что с помощью турок Кантакузин пытался спасти империю, не интересовало
решительно никого.) Иоанн V стал попросту подручным султана Мурада, гоняя
греческую армию в Азию помогать туркам в их завоеваниях, меж тем как
фракийская фема, вчера еще служившая последней опорой империи, на его
глазах становилась без ропота и сопротивления турецким пашалыком, и в той
же Дидимотике, где еще двадцать лет назад твердо хозяйничали греки, сидел
сейчас наместник турецкого султана.
судорожной погоне за сиюминутными выгодами и жалкими утехами плоти,
умирают государства, дряхлеет и обессмысливается власть, а там - приходит
конец всему, и волны времен смыкаются над головами угасших народов. И
потомки не вспоминают уже о смрадных страницах гибели, разве - о прошлом,
о невозвратном, о далекой славе прежних великих веков...
ним подрастают рожденные его многотерпеливой супругою, дочерью
Кантакузина, дети? Что уже и внуки явились на свет? Не соображал, не
мыслил, не раздумывал о грядущей судьбе! А сыновья, Андроник и Мануил,
выросли. И, Андроник, устав ждать, захотел власти. И в 1373 году, во время
отсутствия родителей (султан Мурад I вместе с Иоанном Палеологом были в
далеком походе в Азии), Андроник сговорился с сыном Мурада, Сауджи, и дети
решили захватить престолы отцов.
великое число потомков могло оспаривать власть после смерти отца.
Андроника - с трудом. Не от того же ли отцовского легкомыслия решился он
на эту, надобную больше всего Сауджи, авантюру?
переходить на их сторону и расправляясь с теми, кто не спешил признать
новую власть. Но Мурад I оказался на высоте. Стремительно воротясь из
Азии, он переправился в Европу и напал на Андроника. 25 - 30 мая 1373
года, убив пятьсот турок и сам потеряв тысячу семьсот человек, Андроник
был наголову разбит. 29 сентября Мурад схватил Сауджи-бея в Дидимотике и
ослепил его, перебив спутников сына-повстанца. Причем отцы восставших
должны были перед лицом султана убивать своих провинившихся сыновей. Тех,
кто отказывался, по знаку Мурада связывали попарно и топили.
ослепить и заточить в тюрьму. И тут сказалась вся дряблость характера
Палеолога. Не смея противоречить Мураду, он послал ослепить Андроника с
сыном Иоанном, но довести дело до конца у него не хватило решимости. У
Андроника один глаз остался цел, а у младенца Иоанна - оба, только после
расправы он стал моргать и косить. Оба были заключены в башню Анема, а
престолонаследником 25 сентября 1373 года был провозглашен второй сын
Иоанна V Мануил.
спустя Иоанн V, испытывая вечную нужду в деньгах, решил передать Венеции
остров Тенедос, лежащий у входа в Дарданеллы и потому очень важный
стратегически, чем кровно задел генуэзцев, вечных врагов Венецианской
республики.
приезжали патриаршьи послы Дакиан с Пердиккою, дабы осудить или оправить
русского митрополита Алексия от возведенных на него Киприаном,
ставленником патриарха Филофея Коккина, клевет. (Как мы помним, это было
как раз перед походом на Булгар, и Киприанов донос решительно не был
принят на Москве.)
самый простой и радикальный способ: решили сменить императора.
неслышно подошла лодья. Гребцы осторожно опускали в воду обмотанные
тряпками весла. Темные масляные волны слегка покачивали безымянную
посудину, посвечивала вода. С берега пахнуло волною перегретого,
настоянного на ароматах цветущих садов воздуха, в который вплетались
незримые струи дыма с монастырских и императорских поварен. Темная громада
Влахерн надвинулась, затмевая небосвод.
привстав, трижды на краткий миг приоткрыл укутанный плащом масляный
фонарь. Скоро с берега ответили тем же. Не приставая, лишь уперев весла в
берег, люди на лодье стали ждать, и эта смутная, напряженная тишина
густела и густела.
головою замотанного в просторный генуэзский плащ.
шаги многих ног, и некто в порванном греческом хитоне, потирая под
хламидою ушибленное при падении с высоты плечо, приблизил к берегу. За ним
несли на руках мальчика, сцепившего изо всех сил зубы, чтобы не закричать
или не заплакать. Грек, колеблясь, ступил по щиколотку в воду, намочив
калиги, и остановился в нерешительности. Его, однако, тотчас подняли под
руки (и он скрипнул зубами, едва сдержав возглас боли) и перенесли в
лодью.
зрячую половину своего обезображенного лица. Гребцы осторожно, но сильно
налегали на весла. Бархатный берег отдалялся все далее, и с тем вместе в
сердце грека пробуждалось и ширилось бурное ликование, хотя тело, навычное
к однообразному застойному воздуху каменной тюремной кельи, била крупная
дрожь, и зубы тоже приходилось сжимать, дабы они не лязгали друг о друга.
Мелькнул луч фонаря, и в его потаенном свете явилось лицо, полное муки,
ненависти и вожделения, лицо человека, готового на все, лицо Андроника,
коему генуэзцы подарили жизнь и обещали подарить ромейский престол. Он,
рассеянно протянув руку, взъерошил волосы своего косоглазого сына,
продолжая неотрывно глядеть на уходящие во тьму и в отдаление с каждым
гребком весла башни Влахернского дворца, и, лязгнув-таки зубами, хищно
оглянулся вокруг: нет, за ними не гнались!
неразличимые на темной воде, лишь иногда при тусклом блеске чуть
колеблемой влаги обнажая блестящие обводы своих выпуклых боков. За
генуэзской лодьей погони не было, и даже на греческом берегу царила
покамест тишина.
процедил сквозь зубы только одно слово: <Золото!> И Андроник, коротко и
бурно вздохнув, замер, подрагивая и следя неотрывно, как удаляется
твердыня Влахерн, близит Галата, а с нею - вожделенная, потерянная было
навсегда и вновь обретаемая ныне власть. Сгорбленная спина вчерашнего
пленника распрямилась, в остром очерке лица являлась, былая властность, и
когда нос лодьи глухо стукнул в причал Галатского берега, со скамьи
подымался смиривший наконец дрожь в членах уже не пленник, не узник башни
Анема, а новый василевс, готовый драться за престол с отцом и братьями
насмерть, не останавливаясь ни перед чем.
ночной Галаты, пока кормили, переодевали, передавая с рук на руки, в
укромной хоромине палаццо генуэзского подеста решалась дальнейшая судьба
беглого венценосного отпрыска.
теперь был снят, и в скудно, но пристойно освещенном покое за тяжелым
столом с резными ножками в виде химер, упирающих в пол когтистые львиные
лапы, среди немногих, но избранных светских и духовных лиц сидел пожилой,
с сильною проседью, человек в простом и темном суконном кафтане с простым
тонким белым воротником, но с тяжелой золотою цепью на плечах. Его
жесткое, в твердых морщинах, властное лицо, горбатый нос, узкие, твердо
сведенные губы - все говорило о воле и характере недюжинном и вряд ли
добром. Напротив него сидел подеста и сейчас говорил горячо и даже
страстно, что затея с Андроником опасна донельзя, что хоть и удалось само
похищение, чему он не верил до самого конца, но посадить беглеца на
ромейский престол одна Галата никак не сможет, не хватит ни ратных сил, ни
денег, ни даже кораблей.
каталонскую гвардию василевса!
но докончил, обращаясь к бальи: - Город надо брать с суши! Марко Кралевич
уже идет нам на помощь, как было договорено, и гонца к нему я отправил
полчаса назад!
- Пока республика Святого Марка не прислала сюда свой флот!
бело-красном епископском облачении. Тот, поняв невысказанный вопрос,
слегка пошевелил головой, произнеся негромко:
договориться с ним о помощи. Мурад предупрежден!
римского престола на землях Генуэзской республики) поискал глазами и,
помедлив, произнес:
без нужды теребя рукава дорогого выходного русского летника, начал
рассказывать о посольстве Дакиана с Пердиккою, о деятельности Киприана в
Херберт Фрэнк
Круз Андрей
Орлов Алекс
Контровский Владимир
Шилова Юлия
Акунин Борис