервничать.

Рамбай, то и дело косясь в их сторону, занимался раненым Дент-Байаном.

Рана махаона оказалась неопасной. Шейные позвонки уцелели, и он пришел в
сознание почти сразу после приземления. Но его шея распухла и малейшее движение
головой причиняло ему муки. Хотя об этом можно было только догадываться. Он
стойко перенес прижигание раны раскаленным на огне лезвием и сейчас, когда
Рамбай накладывал повязку, переносил и это без единого звука. Но Рамбай не мог
не заметить, как при каждом его неловком движении вздрагивают и расширяются
зрачки водянистых глаз.

Ливьен не могла похвастаться выдержкой Дент-Байана и молчала лишь в
короткие промежутки между схватками.

Мучила ее не только физическая боль, но и глубочайшее разочарование. Если
бы все это происходило с ней в Городе, она была бы уверена в счастливом
разрешении от бремени, несмотря на его преждевременность. При нынешних же
обстоятельствах это было практически невероятно. Ливьен знала, что в древности,
когда у маака еще не был должным образом развит институт родовспоможения,
погибал каждый второй новорожденный, даже если и был нормально доношен. Нередко
гибли при родах и матери. Что-то в эволюции бабочек делало роды для них
значительно более опасными, нежели для всех других живых существ.

По глупости, из какого-то нелепого благородства, она, спасая абсолютно
чужое ей существо, теряет ребенка, а возможно, и жизнь. Теряет ребенка Рамбая.
Ребенка, зачатого в любви...

Щемящее чувство безысходности переполняло ее душу. Лишь слезы немного
облегчали боль.

...Схватки утихли, и она задремала. Проснулась же лишь на закате, укрытая
огромными птичьими перьями. Все ее спутниц расположились неподалеку, возле
костра. Пахло жареным мясом. Ливьен чуть не стошнило от одной только мысли о
пище.

Ее пробуждение первым заметил Рамбай.

Упруго поднявшись с корточек, он приблизился, держа в руке костяной нож с
нанизанным на лезвие куском мяса.

- Съешь, возлюбленная жена моя, - предложил он, присев рядом и протягивая
лакомство.

Ели сдерживая тошноту, Ливьен стиснула зубы и отчаянно помотала головой.

- Та самая птица, - ухмыльнулся Рамбай так, что не удержалась от улыбки и
Ливьен. - Съешь. Ливьен нужны силы.

- Я не могу, - с трудом выдавила она из себя. - Убери. Рамбай навесом
бросил нож Сейне. Та поймала его, а он вновь обернувшись к Ливьен, неожиданно
заявил:

- Мне стыдно, жена моя. Ливьен удивленно вскинула брови.

- Как только Рамбай понял, что Ливьен беременна, он должен был остановить
ее. Рамбай захотел для себя и для Ливьен сразу два счастья - найти Пещеру и
родить наследника. - Он горестно поник головой. - Рамбай забыл мудрость древних
ураний: "двойное счастье - хуже несчастья"...

- Ты ни в чем не виноват, - начала было Ливьен успокаивать его, но приступ
резкой боли в пояснице заставил ее замолчать. Боль усиливалась. - Сейну! Позови
Сейну! - прохрипела она. В глазах померкло, и она потеряла ощущение времени. А
когда пришла в себя, Сейна уже была рядом. И вновь - взрыв боли внутри.

- Рамбай... - тихонько простонала она.

- Я здесь, о слеза моей глупости. - Он склонился над ней и отер ей испарину
со лба. Вмещалась. Сейна:

- Кажется, началось, - заявила она деловито. И тревожно добавила,
разговаривая сама с собой: - Но почему не отходят воды?

- Дай мне ЭТО, - продолжала Ливьен тихо, обращаясь к Рамбаю.

Он сразу понял, о чем идет речь.

- Нельзя. Сейна сказала, сок пейота может убить ребенка. Мы говорили.

- Он умрет все равно. Но я не хочу умирать. Сейна, сбросив с Ливьен перья,
стояла спиной к Рамбаю так, что взбухший живот Ливьен был как раз между ее ног.
И теперь она медленно присаживалась, опускаясь прямо на него.

У Ливьен зашевелились на голове волосы при мысли, что ей сейчас предстоит
испытать.

Рамбай воровато покосился на Сейну, торопливо высыпал из мешочка щепоть
знакомого порошка себе на ладонь и поднес ее к лицу Ливьен, приподняв ей голову
другой рукой.

Ливьен торопливо втянула в себя воздух. Огонь опалил ее внутренности, и,
как и в прошлый раз, она почувствовала смертельное удушье. Но на этот раз не
испугалась: вместе с удушьем пришло и облегчение.

И вот она уже висит в воздухе, глядя на себя сверху.

Сейна не только всем своим весом давила ей на живот, но и энергично
раскачивалась взад и вперед. Распластанная под ней белой нагой лепешкой, Ливьен
показалась себе отвратительной.

Ее ноги были широко раздвинуты и согнуты в коленях. Сейна протянула руки
вперед. Рамбай стоял рядом с Сейной и что-то доказывал ей. И тут Ливьен увидела,
ЧТО выходит из ее чрева. Нет, не обычная личинка, а нечто огромное, сферическое,
синевато-серое с кровяными прожилками на блестящей от слизи поверхности.

Ливьен охватил было ужас, но она тут же отбросила его. "Э, нет, - сказала
она, точнее - ее дух, себе. - Это проблемы той, что внизу. А я - свободна!" Она
с усилием отвела взгляд.

И увидела нависший над миром неописуемой красоты закат.

"Я отправляюсь путешествовать!"

Даже если бы это случалось с ней каждый день, она вряд ли смогла бы
привыкнуть к тому чувству освобождения ОТО ВСЕГО, в том числе и от физических
законов вселенной, которое сейчас испытывала.

Домой? Нет. Ее уже не интересует, что происходит и там. А не посмотреть ли
ей на страну махаонов? Да! Это будет любопытно.

Предположительно установив направление, она, словно не знающий расстояния
световой луч, скользнула на тысячи километров вперед. И оказалась над угрожающе
темной поверхностью воды.

Или направление, или расстояние были ею выбраны неверно. Она несколько раз
обернулась вокруг себя. Берегов нет. "Океан", - догадалась она. Тот самый океан,
которым, как учили ее в инкубаторе, покрыта вся поверхность земного шара.

И тут она со страхом поняла, что напрочь потеряла ориентацию в пространстве
и не имеет ни малейшего представления, где находится тот небольшой и
единственный на планете участок суши, на котором расположились и Город маака, и
страна махаонов, и лес ураний, и горы...

Она принялась бестолково метаться в пространстве, то снова выныривая над
гладью океана, то-в пульсирующей слабым голубоватым светом бездне, то-в черноте
земных недр...

С трудом взяв себя в руки, она, висящая на этот раз над дыбящимися
штормовыми бурунами, попыталась рассуждать трезво. Сам процесс мышления в ее
состоянии был странен. Словно МЫСЛЬ думает самою себя...

Но, как бы то ни было, она МОГЛА рассуждать.

"Действительно ли я - душа Ливьен, или все это сон, иллюзия, галлюцинация?
Если верно второе, то не о чем и беспокоиться. А значит, на всякий случай
следует предположить первое. Тогда - очередной вопрос. Душа сама собой вернется
в тело, когда оно проснется, или же наоборот - только когда вернется душа, тогда
оживет и тело? Допустим, это так. Тогда, если душа не вернется, тело умрет...
Она должна разыскать себя!"

Слегка успокоившись, она начала методично "прочесывать" поверхность
планеты, совершая "прыжки" только в одном направлении, длиной примерно в тысячу
километров.

Вода и только вода. На светлой - дневной - стороне планеты и на темной -
ночной... Похоже, она вернулась в исходную точку. Развернувшись на девяносто
градусов, она двинулась в направлении, перпендикулярном прежнему.

Сколько все это длится? Годы? Миг?..

Но однажды, вынырнув из ничего, она увидела далеко под собой зеленое
полотно суши. Нацелившись в сторону виднеющихся гор, она совершила очередной
"прыжок", но, чуть не рассчитав, оказалась не возле, а внутри горы, в ее плотно
спрессованном гранитном монолите.

Двинувшись вверх, она неожиданно очутилась в обширном, явно рукотворном
помещении, в которое не проникало ни лучика света. Но "ночное видение" позволило
Ливьен разглядеть многое.

Это был зал. И огромные предметы, наполнявшие его, не были похожи ни на
что. Это была какая-то техника. Но странная, неземная техника. В то же время,
казалось, что какая-то тайная жизнь теплится в этих переплетениях металлических
труб, гроздьях сфер и экранов... У Ливьен возникло ощущение, что кто-то
подглядывает за ней. И ей стало страшно.

А особенно жутко ей стало, когда на идеально гладком полу она увидела
останки бабочки - обглоданный временем костяк.

В своем нынешнем состоянии Ливьен не могла адекватно определять размеры
предметов. Но скелет показался ей просто ОГРОМНЫМ.

В испуге она энергично "дернулась" в сторону и вылетела из горы на яркий
солнечный свет. Слишком яркий - от того" что тысячами алмазных искр он
переливался на неестественно белой, словно стерильной, поверхности.

Ливьен не сразу сообразила, что это. До сей поры она видела только
искусственный снег. Кому и зачем понадобилось делать его столько?..

Она двинулась над снежным полем, удаляясь от вертикали скалы, и вскоре
обнаружила пропасть. Скользнула вниз. Туг равнина была уже не такой
безжизненной. Еще ступень... "Лестница Хелоу!" - догадалась она.

И тут же увидела своих. И себя. Собственное тело. Рядом сидела Сейна.

Ливьен обрадованно метнулась туда.