летели по отличной дороге, их длинные тени в заходящем солнце убегали
вперед по щебню и пыли. Мы вышли из безлюдной Гоби - на востоке
поднялась гряда низких холмов, на них - дома, освещенные солнцем,
казались парусами в море. Аймак приближался. Он был населеннее
Далан-Дзадагада, судя по числу домов.
маяки на пройденном пути. Широкое сухое русло огибало холмы аймака,
песок в нем был укатан машинами, и мы пересекли его без задержки.
Однако едва мы поднялись на последний ряд холмов, как кончился бензин.
Машины шли на последних литрах - пришлось задержаться для заправки.
стебельков засохшей травы. Таких крупных мы еще не встречали и с
воодушевлением принялись за сборы, но, к сожалению, бензин был налит
очень скоро...
находились в Гоби, и даже одноэтажные домики казались нам
внушительными. Здесь же высились двухэтажные великаны!.. Право, мы
в(r)ехали в величественную столицу! Про эту относительность масштабов и
оценок, целиком зависящую от бытовых условий, никогда не следует
забывать историку, этнографу, писателю...
Аймагин дарга - начальник аймака - оказался в своем кабинете. Пока мы
разговаривали о пройденном пути, о наших мелких, но неотложных нуждах
(квартира, баран, хлеб), солнце село за невысокие темные горы, там, за
линией столбов, приведшей нас сюда. Я вышел на крыльцо и невольно
с(r)ежился - знобящий холод сразу проник под ватник. Усталые спутники
ожидали, понурившись, закутавшись кто во что горазд. Стало жаль верных
товарищей.
на мясокомбинат, в пекарню и магазины, а мы, взяв уполномоченного
аймака, направились в отведенную квартиру. Первую, находившуюся
поблизости, забраковали из-за тесноты. Трудно было с помещениями в
этом аймаке - многолюдном, быстро развивавшемся центре. Пришлось
переправиться на северную окраину аймака, под склон плато,
окаймлявшего поселок с севера и востока.
поселка, близ каких-то нарытых в войну ям и канав. Помещение не могло
вместить всех - перед входом поставили палатку, где разместилась
"научная сила", предпочитавшая свежий воздух. Быстро и дружно убрали
помещение, машины выгрузили, плиту затопили. На вымытом столе
загорелись свечи, синий махорочный дым низко стлался в еще не
нагревшемся доме. Но холод и свирепый ветер не проникали сюда - мы
опять устроили свой, русский, дом в новой области гостеприимной страны
после пятидневного пути через Гоби. Задача перебазировки была
выполнена быстро, следовательно - удачно. Еще неделя работы вокруг
Сайн-Шанды, и путешествие этого года придет к концу...
опускал голову на край стола, не в силах бороться с дремотой. Пронин
принялся доставать постель, решив не ждать обеда. Его примеру
собирались последовать многие.
ели весь день. Я подошел к дремавшему Громову и пошептался с ним.
Профессор поднял очки на лоб, пошарил вокруг себя и извлек из груды
тюков на полу маленький бидон. Эглон проснулся и зычно скомандовал:
"Подходи с кружками!"
людей, появился аппетит. Как раз поспел суп и вареная баранина. Свежий
хлеб после гобийских твердых лепешек улучшил вкус позднего обеда.
Разогревшись в домике, мы разделись и забрались в мешки в своей
палатке, даже не затопив приготовленной печурки.
Подыскивали проводника, заново распределяли вещи. Тщательно проверили
количество бензина: здесь оставляли "железный" запас на возвращение в
Улан-Батор. Конечно, мы могли бы взять бензин в аймаке, но только с
"отдачей натурой". Тогда пришлось бы гонять сюда машину из
Улан-Батора. Как раз этого я хотел при всех случаях избежать.
Закупоренную бочку завернули в кошму, обвязали и заперли в маленькой
кладовой домика. Ящики с коллекциями, водяные баки, третья палатка и
запасные колья - все это оставлялось здесь на время маршрута.
голове, назвавшийся странным прозвищем Кухо ("Кукушка"). Только
позднее он сообщил мне свое настоящее имя - Намцерен. Мы уговорились о
выезде завтра на рассвете, но этот план неожиданно нарушился. На
закате резко похолодало, свирепый ветер завыл, скатываясь на нашу
маленькую усадьбу прямо сверху, со склонов плато. Он подул с полчаса,
усилился, перешел в настоящую бурю и пригнал тяжелые белесоватые
облака. Пошел снег. Скоро все покрылось плотной белой пеленой, а ветер
все крутил и взбрасывал снег, будто не мог уложить его как следует.
Надежды на завтрашний выезд становились сомнительными - что мы могли
видеть под снежным покровом? А видеть в этом новом для нас месте мы
должны были все! Прислушиваясь к реву ветра и свистящему шороху сухого
снега, мы сидели с Громовым за столом, рассуждая о пройденном пути.
Зябкий Орлов в начале бури удалился в палатку и забрался в спальный
мешок.
пальцем водил по карте вдоль синей линии нанесенного маршрута. Склонив
голову набок, округлив глаза и высоко подняв брови, профессор по
обыкновению стал похож на большую хищную птицу, вз(r)ерошенную и
обветренную бесконечными ветрами Гоби. Только гладко выбритое лицо
напоминало о щегольски одетом ученом, расхаживавшем некогда по
Улан-Батору в светлом костюме с белоснежным воротничком.
глинобитными стенами не умолкал. Завывала метель, не наша - гобийская,
несшая снег пополам с песком и пылью. Все спали, вплотную сдвинув
койки, только за перегородкой в другой комнате возился повар. Через
проем отсутствовавшей двери мне было видно, как Никитин тер
слипавшиеся глаза.
станем лагерем...
затих. Не хотелось выходить из теплого дома в бурную и морозную тьму.
Но мы с Громовым мужественно преодолели несколько шагов до палатки, в
которой давно и беззаботно храпели Эглон и Орлов. Растопили печь. Едва
палатка чуть обогрелась, мы забрались в мешки - долго топить не
годилось: палатка намокла бы от подтаявшего снега.
приведены в порядок, и все с радостью следили, как быстро испаряется
выпавший снег, именно не тает, а испаряется. Непривычная картина белых
холмов и равнин уступала место давно знакомой - камни, щебень, песок и
сухая трава...
взяли курс на черный гребень, видневшийся на юго-западе. Разделившись
на три группы, мы довольно быстро осмотрели горы Тушилге ("Спинка") и
Чойлингин ("Вытянутый"), а также окружающие их рыхлые породы
верхнемелового возраста. Мы пытались установить характер связи этих
рыхлых пород с многочисленными обломками костей динозавров,
захороненных в них, и слагавших горы уплотненных и перемятых в складки
песчаников и углистых сланцев верхнеюрской эпохи.
в защищенных от ветра ущельях было жарко. От торопливой ходьбы пот
катился по лицу градом. Наконец я утомился и присел покурить на
остатке стены в развалинах старого монастыря. Монастырь был, видимо,
беден и невелик - стены домов сложены из неровных кусков тех же черных
камней, какие валялись вокруг. Высоко, в самой глубине горного
массива, в замкнутой со всех сторон разнокалиберными уступами долинке
спрятались эти развалины. Сюда заходил только слабый ветерок,
шелестевший нетронутым дерисом. Я с наслаждением затягивался из
толстой самокрутки - редко удавалось покурить так, чтобы ветер не
раздувал папиросу, не сыпал искрами на одежду и руки, не забивал дым
обратно в нос и в рот...
увидел наши машины на темной и пустой равнине. Два ширококронных
хайляса виднелись в стороне. Я разглядел в бинокль Громова и Данзана
близ машины - значит, они уже выполнили свою задачу.
серые меловые песчаники с костями динозавров. Темно-коричневая масса
базальта была начинена, словно салатом из редьки, круглыми и плоскими
белыми включениями - халцедонами. Несчетное множество халцедонов
попадалось здесь среди щебня - доказательство, откуда берутся
Березин Федор
Шилова Юлия
Маркелов Олег
Жюль Верн
Суворов Виктор
Афанасьев Роман