ушел, волоча кончик кнута по раскисшей грязи.
парень в забрызганном грязью красно-белом мундире был полномочным
представителем капитана стражи. Прочие двое служили ему провожатыми и
телохранителями.
оказавшегося лейтенантом стражи, провели прямиком к господину Соллю - или
полковнику Соллю, как его почтительно именовал красно-белый юноша.
Слуга, сопровождающий его, качался от усталости; кто знает, что ожидал
увидеть юноша в кабинете Солля. Однако навстречу ему поднялся из-за стола
совершенно трезвый, сухой, напряженный и злой человек. Посланец оробел.
стражи Яста. Подержал, ожидая от себя признаков волнения; не дождался,
разломал печать, вскрыл.
пробежал глазами обычные вежливые строки. "Сообщаю господину полковнику,
что после внезапного его отбытия гарнизон оказался обезглавленным, и мне
ничего не оставалось делать, как только принять командование на себя..."
преемники... Все устроилось как нельзя лучше.
разбойничьи шайки, промышлявшие в окрестностях, объединились теперь в один
крепкий отряд под предводительством некоего Совы... Злодеи осмеливаются
нападать уже не просто на одиноких путников, но и на целые караваны;
жители окрестных сел и хуторов боятся, присылают послов с челобитными -
однако я не решаюсь предпринять большую карательную вылазку в ваше
отсутствие... Дела все хуже с каждым днем - умоляю, полковник, прибыть в
расположение гарнизона и принять командование с тем, чтобы..."
шпорой. Эгерт поднял глаза - юноша смотрел в меру почтительно, в меру
выжидательно, в меру укоризненно.
передайте капитану, что я прибуду сразу же... Как только мои важные дела
позволят мне сделать это. Пусть капитан действует на свой страх и риск - я
верю в его полководческий талант, - Солль снова вздохнул, сдерживая
невольный зевок.
на всю жизнь запомнил состояние полубреда, когда ему казалось, что под
головой у него не подушка, а мешок с раскаленными камнями.
мерещились далекие замки среди моря, звезды на мачтах кораблей, многорукие
рыбы и птицы с глазами, как угли...
представлялось красное яблоко, упавшее в реку и медленно плывущее по
течению - полупритопленное, яркое, с дерзким хвостиком над поверхностью
воды. Временами Луару казалось, что его дорога - та самая медленная
прозрачная река, и она несет его, как яблоко.
оказалось даже приятным - он ни о чем не думал и лениво смотрел, как
обнажаются под солнцем заснеженные поля, как ползут по ним тени облаков,
как суетятся в проталинах отощавшие птицы. На душе у него было спокойно и
пусто - теперь он ничего не решал и ничего не хотел. Судьба была
предопределена - давно и окончательно, но вот неведомо кем; Луар установил
для себя, что когда-нибудь потом он спросит и об этом. Не сейчас. Сейчас
он лишен своей воли - и его зависимость столь глубока, что где-то
смыкается с абсолютной свободой.
перекрестком его спокойствие таяло.
душе усиливался неведомый зуд. Это было похоже одновременно на голод и на
жажду, он чувствовал себя ребенком, которому показали игрушку - а потом
спрятали, и надо падать на землю, биться в истерике, требовать,
требовать...
все равно казалось, что он едет недостаточно быстро.
грани золотой пластинки. Будто глоток воды посреди бескрайних раскаленных
песков. Цепочка холодит шею - наконец-то!
пусты. Тогда его скрутил спазм.
светильниками, сквозь шум в ушах он слышал сбивчивое: падучая...
падучая... кончается... И он действительно бился с пеной у рта - ему
казалось, что он пустой мешок, в сердцевине которого застряло шило. Ему
хотелось вывернуться наизнанку.
исступленной жаждой медальона.
всякий встречный человек казался узурпатором, незаконным обладателем
святыни. Высматривая золотую цепочку, Луар повадился, встретив
кого-нибудь, первым делом разглядывать его шею. Люди шарахались, бормоча
заклятья-обереги - не иначе кровопийца, высматривает место, куда воткнуть
клыки...
девушке-кокетке, носил с собой маленькое бронзовое зеркальце, если б Луар
имел обыкновение изредка в него смотреть - вот тогда он понял бы, откуда
эти затравленные взгляды встречных и попутчиков, почему его боятся пустить
на ночлег - и все-таки пускают... Жажда медальона, съедавшая его изнутри,
все яснее проступала в его холодных, остановившихся глазах.
мать; это превратилось в пытку, в навязчивую идею. Не видя ничего вокруг,
Луар ломился вперед, зная, что безумному странствию приходит конец.
неминуемо придется встретиться.
вдруг утром встало солнце, и все поняли, что зимы больше нет. Скисла.
метлах, набухали почки. Горожанки спешили добавить к своему привычному
платью какую-нибудь сочную весеннюю деталь, и потому у галантерейщиков
повысился спрос на бантики-пряжки-платочки. Кое-где в палисадниках
распустились дохленькие желтые цветочки, и местные влюбленные выдергивали
их с корнем, чтобы с превеликим шармом поднести потом своей милой шляпнице
или белошвейке.
игрались реже обычного, и это было замечательно, потому что я хромала еще
довольно долго; публика рукоплескала, а между тем близился конец наших
зимних гастролей.
труппа покинет гостеприимный город, и тогда жизнь завертится по-старому -
дорога, представления, ярмарки, деревни, богатые и спесивые аристократы,
живущие в замках, наивные и прижимистые крестьяне, живущие на хуторах,
щедрые базары со множеством благородных воров, ухабы, дожди и солнце...
Собираясь по вечерам в харчевне, Бариан и Флобастер решали, куда бы
направиться, Фантин, располневший за зиму, кивал и соглашался, Гезина
мечтала, что хорошо бы, мол, добраться до побережья и увидеть море - и
только я уныло молчала. Интересно, Луар огорчится, когда, вернувшись, не
застанет меня в городе? И сколько времени займут эти странные поиски
некоего "амулета"?
Плывет себе щепочка в бурном ручье и строит планы на будущее...
уличные потоки, а вода в каменном городском канале поднялась под самый
горбатый мостик. Воробьи орали от счастья, Флобастер все чаще
вопросительно поглядывал на солнце, а Муха вслух считал дни - так не
терпелось ему тронуться в путь.
от башмаков до черной шапочки с бахромой. Слово "амулет" в моей памяти
прочно сопрягалось со словом "книга". Книга Луарового деда... Мага,
которого звали Луаян. Только теперь до меня дошло, что парня-то и назвали
в честь деда, дед был любим и уважаем, и написал книгу - жизнеописание
магов... А Луар, балда, не удосужился до конца прочитать ее - но зато
читал об "амулете". И, между прочим, позволил почитать и мне...
позволением было бы неблагодарно и глупо. Оставалась маленькая заминочка -
книга-то наверняка хранится в Университете, где же еще? Не в спальне же, в
самом деле, держит ее госпожа Тория, суровая наследница волшебника Луаяна.
Вот это было бы скверно - в спальню госпожи Тории мне никак не пролезть. А
в Университет...
Гезине подношения в виде леденцов на палочке, серебряных монеток и все тех
Василенко Иван
Буджолд Лоис
Андреев Николай
Конан-Дойль Артур
Прозоров Александр
Шилова Юлия