Вождь велел.
маленькой и несчастной. А когда открыла глаза, ужаснулась: мучительно стиснув
зубы, без звука, без стона старик пытался встать!
Хочешь, дам попить?..
бревна стены, медленно-медленно сел на постели. Потянул одеяло из шкур на
зябнущие, в узлах навсегда вздувшихся вен тощие ноги.
явиться к колдуну? Юмми опрометью выскочила из землянки и только на свету,
ахнув, запахнула кожаную накидку, потуже затянула на груди ремешком. Быстро
огляделась по сторонам, словно замыслила лихое. По счастью, никто не мог ее
видеть, никого из соплеменников не было поблизости ни по ту, ни по эту сторону
ручья.
горна идет ковка мечей из лучшей меди, сплавленной с толикой свинца, молчал, не
мешая мастерам лишним словом, и само его присутствие здесь действовало лучше
всяких окриков. Размеренно и звонко били молоты, огненно-кроваво рдела полоса
меди. Все было как всегда, только прежде вождь не имел обыкновения стоять у
мастеров над душой, да и меч получался какой-то уж чересчур длинный -- локтя в
полтора, а то и более...
красным глазам "мальчишки" понял: отходит Скарр... Понял -- и ошибся.
годится чародею говорить с вождем абы в чем... Даже без посторонних глаз не
годится. Но что же это получается: дедушка встал? он не умрет? Неужели она,
Юмми, своим дерзким ослушанием сумела отогнать от дедушки смерть?.. Или сама
Мать-Земля помогла осилить болезнь? Юмми всхлипнула на бегу, не пряча слез
радости. Дедушка, родненький, прости меня! Прости, но, если надо, я ослушаюсь
тебя еще раз, ты только не помирай, ты живи...
каких после битвы с плосколицыми щеголяло почитай полплемени, -- в парадный
балахон чародея, надеваемый лишь в особых случаях, спеша, обряжала Юмми Скарра,
повинуясь скупым словам, а больше жестам. В руки дала изогнутый костяной посох
из зуба сказочного зверя, чтобы не умалил кудесник достоинство, цепляясь за
стену. Роговым гребнем расчесала на две стороны редкие волосы, оправила снежную
бороду старика, впопыхах метнулась было за разрисованной маской, но замерла,
поймав в глазах дедушки насмешливое отрицание. И то верно, совсем ума лишилась:
не на сходку племени собрался колдун, а вождя страшной харей не проймешь...
увидев сидящим того, кого ожидал увидеть испускающим дух! Впрочем, удивление
мгновенно сползло с лица вождя, едва сумрак жилища позволил ему различить
насупленные брови колдуна.
пойдет разговор.
деревянной колоде возле очага, отшвырнув ногой хворост. -- Я пришел.
губы. -- Ты нарушил его? Это правда?
только и всего. Я не знаю, из Запретного ли они мира или из какого другого.
Если честно, мне все равно. Они живы, потому что полезны моему народу.
Скарр покачнулся.
подозревают что-то, а возможно, уже знают, оттого и не решаются. Видишь, один
слух о непобедимых чужаках спасает нас от преждевременной войны. Убьем их --
долго ли ждать нападения? Спасет ли нас твой Договор? Мы стали слабы, как
никогда, нас могут перебить раньше, чем мы получим помощь...
Растака корчилось в гадливой гримасе.
несмышленых детей, что сосут грудь? Важнее предков, что смотрят на нас с небес?
Важнее тех, кто еще не родился? Ответь, старик. На что нам Договор, если мы
исчезнем без следа, как исчезло племя Куницы? Каждый человек живет, зная:
смертен лишь он, а племени быть вовеки. Кто бы стал пахать, ковать медь,
растить детей, если бы знал, что завтра всему конец? Ты кудесник, ты думаешь
сразу о многом, пытаешься объять мыслью все миры -- людей и духов... Я же вождь
и обязан думать о своем народе. Давай позовем первого встречного и спросим: кто
из нас прав?
потомков?! Простят ли они тебе, старик?
дети!
пояса. -- Скрипучий голос колдуна был насмешлив. -- Не делай вид, будто ты не
желаешь этого. В моем доме тебе нет нужды притворяться. Этого хотел бы каждый
вождь: ты, Ур-Гар, Туул, Хап... Нет и не было вождя, ни разу в жизни не
возмечтавшего по примеру стран далекого полудня соединить в сноп разрозненные
колосья... всех людей одного языка! Некоторые из них даже пытались это
сделать...
Только оставили по себе худую память, их имена поносят их же соплеменники...
Тебе прекрасно известно: пока держится Договор, соединить колосья в сноп не
удастся никому! Любой ничтожный народец получит извне помощь и выстоит в войне,
если только от него совсем не отвернутся духи...
только одно: ты убьешь чужаков?
чародеи. Если хочешь, заботься о Договоре, колдун, а моя забота -- мой народ.
Мы с тобой можем договориться... -- Вождь встал нарочито медленно. -- Но не
пытайся мне помешать, старик!
прежде не случалось так, что излишне строптивый кудесник по нелепой случайности
отправлялся к предкам раньше, чем следовало? Впрочем, по правде сказать, иногда
это случалось и с вождями...
жертвенный нож. Сейчас дедушка мог легко остановить Растака, выторговать у него
очень многое... например, чтобы после него чародеем был назван не Ер-Нан...
всему нашему миру! Они уже разгневаны!..
сильнее вжаться в угол. -- Что-то я не заметил их гнева. Наоборот, хлеба хорошо
колосятся после дождей, в стаде обильный приплод, а что до раненых, то их
выжило даже больше, чем я надеялся. Многие уже могут сражаться. Если таков гнев
духов, то я согласен терпеть его постоянно. Ты понял меня, старик? Увижу какую
волшбу либо каверзу -- берегись, шаман!
оскорбление: назвать кудесника шаманом. Шаманов, вопящих безумцев, трясущих
бубном, якшающихся с недобрыми духами, в племени Земли не бывало от века. Лучше
уж прямо обозвать плосколицым дикарем!
И сейчас же обессилевший Скарр со стоном выронил клюку и боком повалился на
лисьи шкуры.
бы...
бы ругался, честное слово. Лучше бы ударил клюкой!
стены землянки. Под нею одно из бревен имело двойной пропил. Вынув деревянный
обрубок, Юмми запустила руку в отверстие, вопросительно глядя на дедушку.