Чтение 29–й страницы книги ~Этногенез и биосфера Земли~

блаженству. Эллинистическому миру был чужд аскетизм, новые люди создали
Фиваиду; греки и сирийцы проводили вечера в театрах и любовались "пляской
осы" (древний стриптиз), а эти собирались для бесед и тихо расходились по
домам; своих богов эллины и римляне уже несколько веков считали
литературными образами, сохранив их культ как государственную традицию, а в
быту руководствовались многочисленными приметами; новые проповедники и
неофиты с полной уверенностью считали реальностью инобытие и готовились к
потусторонней жизни. Относясь лояльно к римскому правительству, они
отказывались признавать его божественную природу и не поклонялись статуям
императоров, хотя это часто стоило им жизни. Нюансы их поведения не ломали
структуру общества, но из этнической целостности новые люди вызывали жгучую
ненависть городских низов, требовавших их уничтожения, исходя из принципа
отрицания права на несходство.

Считать, что причиной возникшей неприязни была разница в убеждениях -
неправильно, ибо у необразованных язычников в это время никаких стойких и
четких убеждений не было, а у людей нового склада они были многообразны. Но
почему-то с Митрой, Исидой, Кибелой, Гелиосом эллины и римляне не
ссорились, делая исключение только для Христа. Очевидно, вынести за скобки
следует не идеологический или политический признак, а этнологический, т.е.
поведенческий, который для эллинистической культуры был действительно новым
и непривычным.

Как известно, новая целостность победила, несмотря на огромные потери.
Исчезли гностики, рассеялись по миру манихеи, замкнулись в узкую общину
маркиониты (впоследствии-павликиане). Только христианская церковь оказалась
жизнеспособной и породила целостность, не имевшую самоназвания. Условно мы
будем называть ее византийской или ортодоксально христианской. На базе
раннехристианской общины, разросшейся в V в. до пределов всей Римской
империи и ряда соседних стран, возник этнос, называвший себя старым словом
"ромеи". С V по Х в. в православие были обращены болгары, сербы, венгры,
чехи, русские и аланы, и тогда создалась суперэтническая культурная
целостность православного мира, сломленная в XIII в. "франками"[43],
"турками" и монголами. В XIV в. православная традиция воскресла в связи с
возникновением великорусского народа.

Но считать Московскую Русь культурной периферией Византии нельзя, ибо
местные традиции сделали из Руси самостоятельную целостность. И ведь вот
что важно: течения, отколовшиеся от Вселенской Церкви в V в.,- несториане и
монофизиты, несмотря на то что их прокляли на Вселенских Соборах,
продолжали ощущать свою обобщенность с православными, а простой церковный
раскол 1054 г., когда спорящие стороны объявили противников еретиками,
оформил уже происшедший разлом единой суперэтнической целостности:
католичество стало новой структурой системы "Христианского мира". Ареал
"католической" Европы отличался от "византийского" характером поведения
населявших его людей. В Западной Европе возникли средневековые Nationes, из
коих выросли современные нации, рыцарство, городские коммуны и все то, что
отличает европейский от прочих суперэтносов мира.

Но и после раскола 1054 г. догмат христианства остался прежним, значит,
дело не в нем, и история религии лишь отражает, как чуткий индикатор,
глубинные процессы как социальной, так и этнической истории.

НАДЛОМ СУПЕРЭТНОСА-АРАБЫ VII-X ВВ.

Арабы - народ настолько древний, что к началу нашей эры былое ощущение
этнического единства утратилось. Наиболее образованные арабы жили либо в
византийской Сирии, либо в иранском Ираке, участвуя в политической и
культурной жизни этих империй.

О происхождении древних арабов свидетельствуют только легенды в книге
Бытия, а исторически зафиксировано, что в течение почти тысячелетия в
Аравии жили разрозненные племена бедуинов и садоводов, попутно занимавшиеся
торговлей и не имевшие даже общего самоназвания. Их быт и родоплеменной
строй преимущественно определялись натуральным хозяйством и, следовательно,
ландшафтом населяемой ими страны. Никаких тенденций к объединению не
возникало, боеспособность арабов была на самом низком уровне, и поэтому до
VII в. Аравия была полем соперничества трех соседних стран: Римской
империи, парфяно-сасанидского Ирана и Абиссинии (Аскум). В самой Аравии
наиболее активными были иудейские общины Хиджаса и Йемена.

В VI в. н.э. во всей Аравии наблюдается внезапный подъем поэзии, что
следует рассматривать как модус активизации. Надо ли доказывать, что без
порыва страсти сочинить хорошие стихи невозможно? В VII в. выступил
Мухаммед с проповедью строгого единобожия и, образовав вокруг себя
небольшую группу фанатичных, волевых, безумно храбрых последователей,
первым делом уничтожил поэтов как своих конкурентов. Члены мусульманской
общины порывали былые родовые связи, образуя новый, особый коллектив,
который, так же как и византийский, имел конфессиональную доминанту и
этногенетическую природу, ибо Мухаммед объявил, что мусульманин не может
быть рабом и принял в свою общину тех рабов, которые произнесли формулу
ислама. Пропаганде новой веры также предшествовал инкубационный период
накопления этнической энергии.

Создавшаяся консорция превратилась в субэтнос еще при жизни Мухаммеда и
Абу-Бекра. Разросшись от нескольких десятков человек до нескольких десятков
тысяч, мусульманский субэтнос завоевал всю Аравию и навязал арабам догму
единобожия. Индифферентные мекканские купцы и бедуины пустынь предпочли
смерти или рабству лицемерное обращение в ислам. Так создался новый этнос с
измененным стереотипом поведения, но с самоназванием - "арабы".

Используя силы покоренных и внешне обращенных в ислам, второй халиф, Омар,
покорил Сирию, Египет и Персию, уже при третьем халифе. Османе,
псевдообращенные проникли на высшие должности в новом государстве и
использовали религиозный порыв первоначального коллектива в целях личного
обогащения. Ревнители веры убили Османа, но это вызвало взрыв негодования
среди тех, кто не был фанатиком, и возникла междоусобная борьба между
другом пророка - и сыном его врага - Моавией, в которой "псевдомусульмане"
одержали победу. Однако они не изменили политики и официальной идеологии и
продолжили завоевания под лозунгами ислама. Держава потомков Моавии,
Омейядов, вобрала в себя не только арабские, но и сирийские, иранские,
согдийские, испанские, африканские, кавказские и многие другие элементы,
распространившись от Атлантического океана до Инда,

Арабы навязали разноэтническому населению Халифата свой язык и свою
духовную культуру (ислам), большинство покоренных народов стало
арабоязычным, а там, где удержался свой язык, например в Персии, больше
половины слов литературного языка - арабские.

Но уже в Х в. Халифат распался на отдельные области, совпадавшие с
племенными ареалами. Идрисидов (789-926), Рустамидов (777-909) и Зиридов
(972-1152) поддержали берберы. Бундов (932-1062) - гилянские и дейлемские
горцы, Саманидов (819-999) - таджики и т.д. Даже сами арабы разделились.
Испанские арабы подняли зеленое знамя Абас-сидов, египетские - белое знамя
Фатимидов, а бахрейнекие племена бедуинов создали сначала общину, а потом
государство карматов, и все они фактически обособились в отдельные этносы,
враждебные друг к другу.

Короче, с Халифатом в IX-Х вв. произошло то же, что случилось с империей
Карла Великого: живые силы этносов разорвали железный обруч империи, как
христианской, так и мусульманской, подобно тому как трава взламывает
асфальт.. Но политическое разделение ни там, ни тут не нарушило
суперэтнического единства, отразившегося в известном сходстве некоторых
элементов культуры и литературного языка --арабского и латинского.
Мусульманский суперэтнос оказался гораздо жизнеспособнее, нежели породивший
его арабский этнос. Уже в XI-XII вв. идею Халифата отстаивали
туркмены-сельджуки, а в XIII в. - купленные на невольничьих базарах и
зачисленные в армию куманы (половцы) и суданские негры. Инерция системы,
созданной сподвижниками Мухаммеда, оказалась грандиозной.

Теперь поставим вопрос: можно ли считать религиозную концепцию доминантой
описанного процесса? Как внешнее проявление - несомненно. Но внутренне, по
содержанию дело обстоит сложнее. Карматство по своим философским концепциям
отличается от ислама гораздо больше, чем христианство или даже иудаизм[44],
и тем не менее оно лежит в рамках не только суперэтнической конструкции -
мусульманской культуры, но даже внутри собственно арабского этноса.
Турецкие наемники и марокканские головорезы меньше всего думали о религии,
и все же только они в XI в. своими саблями поддерживали суннитское
правоверие. Вспомним, что Мухаммеду предшествовала плеяда арабских поэтов -
язычников, христиан, иудеев, так что расцвет поэзии явился начальным звеном
описанного процесса, равно как и развитие посреднической торговли, охота за
неграми для продажи их в рабство и кон-дотьерство племенных вождей.

Однако доминантой всего процесса образования арабского этноса (а в
суперэтническом смысле-всей мусульманской культуры) явился все-таки зачатый
Мухаммедом ислам, для которого предшествовавшая эпоха расцвета арабской
поэзии оказалась подходящей почвой. Ислам как символ стал объектом
фанатического самоутверждения и способом введения единообразия. Обычное при
бурном наступлении новой религиозной системы появление (в качестве своего
рода неизбежных антитез) различных ересей и модификаций