завершающим этапом долгих поисков, раздумий и неудач. Зажав между коленями
сложное ажурное сооружение из проволоки, напоминающее антенну
радиотелескопа, Кларнет припаивал вывод для штекера. Он торопился, надеясь
еще сегодня провести несколько задуманных заранее экспериментов. Как всегда
в таких случаях, неожиданно перестал греться паяльник. Кларнет чертыхнулся,
положил на пол свое творение и подошел к штепсельной розетке с паяльником в
руке.
лежать спички. По дороге он запутался в ковровой дорожке, лежавшей у
кровати, и с размаху шлепнулся на тот самый проволочный параболоид, который
с неистовством дилетанта мастерил более двух недель.
майору в отставке Будилову, зануде, человеконенавистнику и любителю строгого
порядка. Майор жил одиноко и скучно. Первые десять дней после получения
пенсии он находился в постоянно подогреваемом состоянии злобного
возбуждения, остальные же двадцать пребывал в глубокой депрессии. Питался он
неизвестно где и, хотя имел на кухне персональный столик, хозяйства никакого
не вел. Раз в месяц приезжала его дочь, жившая отдельно, привозила
выстиранное белье и забирала очередную порцию грязного. О себе Будилов
рассказывать не любил. Было лишь известно, что он - жертва каких-то
обстоятельств, и, если бы не эти обстоятельства, его майорская звезда давно
уже превратилась бы в созвездие полковника. В какой именно части небосвода
должно было сиять это созвездие, оставалось невыясненным, так как, судя по
всему, в боевых действиях майор никогда не участвовал.
коридор. По стенам забегали уродливые тени в призрачном свете лампадок,
фонариков и свечных огарков. Аварии осветительной сети были привычным
явлением, и жильцы встречали их во всеоружии.
Каждый день! Должны же быть, в конце концов, какие-то правила общежития,
обязательные для всех. У меня двадцать непроверенных классных работ.
В другой надавали бы пару раз по мордасам, сразу бы узнал, что за правила.
теперь такого закона нету, а вот в комиссию содействия сообщить нужно.
стол.
пережег, сам и тащи, тут тебе нет помощников.
а на табуретку- стул.
току относились с такой же опаской, как в наши дни к атомной энергии.
Поэтому святая святых - пробки - были упрятаны от непосвященных под самым
потолком на четырехметровой высоте.
которой пользовалась страдавшая ревматизмом учительница, и, завершив ею
постройку пирамиды, влез наверх.
коридора раздался рев:
посветите же, тут ни черта не видно!
кого-нибудь кусочек фольги?
больше осмотрительности, покидая свою вышку. Очевидно, тот момент, когда его
левая нога потеряла опору, и был поворотным пунктом, где робкая Случайность
превращается в самоуверенную Закономерность.
пришел в совершенное исступление. Во всяком случае, иначе он не стал бы,
вернувшись в комнату, вымещать злобу на ни в чем не повинной антенне. Ни
один здравомыслящий человек не будет топтать ногами то, над чем с такой
любовью трудился столько вечеров.
Будилова:
x x x
от юного коллекционера марок и кончая престарелым любителем певчих птиц,
всем, в чьей душе горит всепожирающая страсть к занятиям, не приносящим
пользы.
песенку, пытался устранить последствия вчерашней вспышки гнева. Увы! Чем
больше он прикладывал усилий, тем меньше его антенна походила на изящный
параболоид. Трудно сказать, к какому классу поверхностей причислил бы ее
специалист по топологии. Что-то вроде изъеденного червями, скрученного
листа.
Доведенный до отчаяния человек раздраженно бросает на плиту комок каучука,
смешанного с серой. "Баста! - говорит он. - Больше ни одного опыта!" И вот
чудо совершилось: найден способ вулканизации, кладущий начало резиновой
промышленности. Неврастеник, страдающий мигренью от стука колес детского
велосипеда, обматывает их клистирными трубками. Проходит несколько лет, и
шорох шин слышен на всех дорогах мира. Скромный экономист-плановик
подключает к допотопному телевизору искореженную проволочную корзину и...
ничего не происходит. Решительно ничего. Экран по-прежнему светится
голубоватым светом, но изображения нет, сколько ни верти антенну.
отправились спать. Поэтому закон всемирного тяготения, спутники Марса,
радиоактивный распад, волновые свойства электрона и многое другое открыты не
вами. Вам чужд благородный азарт исследователя.
дальше скручивать антенну по спирали. И вдруг все чудесным образом
изменилось.
возникло лицо девушки. Оно было неописуемо красиво. Красиво, потому что в
противном случае мы посягнули бы на святые каноны фантастики. Неописуемо,
так как все, что прекрасно, не может быть выражено словами. Попробуйте
описать торс Венеры, улыбку Джоконды, запах жасмина или трель соловья. Поэты
в таких случаях прибегают к сравнениям, но это - не более, чем трюк.
Объяснение одних понятий через другие ничего никому не дает. Ограничимся
тем, что она была красива. Ее наряд... Тут я снова вынужден признаться в
своей беспомощности. Любой мужчина способен десятилетия помнить форму
какой-нибудь ерундовой родинки на плече возлюбленной, но никогда не в
состоянии рассказать, в каком платье она была вчера.
пожалуйста, не воображайте, что это вы меня открыли. Просто форма вашей
антенны хорошо вписывается в кривизну пространства времени. Иначе вам бы не
видать меня, как своих ушей. Я ведь за вами давно наблюдаю. Занятно вы
живете!
неловко. Одно дело предстать перед хорошенькой женщиной во всеоружии
тщательной подготовки, а другое - быть застигнутым врасплох в собственной
комнате. Снятое еще позавчера белье, скомканное, валялось тут же, у
неприбранной кровати. На столе рядом с паяльником и канифолью лежал
промасленный лист газеты с огрызками хлеба и скелетами копчушек - остатками
вчерашнего ужина.
знает что!
стоптанных шлепанцах и изобразил на лице подобие улыбки.
вопросы жестами. Если да - кивните головой, если нет - помотайте. Понятно?
время их еще не было. Допотопная техника. И деталей подходящих нет. Придется
мне его вам трансмутировать. Замерьте-ка расстояние от центра вашей антенны
до середины стола по вертикали и горизонтали. Результат напишите на бумажке.
Надеюсь, мерить вы умеете?