Чтение 29–й страницы книги ~Право на смерть~

идущее... Ровно настолько, как нужно, открывающее и длинные загорелые
ноги, и высокую шею, и руки, украшенные массивными браслетами.

Тонкий прямой нос, надменного выреза губы, не делающие, впрочем, ее
облик слишком уж неприступным, роскошные пепельные волосы. Но главное -
глаза! Огромные, небывалого фиалкового цвета. У меня даже холодок пробежал
по телу от восхищения. И другого, более сложного чувства. Будто и зависть,
и тоска, и мгновенная платоническая влюбленность, и готовность к
преклонению. Вот именно. А я ведь никогда эдаким уж Казановой не был,
женским чарам поддавался с трудом.

Даже в более, чем сейчас, безмятежные времена.

Спутник прекрасной незнакомки ничего особенного собой не представлял.
Ну, высокий, крепкий, следящий за своей формой, тоже очень загорелый,
одет, как богатый яхтсмен, в светло-синие брюки и белый блейзер с
бронзовыми пуговицами, лицо вполне правильное и располагающее, но все
же... Подобных мужиков девять на дюжину, а ТАКОЙ женщине нужен был бы
другой кавалер. Не знаю, какой именно, не мое это дело, но - явно другой.

Наверное, я слишком уж бестактно на них смотрел, потому что женщина
наклонилась к спутнику и что-то тихо ему сказала. Как я понял, в мой
адрес. Не разбирая слов, инстинктивно, по тональности и артикуляции,
догадался, что говорили они по-русски.

В первый момент меня это неприятно поразило. Слишком напомнило о
встрече с Паниным. Возможно, Алла на него подействовала, как на меня
незнакомка, с чего все и началось.

Упаси меня бог от подобных соотечественников.

Но, с другой стороны, во Фриско обширная русская колония, ничего
необычного в факте русской речи нет.

А если они не просто соотечественники, а земляки, то чем не повод?
Узнаю чуть больше о сказочной красавице, да и время скоротаю, все лучше,
чем сидеть и терзаться дурными предчувствиями.

- Простите великодушно, - сказал я, обращаясь к мужчине, поднявшему
на меня благожелательно-любопытствующий взгляд, - я журналист из Москвы,
услышал, что вы по-русски говорите, и мучаюсь, наши вы или местные. Такая
у меня профессиональная слабость - разгадывать людей.

Они переглянулись. Мне показалось, что женщина чуть заметно качнула
головой, будто предостерегая спутника.

Но он не внял.

- Ну и как, что решили?

- Вот именно, что ничего определенного. Обычно я легко угадываю, а
тут осечка. Отчего и подошел, не сочтите за нескромность...

- Ради бога. Присаживайтесь к нам, пообщаемся... на чужбине.
Шампанского хотите?

- Хочу, - сказал я, сразу почувствовав себя легко. И все же ощущение
какой-то странности от разговора осталось.

Я представился. Он назвал женщину - Ирина, и себя - Новиков Андрей.

- Мы, видите ли, путешествуем. Вокруг света. На яхте. Дома не были
довольно давно. Вчера пришли сюда. Через пару дней - дальше... И как там
сейчас, на Родине?

"В каком это смысле?" - подумал я, а он уже продолжал:

- Мы в море новостями не интересуемся, отдыхаем от всего. Как бы
отшельничаем. Знаете, вроде Летучего Голландца. Раз в столетие он сходил
на берег на одну ночь, а с рассветом снова в путь.

- Забавно. Я почти в том же положении. Полгода-год в космосе, и когда
возвращаюсь домой - словно в чужой стране... И тоже яхтсмен. Не раз
мечтал, как вы... Яхта, южные моря, полгода без захода в порты... Только
постоянно что-то мешает... Однако на днях все же прогулялся... в тайфун
"Элли" влетел. Еле выбрался. Вы не с веста шли?

- С веста. И краем он нас тоже прихватил...

Минут пять мы с увлечением говорили о тонкостях хорошей морской
практики, вспомнили и Джека Лондона, и Чичестера, и Завьялова, а он еще и
неизвестного мне Лухманова, который тоже много, по словам Андрея,
интересного написал о парусных плаваниях.

В чем мы еще сошлись, к взаимному удовольствию, так это в оценке
последней книги Фолсома "Феноменология альтернативной истории". Он ее
купил в Вануату, и как раз на днях закончил читать.

Вообще говорить с ним было интересно и слушать неутомительно, что
большая, замечу, редкость.

При этом я мог вволю смотреть на Ирину. Она в разговоре не
участвовала, больше рассматривала панораму города, но время от времени
вставляла не слишком тривиальные замечания. "Умная, вдобавок, - подумал я,
- а при такой красоте это перебор. А может, наоборот, как раз при такой
немыслимой красоте неизбежен и интеллект. Если считать красоту знаком
высшего совершенства".

Через полчаса мы уже чувствовали себя почти как старые знакомые. Они
пригласили меня составить им компанию в экскурсии по городу, а затем
отобедать у них на яхте.

Я заколебался, и тут Ирина вдруг спросила, что меня так гнетет? Она,
мол, это чувствует, я словно время от времени отключаюсь, что-то меня
очень беспокоит. Андрей тоже посерьезнел, сказал, что сразу это заметил,
отчего и пригласил за свой стол, решив, что вот человеку плохо, и надо
помочь ему справиться с депрессией.

Неужели я так разучился владеть собой? Но ведь наоборот, пусть это и
стыдно, беседуя с ними, я почти не вспоминал об Алле. И впервые пришла
мысль, что на самом деле я Аллу не люблю, что это так, привычка, а еще -
затянувшаяся на годы тщеславная гордость победителя... И она все время это
же чувствовала, отчего и вела себя так непредсказуемо...

Под влиянием неожиданного сочувствия моих новых знакомых и
собственных эмоций я неожиданно и безрассудно, словно мало жизнь меня
учила, взял и рассказал им, не все, конечно, а только то, что касалось
Аллы и связи этого с некими секретными разработками. Просто для облегчения
души.

Андрей помрачнел, а Ирина поджала губы и вновь, как мне показалось,
сделала неуловимый отрицательный жест.

- Интересно, - словно отвечая не мне, а своим мыслям, протянул
Андрей. - И вы надеетесь достойно из вашей истории выпутаться?

- Соображаю... Есть наметки, варианты кое-какие. А вообще, конечно,
кисло...

- Если б вы обрисовали все поподробнее... - с сомнением начал он, а
Ирина не выдержала и сказала открытым текстом:

- Андрей, ну о чем ты? Зачем обнадеживаешь человека? Да в конце
концов, у нас и времени совсем нет...

На что он ответил замысловато и с усмешкой:

- Ну, не человек для субботы, а суббота для человека... Тем более,
что уже были прецеденты...

Лицо у нее стало не то чтобы недовольное, а скорее, озабоченное.
Вздохнув, она протянула руку, и Андрей тут же извлек из кармана большой и
тонкий золотой портсигар с искрящейся алмазной монограммой. Ирина взяла
длинную сигарету, прикурила от встроенной в портсигар зажигалки, медленно
выпустила дым через тонкие ноздри.

Мне вдруг приоткрылась какая-то интересная сторона их
взаимоотношений.

- Ничего, ничего, Ирок, случай-то больно интересный...

Непонятно, что он тут мог найти интересного? Не зная предыстории. Без
нее все как раз в высшей степени банально.

- Я, конечно, располагаю весьма ограниченными возможностями, - сказал
он, помолчав. - Но, кажется, мог бы оказаться вам полезен. Особенно, если
вы поделитесь со мной тем, о чем пока старательно умалчиваете... Какая,
например, связь между вашей профессией, морским путешествием, похищением в
чужом для вас городе и нежеланием обращаться, куда следует?

Я вновь насторожился. А что, если разыгрывается просто очередной
тайм? Вполне можно вообразить, как напуганный моими словами Панин срочно
изменил тактику и вместо вчерашних головорезов подставил мне эту милую
пару. Вопрос только в одном - как такое осуществить практически? Я ведь не
обязан был приходить в этот именно ресторан и приставать со своим странным
предложением познакомиться к абсолютно чужим людям. Разве что вновь
обратиться к сфере сверхъестественного...

Не найдя подходящего ответа на вопросы Новикова, я ограничился
признательностью за сочувствие и обещание помощи, присовокупив, что как
раз сейчас мне необходимо мчаться на архиважную встречу. Но если уж они
проявили ко мне искреннее участие, то я непременно дам о себе знать при
любом исходе. Кроме крайнего. И если вдруг что - ловлю на слове - попрошу
посильной помощи. Хотя бы - постарался сказать это с юмором - если
возникнет необходимость уносить ноги, а иным способом это окажется
невозможно.

Ирина не стала скрывать удовлетворения таким исходом, а Андрей,
похоже, испытал разочарование, как болельщик, которому не дали самому
сесть за игорный стол.

- Что ж, и мы, и наш "Призрак" к вашим услугам... Пару суток мы еще
здесь.

И он показал мне в сторону Золотых ворот, где левее
Голден-гонт-бриджа в миле от берега виднелся словно вырезанный из
полупрозрачного пластика силуэт. Похоже - трехмачтовая шхуна. Без бинокля
и против солнца подробности не рассмотреть.

Мы стали прощаться, и я подумал, что, конечно, ошибаюсь в своих
подозрениях. Мало того, что трудно представить, чтобы женщина с таким
лицом и такими глазами выполняла черновую работу у всякой сволочи, ее
непроизвольные реакции показывали, насколько она незаинтересована в нашем
контакте. Да и в поведении Андрея легко читается скорее благородный азарт,
нежели злой расчет.