великодушно бросить ему, совсем недавно вывозившему навоз из конюшни. А он,
если не поймает на лету, бросится за нею и, разгребая пыль, отыщет,
осчастливленный, тут же помчится пропивать...
перевела взгляд на крыши дома напротив, только они ей вровень, и, уже
потеряв интерес, повернулась, исчезла.
отчаяние, а злорадные взгляды этих... этого двуногого скота... этой
сволочи... этого мяса для воронья...
стыдящегося к почерневшему от гнева был молниеносен и страшен. Глаза
свернули, как пожар в ночи, губы подрагивают в бешенстве, а грудь уже
раздувается для яростного крика, после которого его люди бросятся рубить и
жечь...
показалось, что из почерневшего от ярости рта вырвался короткий язык огня,
словно из пасти дракона, - я уезжаю!.. Но попомните же...
неистового желания выхватить меч и всех здесь посечь на куски, бросить
окровавленные туши под ноги коню. А его закованные в доспехи люди без труда
одолеют этих неповоротливых и сонных увальней Свена, хотя их здесь вдесятеро
больше.
бросался к стенам. Они пронеслись как грохочущая лавина, уже в виду ворот
кого-то стоптали копытами, Всадники держались сзади, никто не смел
приблизиться.
проносились сладостные картины, как он рубит, колет, расшибает голову Свену
и всем в его замке, а Лютеция, наконец, понимает, от какого сказочного
предложения отказалась, что никто и никогда для нее вот так не бросит душу
под ее ноги, под ее изящные ступни, не падет ниц, не разорвет грудь
собственными руками, чтобы она узрела его пылающее любовью к ней сердце,
самое пылкое и преданное...
как серые призраки. Ветви угрожающе пытались ухватить за волосы, он
пригнулся к конской гриве, холодный ветер остужал и не мог остудить
разгоряченное лицо.
смотрел невидящими глазами в ночь, везде ее облик, везде ее строгие глаза,
рукояти меча. Как, как убедить ее, что эту крепость он завоевал только для
нее? Если она только поведет бровью, выказывая неудовольствие его
присутствием, он тут же оставит бург! У него достаточно людей, чтобы пройти
еще южнее, захватить целый город, Зато у нее будет и защита, и полная
независимость от Свена.
Глава 11
присяга вольных франков, когда они отдавались под его покровительство. За
это он обязывался их защищать, а если его защита им покажется недостаточной,
то они так же вольны отказаться от его меча.
стороны устрашали, с другой - внушали уверенность: такие воины сами любого
сомнут и сожрут печенку прямо на поле схватки. Разоренные набегами,
грабежами села принимали его защиту охотно, к тому же его ужасная слава не
шла, а летела впереди его коней...
бок так, что Фарамунд едва не свалился с седла:
к крепости. Фарамунд различил на башне шест с голубой тряпкой. Когда
уезжали, его не было.
захватит крепость, то чтоб тряпку повесили зеленую. Если гости - голубую.
Если ничего не изменилось, то...
воздуха, то ли от безумной надежды увидеть в своей крепости самую чистую и
нежную девушку на всем белом свете.
остановятся, хозяин страшен в гневе, Фарамунд погнал коня к своему дому.
к мордам, знакомые кони Тревора и Редьярда. Все двери подвалов настежь, а
когда Фарамунд соскочил на землю, из дальнего показалась приземистая фигура,
за ней вторая, такая же медведистая, словно два лесных зверя покидали
берлогу. Оба одинаково остановились на пороге, одинаково прикрыли глаза от
яркого солнца.
интересного. Добро пожаловать, Тревор. Что-нибудь успели увидеть еще?
одежда сухая, только на груди мокрые пятна, да кончики усов вытянулись
сосульками.
напоследок. Просто промочить горло. Надо сказать, хорошее у тебя хозяйство,
Фарамунд.
жадно ухватился за похвалу:
был... или бывал управляющим. Все умело сложено, ничего не забыто. В такой
крепости жить можно.
добавочный смысл. Он спросил торопливо:
же начнем уговаривать ее переехать сюда. Нехорошо это говорить, но
покровительство Свена ее тяготит больше, чем меня или Редьярда. А нам он,
если честно, уже поперек горла. Никому не нравится, когда попрекают куском
хлеба!
быстро сменялись недовольство, унижение, даже злость, но когда подошел
ближе, лицо было бесстрастное, а голос прозвучал ровно:
предоставил. А за хлеб и мясо мы всегда платили сами!
удачу, кивнул сочувствующе, сказал Тревору:
просто покину ее, чтобы не тревожить.
молодецки расправил плечи, уже понял. Тревор спросил:
говорить медленнее, взвешивать каждое слова, но слова полились бурным
потоком: - уже втрое больше, чем надо для обороны этой крепости. И все ищут
с кем бы подраться. Меня уговаривают двинуться дальше на юг. Там города
богаче, люди толще, а сливы крупнее. Эта крепость останется вам, точнее -
Лютеции. Я оставлю людей достаточно, чтобы все работало. Если хотите, то
заберу с собой, а вы поставите своих... У вас, правда, всего шестеро, но
остальных можно набрать в окрестных селах.
время чувствовал его ощупывающий взгляд.
Мы сейчас же возвращаемся в крепость. Пусть меня черти утащат в свое царство
и сделают рексом над всеми рогатыми, если я не сумею уговорить Лютецию!
показалась легкой, чуть ли не подпрыгивающей.
лежать, даже в седле быстроногого коня хотелось соскочить и понестись
впереди, ибо все такие медленные, спят на ходу, а там впереди Лютеция!
хрустнули шейные позвонки:
Шломо Вульф
Василенко Иван
Громыко Ольга
Посняков Андрей
Володихин Дмитрий
Каргалов Вадим