Чтение 29–й страницы книги ~Бастард~

Станко сжался.

- Струсил? Признайся, струсил?

Станко вздрогнул. Медленно поднял голову:

- Нет.

На него, усмехаясь и сузив в щелочку голубые глаза, смотрел Илияш. У
Станко немного отлегло от сердца.

- Хорошо... Смотри на меня, парень, смотри внимательно, - пурпурный
плащ, сброшенный небрежным движением плеча, упал на высокую спинку кресла.
Илияш, облаченный теперь в белую батистовую рубашку и бархатные штаны,
взял с полки два тяжелых подсвечника с горящими в них свечами, поставил на
стол справа и слева от своего лица. Уселся в кресло, взял в руки меч -
Станко напрягся.

- Это очень хорошее оружие, - проронил Илияш, разглядывая клинок. -
Столько приключений - и ни следа ржавчины, и по-прежнему острый, как
бритва...

Он сдернул салфетку со своего подноса - там оказался бритвенный
прибор. Серебряный тазик для бритья, чашка с кисточкой для взбивания пены,
полотенце, металлическое зеркальце...

- Я попрошу у тебя разрешения воспользоваться твоим мечом, - сказал
Илияш с усмешкой.

И, поколотив кисточкой в чашке с мыльным раствором, он взялся за свою
бороду.

Брился медленно и осторожно, как человек, которого чаще бреют другие;
клинок покрылся пеной, борода клочьями ложилась на поднос, и, освещенное
двумя свечами, из лица Илияша проступало другое лицо.

Ничего простонародного не было в этом хищном, волевом лице со впалыми
щеками и выдающимся подбородком. Это было лицо с портрета, лицо с потертой
монеты, лицо владетельного князя Лиго.

Пауза затянулась. Князь осторожно промокнул лицо полотенцем; щелчок
пальцев - и слуга убрал поднос. Две свечи так и остались на столе.

- Ну вот, Станко, - сказал князь негромко, - теперь нам надо
поговорить... Ты ведь не откажешься поговорить со мной?

Станко тупо молчал. Князь вытащил откуда-то замшевый мешочек,
вытряхнул на скатерть двадцать золотых кругляшков:

- Твои деньги... Думаю, что должен их вернуть.

Молчание.

- Прежде всего... Прежде всего я безоговорочно признаю за тобой право
убить меня. Хотя бы попытаться. Ты проделал такой долгий путь, вынес
столько испытаний, ты заслужил свой шанс в поединке... Согласен?

Станко смотрел в парчовую скатерть.

- А почему ты не отвечаешь? - вдруг возмутился князь. - Снова
струсил? Или это была пустая хвальба - "вот одолею стражу, вот встречусь с
князем"... Встретился, и что? Молчишь? Глаза поднять боишься?

- Не боюсь, - хрипло сказал Станко и с трудом разогнул сгорбленную
спину. Некоторое время они с князем неотрывно смотрели друг на друга.

- Уже лучше, - князь, наконец, усмехнулся. - Уже лучше. Ты сегодня
молчаливый - я буду говорить. Я расскажу тебе... Нет, потом мы, конечно,
скрестим наши мечи, но перед этим я попрошу у тебя немного внимания...
Ладно?

Станко кивнул.

Илияш... нет, князь поднялся. Неспешно двинулся по комнате, трогая
руками книги, оружие, военные трофеи... Обернулся к Станко:

- Я, как ты уже заметил, люблю жизнь. Всю, во всех видах и
проявлениях. Я обладаю властью, я обладаю силой, я полностью свободен...
Даже более свободен, чем следовало бы... И я одинок, конечно, потому что
полная свобода и полное одиночество - это одно и то же.

Станко слушал, не мигая. Князь возобновил свое путешествие по
комнате:

- Я прожил... ну, не будем говорить сколько, но, конечно, намного
больше лет, чем ты. Я видел столько, что хватило бы на двадцать полных
жизней. С юности я повадился странствовать, как под своим именем, так и
под множеством чужих имен... Я забирался немыслимо далеко от родного
замка, я бродил в чужих землях, служил актером в бродячей труппе, полгода
плавал матросом на пиратском корабле, я был главным судьей в большом
городе, название которого ничего тебе не скажет... Я грузил какие-то
мешки, дрался на большой дороге с какими-то проходимцами... Вот где я не
был ни разу - так это в родимых беззаконных землях, и не хочу больше,
Станко, и не упрашивай меня...

Он усмехнулся:

- Да, никто меня не втягивал в такие опасные авантюры, никто и
никогда... Ну да ладно. Итак, я был молод, облечен властью, богат,
пожалуй, даже красив... И тысячи женщин, Станко...

Он остановился. Сжал зубы, так что желваки заходили на бритых щеках:

- Тысячи женщин искали моего благоволения. А я... Я умел в простушке
увидеть королеву, это им льстило, они становились моими рабынями, навек,
без остатка... А гордые и знатные красавицы боялись меня - я умел вызывать
их страх... Этот страх притягивал, лишал их воли, и, угодив в мои объятья,
они дрожали от ужаса и задыхались от счастья. А я...

Он перевел дыхание, провел рукой по расшитому золотом гобелену:

- Может, и правда то, что ты там про меня говорил, Станко... Я спешил
осчастливить всех женщин этой земли, я же видел, как они расцветают под
моими ласками, такой я был... добрый. Я не разбирал особенно - знатная
замужняя дама или шестнадцатилетняя птичница, мещаночка или хуторянка...
Но...

Он изменился в лице. Медленно подошел к Станко вплотную. Оперся
руками о стол, и глаза его оказались на уровне глаз парня:

- Я клянусь тебе, Станко, и это очень важно... Никогда, никогда я
никого не брал силой. Это унизило бы меня... Никогда, никогда я не умыкал
никого из отчего дома - это обязало бы меня, а я не брал на себя
обязательств... Никогда я не насиловал, Станко, ты мне веришь?

Издалека, со стены, донеслось протяжное: "На по-ост..." Это
перекликалась стража.

Станко сказал прямо в склонившиеся над ним глаза:

- Верю, - и это была святая правда. - Верю.

Илияш, он же князь, вздохнул и отошел в темный угол.

- Значит, - сказал Станко, и голос его стал вдруг очень тонким, -
значит, я вам... не сын?

Князь обернулся, и Станко увидел, какое у него усталое и печальное
лицо:

- Станко... Я мог бы сказать - "да", я мог бы сказать - "нет"... Но я
скажу тебе правду. Я не знаю, мальчик. Может быть, тот негодяй
действительно обманул твою мать, но мне думается... Ты готов услышать то,
что я скажу?

- Да, - тихо отозвался Станко.

- Мне думается, что твоя мать... придумала легенду для тебя. У нее
были на то свои причины. Может быть, она и сама в нее поверила... Даже
наверняка, ведь когда человеку очень хочется верить, он способен уверовать
во что угодно... Может быть, я любил когда-то твою мать, Станко, но я...
не помню ее. Может быть, она любила меня... Но потом возненавидела, и
ненависть ее справедлива. Но, Станко, если бы я знал, что у меня растет
сын... - он вцепился двумя руками в резную спинку кресла, - если бы я
только знал, Станко... Я ведь думал, что бездетен, - и костяшки его
стиснутых пальцев побелели.

Станко протяжно вздохнул; овладев собой, князь тихо закончил:

- Все могло быть по-другому. Ни одна живая душа не смела бы обидеть
тебя или мать... Твое детство было бы совсем другим, и другой была бы моя
жизнь... И, конечно, ты не захотел бы убивать меня.

Станко потупился.

- Нет, ничего... - князь усмехнулся. - Ты прав, в конце концов... в
этом своем желании. Ты прав. Но я рассказываю дальше... Прошло время, и я
вдруг понял, что бесконечно устал... Что мне надоели кокетки и скромницы,
лица их слепились в одну сладкую, улыбающуюся мордашку. Они кружились
вокруг меня, как бабочки над свечкой, и я по привычке делал их
счастливыми, но сам... Знаешь, когда горит фейерверк и светят цветные
фонарики, рыночная площадь кажется сказочным дворцом... А утром там
холодно, ветер гоняет обрывки серпантина, пыльно, пахнет гарью...

Он через силу усмехнулся:

- Нет, ты не знаешь, ты молод, и ты воспитан в строгости... Для тебя
маленькая Вила стала главным событием жизни, и тут я виноват... Кругом я
виноват перед тобою, Станко, и путешествие это дурацкое я же сам, считай,
и устроил...

- Нет, - сказал Станко шепотом. Князь тяжело опустился в кресло:

- Да... Женщины давно не забавляют меня, я привык читать их, как
ноты... Но с тех самых бешеных времен во мне живет ерничество, страсть к
авантюрам и мистификациям... Что не совсем приличествует, мягко говоря, не
очень-то молодому человеку. В поисках приключений я и нашел тебя. Твой
рассказ позабавил меня и заинтересовал, вот я и придумал себе веселое
развлечение... Не встреть ты меня там, на полянке - далеко бы, конечно, не
ушел.

- Нет, - сказал Станко безнадежно. - Я пробрался бы... Как-нибудь...

- Ты попался бы на границе, тебя доставили бы в замок, я послушал бы
твой рассказ в камере пыток и без сожаления велел бы повесить на стене...
Да, Станко. Тут много ходит... смельчаков. Кого-то богатства интересуют,
кто-то жаждет княжеской крови за какую-то давнюю обиду... Но назвался
сыном ты один, и в замок вошел ты первый...

Он потер подбородок - видно, непривычно было ощущать его голым:

- Да, ты ловок, далеко забрался, я думал, тебя возьмут где-то около
кухни... Трудно было?