опасности. Что с того, если его первый напор отбит? Такое уже
случалось, правда, очень редко, но после второй атаки,
завершающейся особым тайным приемом, до сих пор никто из его
врагов не оставался в живых. И Греан-Мор бросился вперед...
немногие Этла-Ниты смогли рассмотреть движения бойцов, да и то
описания мелких деталей в их рассказах часто не совпадали, что
стало предметом многочисленных обсуждений и споров в
последующее время.
ногах ринулся к Трису, тот резко присел и перекатился вперед
через левое плечо, одновременно вращая над собой меч, так что
казалось, будто Трис всем своим телом ввинчивается под
коротышку. При этом белый меч просвистел над его головой в
каких-то нескольких миллиметрах. Черный же меч сначала
прочертил глубокую кровавую полосу поперек бедер Греан-Мора, а
потом резким вспарывающим движением снизу вверх пробороздил его
живот и грудь.
осмотрел противника. Греан-Мор все еще стоял на ногах, с
глубоким изумлением смотря на текущую из рваных ран кровь.
Кто-то на площади восторженно завизжал. Великий Маг Юнор
вскочил на ноги, но хрустальный шар на его посохе оставался
молочно-белым. Да и так все понимали, что никакой магии молодой
воин не использовал, а продемонстрировал боевое искусство
такого высочайшего уровня, которое было просто неизвестно в
Этла-Тиде. Спустя несколько ударов сердца Греан-Мор упол без
сознания.
свою тактику: коротышка Греан-Мор побеждал всех своих
противников благодаря тому, что самые смертельные свои приемы
проводил с низкой позиции против нижней части тела воинов. Все
остальные верхние удары наносились для отвода глаз, для обмана,
чтобы заставить врага поднять оружие и открыться. Человек
нормального роста, к тому же обученный фехтованию по древним
методам Этла-Нитов, никогда не смог бы отразить коронный удар
Греан-Мора снизу. Но и карлик не ожидал того, что превосходящий
его по росту человек будет атаковать из еще более низкого
положения, фактически лежа на земле. В этом и заключалось
слабое место его боевого искусства.
нанести Греан-Мору очень серьезные и болезненные, но не
смертельные раны. Он не хотел убивать своего противника и, в
общем-то, не желал ему зла. Даже наоборот, он был искренне
восхищен фехтовальным умением южанина, и при других
обстоятельствах они могли бы стать хорошими приятелями.
обсидиановыми зубьями, окрашенными кровью поверженного южанина,
и прокричал:
центр арены и поднимая высоко над головой посох с прозрачной
хрустальной сферой.
печально, а торжествующе.
Империи Греан-Мором и дворянином Этла-Тиды
Трисмегистом-Аттоном-Тонианом завершился победой последнего.
Пусть победитель скажет, как поступить с телом его врага.
тишине он произнес:
При помощи хорошего медика-мага уважаемый мною Греан-Мор менее,
чем через месяц восстановит свои силы. И пусть на алтарь
Бога-Спасителя сегодня положат не человека, а самую лучшую
овцу!
Войди же в мой дворец, Трисмегист-победитель, чтобы принять
участие в праздничном пире, и пусть вместе с тобой придут
друзья, которых ты позовешь. Вы же, граждане Этла-Тиды,
чествуйте героя, ибо его победа показала силу и мощь нашей
страны заносчивым послам Южной Империи. -- Взгляд
Мага-Императора обратился на Великого Мага Юнора. -- Я
предупреждал, что ваша злоба обратиться против вас же, и вот
подтверждение моих слов! -- Гневным жестом Тзот-Локи указал на
бесчувственное тело Греан-Мора, которое южане осторожно
переносили на колесницу Юнора.
Крон-то-Рионом и Трисом, и Этла-Ниты расступились, пропуская
Мага-Советника и героя-победителя. Трис шел через ликующее
людское море, высматривая Алину, Ремина и его родственников.
Крон-то-Рион что-то говорил ему, однако Трис не мог расслышать
слов, заглушаемых приветственными возгласами.
палатки, не имея возможности пробиться через плотное скопление
людей. Он уже собирался пробежать по арене, чтобы сзади догнать
удаляющегося друга, но вдруг какое-то шестое чувство подсказало
ему посмотреть на Посла Южной Империи. И из всех Этла-Нитов
лишь один Ремин увидел, как Стоящий на колеснице Маг Юнор
вытянул магический посох в направлении Триса и проревел:
сорвавшись с посоха, полетел в спину Триса.
людей поглотил его предупреждение. Никто не обернулся. Даже
солдаты из оцепления неотрывно смотрели вслед победителю.
Поэтому, когда волшебный шар пролетал мимо, Ремин подпрыгнул и
схватил багровый смертоносный снаряд. Оглушительный грохот
ударил его по барабанным перепонкам, а вспыхнувший кровавым
пламенем огонь ослепил глаза. И Ремин провалился в небытие...
одновременно обернулись. Старый маг первый понял, что
случилось. Он бросился назад, к лежащему без сознания Ремину,
на ходу бормоча защитные заклинания. Трис поспешил следом.
Теперь и остальные люди осознали происшедшее. Осознали и
ужаснулись. Ужаснулись и вознегодовали.
потом и другие голоса подхватили этот призыв.
дулив свои трубы, Тзот-Локи оживленно говорил что-то своим
советникам, принцесса Лорана со слезами на глазах пристально
смотрела на Крон-то-Риона, хлопотавшего у тела Ремина. Но Трис
не видел ничего вокруг. Он решительно шел прямо к колеснице
Посла Южной Империи, и люди молча расступались перед ним.
выставив вперед копья. Но против них Трис ничего не имел.
Остановившись в десяти шагах перед роскошной колесницей, он
посмотрел прямо в глаза Мага Юнора. Сначала Трис прочел в них
презрение к себе и досаду, что снаряд поразил не ту цель. Когда
же он холодным клинком своей ярости ударил по врагу, на лице
Юнора быстро сменилась целая гамма чувств: презрение перешло в
удивление, удивление -- в страх, страх перерос в панический
ужас.
выражавшие свое возмущение, настороженно притихли. Между
молодым воином в необычной одежде и стоящим на колеснице
пожилым магом явно происходило что-то значительное, недоступное
обычному человеческому восприятию.
оторваться от свинцово-серых, буравящих его мозг глаз. -- Кто
же ты?! Прошу тебя, пощади! Нет! Не-е-е-е-ет!
Величественный маг, прежде исполненный высокомерного презрения,
превратился в мерзкое, хнычущее создание. Он тяжело повалился в
свое кресло и попытался закрыть лицо рукавами мантии, но и
сквозь сжатые веки ему продолжали видеться ужасные глаза.
Мощнейшие магические силы, витавшие над ним, казались почти
осязаемыми. И люди на площади со смешанным чувством страха и
удовлетворения следили за свершающимся наказанием.
Триса. -- Ты недостоин ее.
прошла судорога, и он застыл, сидя в своем кресле и глядя перед
собой опустошенными, ничего не выражающими глазами.