истребителей террористов "ФАГ", принадлежащая международной организации
"Социум-77". Задачей команды был срыв террористической акции, направленной
против глав четырех держав. Акция готовилась совместно группами "666" и
"Пятое марта". В ходе операции группа "666" уничтожена полностью, группа
"Пятое марта" понесла большие и вряд ли восполнимые потери. Команда "ФАГ"
погибла. Я, единственный уцелевший, обращаюсь к руководителям служб
безопасности России и Рейха: не тратьте время и силы на разработку групп,
базировавшихся в комплексе "Алазани" и на улице Черемисовской. Их уже нет.
Однако возможно, что оставшиеся в живых террористы имеют атомную мину
"Тама", которой попытаются заминировать подземные помещения Измайловской
Иглы. которые сообщаются с внешним кольцом подземки. Не исключено, что
минирование уже состоялось. Желаю успеха, коллеги.
оторвал полоску с адресом и телефоном редакции, подсунул ее под прозрачное
окошечко на кассете. Протер кассету и камеру, сунул кассету в карман
спящему Вахтангу, камеру - в свою сумку. Избавлюсь по дороге. Так, теперь
последнее... Рядом с кострищем я вырыл небольшую - на две пригоршни песка
- ямку, положил на дно блок памяти, сломал предохранительный язычок и
вдавил кнопку ликвидатора. Снова засыпал песком. Через несколько секунд
песок побелел и задымился. Это надежнее, чем размагничивание. Все? Похоже,
что все.
Тебе куда, на поезд?
медленно встал, озираясь. - Как я сюда попал?
торопиться. Идем?
Туман расслоился: лощинка была полна и до краев, а здесь он подвсплыл
вверх - так, что видимость вперед и в стороны открылась, а кроны деревьев,
стоящих вдоль невысокой насыпи грунтовой дороги, размывались и исчезали.
Остро пахло травой, землей, водой - всем сразу. Потом вдруг над головой
возникло медового цвета свечение: где-то там, по другую сторону Москвы,
солнце поднялось выше дымки, выше облака, скопившегося за ночь над
городом, выше...
долинах... Ты был на Кавказе?
филологией. - Он замолчал, нахмурился. - Извини, у меня что-то... Мы ведь
знакомы?
подсознание человека не могут мириться с таким положением, и заполнение
этой дыры идет очень интенсивно. В пожарном порядке ее заваливают
обрывками прошлых воспоминаний, фантазий, снов, пройдет еще час-два - и
все они склеются, соединятся, срастутся в, может быть, причудливую, но
вполне законченную и логичную картину. В поезде он найдет в кармане
кассету с адресом и вспомнит, что именно поэтому едет в центр... и так
далее.
останавливаются поезда, везущие рабочих из шлафтревиров к большим заводам.
Человеку без документов сейчас нет более надежного способа попасть в центр
города... конечно, ничего страшного не случится, если его возьмут по
дороге, но лучше, чтобы кассета попала к журналистам.
мешал. На платформе было десятка два человек, и, хотя поезд был набит, как
бочка сельдями, Вахтанг втиснулся в дверь. Я помахал ему рукой и перешел
на противоположную платформу. Встречный поезд подошел минут через семь.
мол, сушь...
в стекло заглушил звук мотора, под колесами вода ревела. Видно было, как
бурлит она, не помещаясь в переполненных кюветах.
пропащей матери...
машины на шоссе плелись медленно или вовсе стояли, лишь наш восьмиколесный
дредноут пер по третьей полосе, презирая стихию.
высаживать - не по-русски получается. А возле того танка никакой крыши на
километр...
моего. Дорога. Обычное дело.
Следом - еще один. Мне показалось, что за непрозрачными снаружи стеклами
мелькнули детские мордашки. Фарер мотнул головой:
почти никаких, конечно... не то что раньше: до Владика и обратно - семь с
половиной плюс за скорость полторы-две. Дом построили без долгов,
обставили, прошлым летом в Ницце два месяца... отец с матерью приезжают -
плачут. Ну, мол, за что боролись и все такое... долгая песня. И жалко их,
и зло иной раз берет. А жену я, можно сказать, на дороге нашел: выпал
фрахт в Грецию - ну, понятно, через Румынию. А в Румынии дороги плохие,
узкие, машин много - еле тащимся. Девчонки две голосуют, никто их не
берет, ну, а мы подобрали... Так и съездили в Салоники, обратно приезжаем
- одна сошла, а другая не хочет, да и я ее отпускать не хочу - прилипли
друг к дружке, и все. Что делать - поехали домой. А я тогда в казарме жил,
копил деньги на этого вот крокодила, - он похлопал по баранке, - пять
человек в комнате, и никуда не денешься. Месяца три мы так прожили, спать
всем мешали, потом уж смогли отдельную комнатку снять. Ну, дальше -
больше... а детей все нет и нет. Куда только не обращались. А в Ницце
подружились с иркутским фирмачом, он говорит: какие проблемы! Оказывается,
есть специальный курорт где-то в горах, от Иркутска еще два часа
вертолетом. И в сентябре она туда полетела. Месяц пробыла, вернулась, а в
ноябре уже - ага! Попалась! И вот теперь бы только жить и жить, черт бы
всю эту заморочь побрал...
угловатый, с похожей на кукиш башней. На задранной вверх короткой пушечке
висели, как венки, бухты проволочного корда от сгоревших шин. Даже сквозь
дождь было видно, какой толстый слой жирной копоти покрывает броню.
А то - то обосрут весь, то сожгут. Зачем это надо? Здесь, что ли,
сворачивать?
Сталин детей любил... А я ему говорю - правильно его повесили. Ну, не за
то, за что следовало, а все равно - правильно. Ладно, он войну проиграл -
а если бы выиграл? Теперь куда?
ничего, все немцы выдумали. Бесполезно с ним спорить. Что же, говорит, я
бы за эти колхозы воевать бы пошел? А, ну его...
по-моему, и винтовку-то в руках не держал: сразу из учебного лагеря - и в
плен. Это на третье мая они с друзьями собираются... вот тоже интересно:
раньше отмечали как праздник, что ли... не совсем праздник, ну, в общем...
так... не грустно - начало освободительного похода, что-то в этом духе...
А теперь так просто траур, смотреть больно. Ну и один из этих приятелей
мне и рассказал: вечером, мол, уснули - глубокий тыл, там что-то - двести,
что ли, - километров до линии фронта, а утром будят: гутен морген, кляйне
руссише зольдатен... А отец, помню, такие подвиги расписывал... такие
бои...
Белоусов Валерий
Каменистый Артем
Сертаков Виталий
Зыков Виталий
Белогорский Евгений
Никитин Юрий