Узой и Азаелем, сближался... скажем так... с земными женщинами, а те
родили от них исполинов. Гм, вот тут нелепость... Или нет? У греков, когда
от богов рождались у земных женщин дети, то этим годились, называли их
полубогами... ну, Персей, Тезей... а тут такое же считается нечестивым,
гадким...
слышать, перед глазами снова встала кровавая пелена, на этот раз не ушла,
а заволокла весь мир. Потом что-то мягко ударило его в лицо.
колыхнулось и застыло звездное небо... В стороне вспыхивало багровым,
Томас скосил глаза, калика с задумчивым видом сидел у костра. Поймал
взгляд рыцаря, подошел, прохладная ладонь легла на лоб. Глаза были
встревоженными, губы дрогнули, но калика смолчал.
твои сапоги или нет? С плащом проще, на любые плечи горазд, а сапоги
бросить здесь в пустыне будет жалко...
жалости к себе, кое-как поднялся. Доспехи лежали горкой, полузарывшись от
тяжести в оранжевый песок, от них все еще несло жаром знойного дня. Томас
внезапно ощутил их неимоверную тяжесть, и остро позавидовал язычнику, чья
волосатая грудь всегда распахнута как навстречу зною, так и прохладе.
ездили.
англ! Благородному рыцарю звезды знать без надобности.
просыпающиеся мышцы. Щит и меч заняли свои места за широкими плечами.
Политые лунным светом барханы снова поплыли по сторонам.
раем... сэр калика. А что нас ждет там, в том мире?
еще ниже:
люди и сотворили! Не понимаешь?.. Да что там, я сам себя не всегда
понимаю. А чуять не хочу, унизительно.
потрачено, дабы вытащить человечество из этой тьмы, вечной ночи! Сколько
светлых душ угасло... И тут снова нырнуть в сладостную тьму, ночь, где
гаснет разум, а набирают торжествующе мощь тайные страхи, подспудные
желания! Мы ведь еще не знаем дня, мы только-только увидели слабую полоску
рассвета разума, где чуть заалел краешек земли! А позади страшная
бесконечная ночь магии, колдовства, кровожадных богов, узаконенного
зверства...
что за оружие, строем ли дерутся или поодиночке, по чему их лучше
лупить... а ты порешь какую-то хренятину!
полоска, вверх потекло алое, и Томас едва не заплакал при мысли, что его
ожидает с восходом солнца. Когда полоска виднокрая заискрилась, словно
горящая заготовка для меча, он к своему удивлению наткнулся на ямку среди
песка, мокрого на два шага в любую сторону. Там клокотала вода, будто
кипела. Томас тем не менее протянул руку, хотел зачерпнуть, губы пересохли
как после попойки, но Олег оглянулся строгий и нахмуренный:
что и верблюдов распугаешь до самых до окраин. Это гадкая вода, Томас.
Здесь наружу пробиваются воды Стикса. Подземной реки мертвых, если
слыхал... Здесь Александр Македонский, тоже был рыцарь хоть куда, напился,
хоть и предупреждали. А он: я-де сам бог, меня египтяне признали за сына
Амона, храброму никакой яд не страшен... Да забыл, что даже боги страшатся
вод Стикса. Так что отбросил копыта, только левой ногой подергал. А войско
вернулось...
побрел следом, а когда оглянулся, горы песка уже закрыли черный источник.
только же Македонским из него пить!
разгуливал? Здесь такие сады были...
шум, кровь едва не кипела, стучала в виски, а своим хриплым дыханием он
распугивал ящериц на полмили, а то и на милю. Сбоку что-то мелькнуло такое
же оранжевое, как песок, он ощутил легкий толчок, бедро пронзила короткая
боль, словно в голую ногу всадили длинную колючку, он раздраженно хлопнул
там ладонью, ощутил мягкое, скользкое, даже холодное.
бешено хлестал во все стороны тонкий хвост, похожий на хвост ящерицы,
только желтый, длинный. Железная ладонь раздавила несчастной голову, рука
Томаса брезгливо дернулась как сама по себе, змейка отлетела за десяток
шагов. Томас ругнулся, поспешно двинулся за каликой, тот уже огибает
бархан, а в ноге быстро нарастало жжение, словно в ранку засунули стручок
перца. Он начал хромать, нога быстро занемела, наконец сообразил, что
змейка каким-то образом отыскала щелочку в доспехах, ее ядовитый зуб
достал его живое тело, а сейчас яд уже вгрызается в его плоть.
раскачиваться как горбы бредущих верблюдов. Земля под ним задвигалась,
будто стоял на палубе идущего к Константинополю корабля, или хуже того --
сидел на горбу летящего по ущелью Змея. Пот, что заливал глаза, внезапно
стал холодным как будто выступил уже на мертвеце.
страшный багровый занавес. Грохот в черепе стал нестерпимым, железные
молоты разламывали изнутри. Томас со стоном опустился на одно колено,
постоял, собираясь подняться, но горячая земля под ним качнулась, он
пытался удержать равновесие, наклонился в другую сторону, но почему-то во
все стороны брызнуло оранжевым, железо противно заскрежетало по горячему
песку.
ослепительно полыхнул брызжущий белыми искрами диск, а в голове лопнула
накаленная в огне каменная плита. Он застонал, услышал сквозь шум в ушах
голос калики:
бьющего в глаза солнца.-- Змея... Меня укусила змея..
бил по голове:
огромный силуэт, красные волосы сами двигаются как живые змеи, а калика
навис как великан, грубо тормошил, ухватил за ногу, хрустнуло,
скрежетнуло, будто голыми руками содрал или отогнул стальную пластинку.
Присвистнул, Томас услышал в грохочущем голосе тревогу пополам с
удивлением:
редкий цветок, что исполняет все желания.-- Когда-то ими здесь кишело. Но
как эта дожила, ума не приложу. Вороны, черепахи, но чтоб змеи... Говорят,
еще попугаи долго живут. Гм, но не столько же...
плавал в кровавом закате. Свой голос Томас скорее угадал, чем услышал:
выжги рану.
быстрее сплетен.
-- тоже король.
Томас чувствовал, как жжение идет от колена по бедру вверх, оттуда
вгрызлось в живот, пошло кусать внутренности, вгрызлось в печень, ребра,
запустило злые когти в само сердце. Он стиснул зубы, стараясь не терять
сознания. Калика все бродил по барханам, поглядывал на солнце, слюнил
палец и подставлял ветру, замирал в задумчивости, будто высчитывал сколько
Володихин Дмитрий
Эриксон Стивен
Роллинс Джеймс
Посняков Андрей
Лукьяненко Сергей
Херберт Фрэнк