царя, который, однако, не возражал против его распространения, так сказать,
в Самиздате, о чем Пушкину сообщил Бенкендорф. Не ожидал поэт и столь резкой
реакции друзей. Павел Катенин при свидетелях обвинил Пушкина в прямой лести,
и между старыми друзьями произошла ссора. Николай Языков писал еще более
резко: "Стихи Пушкина "Друзьям" -- просто дрянь". Пушкин между тем, как нам
кажется, надеется, что лесть даст свои плоды. Какие-то намеки насчет
заграницы действительно сделаны: позже князь Вяземский скажет, что были
"долгие обещания". Обещания властей были "вытягивающими", то есть
провоцирующими, и без всяких гарантий. Но иначе и быть не может, риск, как
говорится, благородное дело. Ради достижения цели поэт все более рисковал
своей репутацией.
отделения странную бумагу. В наше время, когда тайная полиция хочет привлечь
писателя к сотрудничеству, один из банальных способов -- это предложить
написать психологический портрет другого писателя, который в данный момент
по тем или иным соображениям интересует тайную полицию. Невинную
характеристику на своего доброго знакомого Адама Мицкевича пишет Пушкин для
ведомства Бенкендорфа. Он намекает на желание Мицкевича вернуться в Польшу,
и это дает нам возможность предположить, что Пушкин писал бумагу с ведома
Мицкевича. Но и скромная роль посредника или ходатая между опальным польским
поэтом и русской тайной полицией была опасна для Пушкина и читалась
Бенкендорфом весьма определенно.
зигзаги в данный момент объясняются именно поисками выхода. Еще осенью в
Михайловском возобновились контакты Пушкина с Алексеем Вульфом. Последний
закончил университет в Дерпте (откуда они с Пушкиным собирались бежать за
границу два года назад) и стал гусарским офицером. Вульфу предстояло
участвовать в русско-турецкой войне, и разговоры их вертелись вокруг этой
темы (если не считать женщин). Встречи продолжаются то в имении Вульфов
Малинниках, куда Пушкин заезжает погостить на несколько недель, то в
Петербурге, где Вульф служил до самого отбытия в действующую армию. После
этого у Пушкина появилась на Европейском театре войны, на Дунае, еще одна
опорная точка на тот случай, если поэт вдруг туда попадет.
ощутимо реальной, когда в Петербурге появился окутанный славой Александр
Грибоедов. Жизнь этого удивительного человека словно демонстрировала русскую
пословицу "Судьба -- индейка, а жизнь -- копейка". Крупный дипломат,
писатель, диссидент и конспиратор, озабоченный подпольными планами
переустройства всей России, друг декабристов, арестованный после попытки
переворота, Грибоедов весьма удачливо выкарабкался на поверхность. Генерал
Ермолов, получивший приказ арестовать его и с рукописями доставить к
императору, предупредил Грибоедова, дав ему возможность сжечь опасные
бумаги.
который способствовал подъему греческого восстания. Теперь он считал, что
хорошие отношения Петербурга с Лондоном и Парижем удержат Англию и Францию в
нейтральном положении. Это даст возможность русским воевать против турок без
сопротивления европейских держав, а заодно поддерживать и Грецию, усиливая
свое влияние и на Балканах. Позже, когда Россия оккупировала земли до Дуная,
Адрианопольский мир подтвердил, что Грибоедов прав. Посланный Паскевичем
Грибоедов привез императору Туркманчайский мирный договор, который узаконил
оккупацию Армении и Нахичевани. Каспийское море стало русской
собственностью.
наградил Грибоедова новым чином, алмазным крестом и деньгами. Было много
толков о том, что таких денег (40 тысяч золотом) никто не получал со времен
Бородинского сражения, за которое Кутузову было пожаловано 100 тысяч. По
традиции к фамилии прибавили победу и стали называть его
Грибоедов-Персидский. А Грибоедов удивил знакомых тем, что большую часть
денег передал Булгарину на издание своей комедии "Горе от ума".
познакомились давно и вместе давали присягу на службе. Вот что писал им в
общем послании тот, кто третьим расписался под той же присягой, а теперь
оказался на каторге,-- Кюхельбекер: "Любезные друзья и братья поэты
Александры. Пишу к вам вместе: с тем, чтобы вас друг другу сосводничать".
Оба поэта были не только Александры, но и Сергеевичи, и родня. И круг у них
был один, и общих знакомых хоть отбавляй. Кишиневский друг Пушкина Алексеев
сопровождал Грибоедова во время вояжа в Персию. Грибоедов был другом
Катенина, с которым Пушкин, хотя и поссорился сейчас, но был в приятелях
много лет.
Грибоедов поселился в той же гостинице Демута, и около трех месяцев они
виделись почти каждый день. Царь сказал о Пушкине, что это один из самых
умных людей в России, а Пушкин говорил буквально то же самое о Грибоедове.
Выходит, два самых умных русских человека жили теперь рядом. Встречались они
и в гостях у общих друзей: у Всеволожского, у французского эмигранта графа
Лаваля. По мнению грузинского пушкиниста И.Ениколопова, оба были откровенны
в своем страстном желании вырваться на свободу из чиновничьего Петербурга,
из-под унизительной опеки.
переворота Грибоедов связывался с приехавшим из Соединенных Штатов Дмитрием
Завалишиным, который подбирал в России опытных земледельцев с семьями для
эмиграции в Калифорнию. Согласных ехать Завалишин обещал выкупить из
крепостного состояния. Теперь эта идея приняла русский колониальный оттенок:
Грибоедов, а с ним и Пушкин, размышляли о переселении крестьянских семей в
Закавказье. У Ермолова уже был опыт выписки колонистов из Германии, теперь
христиан завлекали в Армению из Персии.
гражданский губернатор Николай Сипягин и будущий губернатор Петр
Завилейский, а с ними и Всеволожский обсуждали вопрос о том, как на основе
прогрессивной экономической теории Адама Смита улучшить состояние и
богатства захваченных Россией земель. Все участники проекта были людьми не
только умными, но и практичными. Политика огня и меча не давала результатов.
По Смиту, государство вообще не должно вмешиваться в экономику. Грибоедов
размышлял о системе свободного предпринимательства западного образца,
которая потеснит русский деспотизм.
выдвинули проект Российско-Закавказской компании, которая будет осуществлять
внедрение вольнонаемного труда, развивать транспорт, торговлю с Западом и
просвещение. Новый трест для развития экономики края встретил поддержку ряда
влиятельных лиц в правительстве. Участники предвидели от предприятий большие
доходы. По-видимому, Пушкин был непременным участником дискуссий и загорелся
новой идеей. Уже цитированный нами Ениколопов, много работавший в грузинских
архивах в поисках документов Российско-Закавказской компании, пишет об
участии Пушкина в этом проекте даже так: "Отныне все помыслы поэта
сосредоточиваются на нем".
сторона дела, а главное -- открывающаяся возможность прямой связи компании с
заграницей. В "Записке об учреждении Российской Закавказской компании"
Грибоедов планировал захват русскими порта Батуми. Несколько раз весной 1828
года Пушкин с Грибоедовым, Вяземским и Крыловым собираются вместе, чтобы
обсудить возможность совместной поездки за границу. К ним присоединяется
князь Вяземский, который описал их планы: "...смерть хочется, приехав, с
вами поздороваться и распроститься, возвратиться в июне в Петербург и
отправиться в Лондон на пироскафе. Из Лондона недели на три в Париж, а в
августе месяце быть снова у твоих саратовских прекрасных ножек (имеются в
виду ножки жены Веры.-- Ю.Д.)... Вчера были мы у Жуковского и сговорились
пуститься на этот европейский набег: Пушкин, Крылов, Грибоедов и я. Мы можем
показываться в городах как жирафы: не шутка видеть четырех русских
литераторов. Журналы, верно, говорили бы об нас. Приехав домой, издали бы мы
свои путевые записки: вот опять золотая руда. Право, можно из одной
спекуляции пуститься на это странствие. Продать заранее написанный
манускрипт своего путешествия, которому-нибудь книгопродавцу или, например,
Полевому, деньги верные...".
теперь ему и проситься нельзя. Д.Д.Благой, комментируя встречу четырех
писателей, отмечает стремление всех четырех "хотя бы на время вырваться".
Петербурге переводят на Кавказ. Туда же собирается втянутый в проект
компании приятель и в прошлом коллега Пушкина по Министерству иностранных
дел дипломат Федор Хомяков, только что приехавший из Парижа и теперь
направляемый графом Нессельроде в распоряжение кавказского
главнокомандующего Паскевича. Паскевич был женат на двоюродной сестре
Грибоедова. Возвращавшийся в Персию в должности министра-резидента Грибоедов
встретился с Паскевичем и говорил с ним о том, что до этого обсуждал с
Пушкиным в Петербурге. Речь шла не только о новой компании для развития
края, но, по-видимому, и о самом поэте, который мог очутиться на Кавказе. А
Пушкин в Петербурге нащупывал разные возможности, готовый остановиться на
любой из них, лишь бы она оказалась реальной.
когда вставал, прихрамывал. Год, по его мнению, был невезучий. Но поскольку
под лежачий камень вода не течет, надо было как-то действовать. Как всегда,
он несколько недооценивал поступки властей и считал, что после его
комплиментарных сочинений император стал к нему добрее и можно перейти к
просьбе. Внешние обстоятельства этому способствовали.
овладения Царьградом оставалась частью великорусского патриотического
сознания. Еще осенью русский флот одержал победу над турецким. Шла
подготовка к захвату турецких территорий с обеих сторон Черного моря.
Предстоящий военный хаос будоражил сознание поэта. Границы не охраняются,
Суворов Виктор
Трубников Александр
Никитин Юрий
Глуховский Дмитрий
Сертаков Виталий