Чтение 29–й страницы книги ~Холодные берега~

дерева. Я всем говорю, что это след от китайской сабли, но вру. На самом
деле -- шрам от острого камня.

-- Что ты унес из языческого храма в Тессалониках, семь лет назад?

-- Там не было ничего ценного, святой брат... Несколько древних
свитков, я не смог их прочитать, и никто не дал хорошей цены... я
пожертвовал их храму Сестры в Афинах...

Брат Ульбрихт улыбнулся:

-- А если бы тебя дали хорошую цену?

-- Продал бы, ваше преосвященство. Я грешен.

-- Мы все грешны... -- епископ посмотрел на Рууда. -- Милость Сестры
с нами, брат. Это действительно вор Ильмар. Я знаю и другие вопросы...
но это уже не нужно. Это Скользкий Ильмар. Вор из воров, искусник,
грабитель древних могил...

-- Прости меня, святой брат...

-- Ты прощен. Уже прощен. Отвечай на вопросы, и все с тобой будет
хорошо.

Откуда в его слабом теле бралось столько силы? Я сразу успокоился,
будто глупый ребенок, впервые вкусивший таинства веры...

-- Брат Рууд, кто еще знает о нем?

-- Никто, брат Ульбрихт. Ильмар исповедовался... и я понял, кто рядом
со мной.

-- Рука Сестры... -- снова сказал епископ и сложил руки лодочкой. Я
последовал его примеру, и минуту мы молились вместе, молча.

-- Скажи, Ильмар, где принц Маркус?

-- Я не знаю, святой брат...

-- Отвечай правду, Сестра слышит тебя через меня.

-- Я не знаю, брат Ульбрихт! Тогда, на побережье, он словно сквозь
землю провалился! Я пытался его найти, но не смог.

-- А зачем ты его искал?

Я пожал плечами. Если уж Сестра меня сейчас слышит, то и видит,
наверное. Поймет. Что я могу сказать, как объяснить? То ли привязался я
к мальчику, то ли объяснений хотел, то ли помочь собирался...

-- Отвечай, Ильмар.

-- Не знаю. Зла я ему не хотел.

-- И правильно делал. Проклят будет во веки веков тот, кто убьет его,
ввергнут в холод адский, в пустыни ледяные... а уж о земном наказании
слуги Сестры озаботятся!

Я вздрогнул. В глазах епископа блеснул такой яростный огонь... такая
святая вера! Словно не о мальчишке, родными преданном, Домом проклятом,
говорил, а о одиннадцати предателях, Искупителя толпе отдавших...

-- Не бойся, Ильмар... -- епископ почувствовал мое замешательство. --
Не к тебе мой гнев. Так ты не ведаешь, где Маркус?

-- Нет.

Епископ вздохнул. Задумался. Брат Рууд стоял в сторонке, беззвучный,
неподвижный, словно и дышать разучился.

-- Не может быть, что ты случайно сюда пришел... рука Сестры тебя
вела... Брат Ильмар, скажи, что тебя дал мальчик?

-- Титул...

-- Тщета! Что еще?

-- Кинжал.

-- Покажи мне его.

Брат Ульбрихт повертел кинжал, вгляделся в узоры на рукояти и лезвии,
в свирепый профиль выгравированного орла. Движения были умелы и
осторожны -- видно, побывал он в страже храмовой, имел сноровку с
оружием обращаться.

-- Да, да... и впрямь кинжал Дома... -- без всякого интереса произнес
он. Вернул мне оружие. -- Все?

-- Все, святой брат.

-- Скажи, а мальчик научил тебя Слову?

-- Нет.

-- Ты хотя бы слышал, что он произносит, когда тянется в Холод?

-- Нет... он одними губами шептал...

-- Движения рук? Позу? Интервал времени между Словом и Холодом?

Я молчал, сбитый с толку неожиданным потоком вопросов.

-- Ваше преосвященство, -- заговорил Рууд. -- Искусный магнетизер,
полагаю, способен погрузить Ильмара в сон, и тот вспомнит многое.

-- Да, возможно...

Епископ будто ослаб. Не оправдал я его надежд... а не велит ли он
сейчас выставить меня из храма -- прямо на площадь, к разъяренным
стражникам?

-- По крайней мере -- мы узнаем интервал и двигательную фазу Слова,
-- рассуждал Рууд. -- А возможно, что в магнетическом сне Ильмар сумеет
и прочитать речевую формулу по губам мальчика...

-- Это все равно ничего не даст, -- возразил епископ. -- Ничего...

-- Но Сестра привела Ильмара к нам!

-- Возможно, для того лишь, чтобы мы укрыли Ильмара. Он заслужил
покровительство Сестры хотя бы тем, что спас Маркуса с каторги.

-- Но если хоть малейший шанс...

-- Да, конечно, -- епископ поднял взгляд на Рууда. -- Ты молод,
преисполнен надежд и оптимизма. Ты горишь святым огнем подвижничества.
Ты прав, брат Рууд, это я слишком стар и немощен, чтобы строить пустые
надежды... Брат мой, ты повезешь Ильмара в Рим. Ты сопроводишь его к
Преемнику Искупителя, и если будет на то Божья воля -- это поможет
нам... поможет всем нам. Брат Рууд, подойди ко мне!

Через миг священник стоял на коленях рядом со мной. Епископ возложил
на его голову руку, произнес:

-- Именем Сестры, ее волей... на радость Искупителю... дарю тем сан
святого паладина. Снимаю с тебя все обеты, освобождаю от новых -- пока
не достигнешь ты Рима, и не сопроводишь вора Ильмара к Пасынку Божьему!
Отныне все в твое воле, нет и не будет на тебе грехов, любой твой
поступок во исполнение миссии -- мил Искупителю и Сестре!

Рууд задрожал.

Еще бы. У меня колени подогнулись со страху. Святой паладин -- это
даже не епископ, не кардинал. Сан этот дается тому, кто ради веры ни
себя не щадит, ни других, кто должен совершить такое дело, что весь мир
в восторг повергнет! Неужели ради того, чтобы доставить меня в Урбис,
ради надежды слабой, что я чего-то вспомню, готов епископ такую
ответственность взять, через себя -- все грехи Рууда, прошлые и будущие,
на безгрешную Сестру отвести?

И тут епископ произнес Слово.

Ледяной ветерок дохнул на нас. Брат Ульбрихт потянулся в ничто... и
достал крошечный блестящий предмет. Стальной столбик на шелковой нити,
святой знак...

-- Это столб из того железа, которого Искупитель касался... --
спокойно сказал епископ. Не было в голосе благоговения, только
усталость. -- Носи его знаком святого подвижничества, брат Рууд. Знающие
-- узнают. Все. Вера с тобой.

-- Вера со мной, брат Ульбрихт, -- прошептал Рууд, приняв святой
столб в сложенные лодочкой ладони. Поцеловал его, бережно надел его на
шею.

-- Иди. Возьмешь мой экипаж... пусть брат Кастор приказ заготовит. И
езжай немедленно. Никому сейчас веры нет. Никому, понимаешь?

-- Если нас остановит стража?

-- Скажи, что вы едете... нет, не в Рим. Куда угодно, любой другой
город назови. Брат Ильмар пусть тоже в наши одежды оденется, священником
назовется...

-- Как я могу, брат Ульбрихт? -- спросил я.

Епископ вздохнул:

-- Прав ты. Не стоит святое дело с обмана начинать. Брат Ильмар,
крепка ли твоя вера?

-- Крепка, святой брат...

-- Веруешь ты в то, что Искупитель -- приемный сын Божий, первый из
сыновей земных, что Сестра -- ему сестра названная, Господу приемная
дочь?

-- Верую...

-- Не отступал ли ты против веры, хоть в самой малости? Не творил ли
языческих обрядов, не молился ли лживым богам, не поносил ли святой
столб и чудеса Слова Господнего?

-- Нет, ваше преосвященство...

-- Хорошо. Милостью Искупителя и Сестры, недостойный брат мой, дарую
тебе сан святого миссионера, истинное слово во тьму несущего.
Отпускаются грехи твои.

Не было у меня никаких сил ответить. Поцеловал я слабую руку
епископа, приняв ее, по правилу, в свои сложенные лодочкой ладони, и
только о том подумал, что судьба человеческая -- игрушка в руках
всевышнего. Две недели назад был я просто беглым татем. Ну, положим,
каторжником-то я как был, так и остался, но вот в придачу -- стал графом
Печальных Островов и святым миссионером.

Судьба.

-- Идите, -- сказал епископ.

-- Брат Ульбрихт, предан ли вам брат Кастор? -- спросил Рууд, не
вставая с колен.

-- Да, насколько я ведаю. Но я не знаю, только ли мне он предан.

-- Добр ли он к вам?

-- Да, брат Ульбрихт. Очень добр и заботлив.

Глаза у епископа стали грустными и печальными.

-- Ваше преосвященство, как мне поступить?

-- На тебе нет грехов, брат Рууд.

Мы поднялись с колен. Епископ потянулся, достал с кровати
колокольчик, позвонил. Через несколько мгновений дверь опочивальни