брату, старшему Мономахову сыну. Свадьбы и пиры были следствием мира: одна
дочь Георгиева, именем Ольга, вышла за Ярослава Владимирковича Галицкого,
а другая за Олега, сына Святославова.
угодность ему, как вероятно, Бояре его представили, что тихий, слабый
Вячеслав не удержит за собою Российской столицы: Георгий, согласный с
ними, послал брата княжить в Вышегород, на место своего сына Андрея. Сверх
того, будучи корыстолюбив, он не исполнил условий, и не возвратил Изяславу
воинской добычи. Племянник жаловался:
Георгиевич. Дав ему свободу, Изяслав сказал: "У меня нет вражды с вами,
братьями; но могу ли сносить обиды? Иду на вашего отца, который не любит
ни правды, ни ближних". Уверенный в доброхотстве Киевлян, он с
малочисленною дружиною пришел к берегам Днепра и соединился с Берендеями;
а Князь Суздальский, изумленный нечаянною опасностию, бежал в Городец.
Киев и расположился во дворце. Но граждане стремились толпами навстречу к
Изяславу. "Ты наш Государь! - восклицали они: - не желаем ни Георгия, ни
брата его!" Великий Князь послал объявить дяде, чтобы он, не хотев
добровольно принять от него чести старейшинства, немедленно удалился, ибо
обстоятельства переменились. "Убей меня здесь, - ответствовал Вячеслав: -
а живого не изгонишь". Сия минутная твердость была бесполезна. Провожаемый
множеством народа из Софийской церкви, Изяслав въехал на двор Ярославов,
где дядя его сидел в сенях. Бояре советовали Великому Князю употребить
насилие; некоторые вызывались даже подрубить сени. "Нет! - сказал он: - я
не убийца моих ближних; люблю дядю, и пойду к нему сам". Князья обнялися
дружелюбно. "Видишь ли мятеж народа? - говорил племянник: - дай миновать
общему волнению и для собственной безопасности иди в Вышегород. Будь
уверен, что я не забуду тебя". Вячеслав удалился.
хотел взять Переяславль: там княжил Ростислав Георгиевич, который вместе с
Андреем решился мужественною обороною загладить постыдное бегство отца,
привел в город Днепровских кочующих Торков, готовых соединиться с
Киевлянами, и ждал врага неустрашимо. Великий Князь не имел времени
заняться сею осадою: сведав о приближении Владимирка Галицкого, друга
Георгиева, также о соединении Давидовичей с Князем Суздальским, он поехал
к Вячеславу и вторично предложил ему сесть на трон Мономахов. "Для чего же
ты выгнал меня с бесчестием из Киева? - возразил дядя: - теперь отдаешь
его мне, когда сильные враги готовы изгнать тебя самого". Смягченный
ласковыми словами племянника, сей добродушный Князь обнял его с нежностью
и, заключив с ним искренний союз над гробом святых Бориса и Глеба, отдал
ему всю дружину свою, знаменитую мужеством, чтобы отразить Владимирка.
Изяслав при звуке труб воинских бодро выступил из столицы; но счастие
опять изменило его храбрости. Еще дружина Вячеслава не успела к нему
присоединиться: Берендеи же и Киевляне, встретив Галичан на берегах
Стугны, ужаснулись их силы и, пустив несколько стрел, рассеялись. Он
удерживал бегущих; хотел умереть на месте; молил, заклинал робких;
наконец, видя вокруг себя малочисленных Венгров и Поляков, сказал дружине
с горестию: "Одни ли чужеземцы будут моими защитниками?" - и сам поворотил
коня. Неприятель следовал за ним осторожно, боясь хитрости. Великий Князь
нашел в Киеве Вячеслава и еще не успел отобедать с ним во дворце, когда им
сказали, что Георгий на берегу Днепра и что Киевляне перевозят его войско
в своих лодках. Исполняя совет племянника, Вячеслав уехал в Вышегород, а
Великий Князь со всею дружиною в область Владимирскую, заняв крепости на
берегах Горыни.
Святослав, племянник его (сын Всеволодов) и Давидовичи. Напрасно хотев
догнать Изяслава, они вступили в город, коего жители не дерзнули
противиться мужественному Владимирку. Сей Князь и Георгий торжествовали
победу в монастыре печерском: новые дружественные обеты утвердили союз
между ими. Владимирко выгнал еще Изяславова сына из Дорогобужа, взял
несколько городов Волынских, отдал их Мстиславу Георгиевичу, с ним
бывшему, но не мог взять Луцка и возвратился в землю Галицкую, довольный
своим походом, который доставил ему случай видеть славные храмы Киевские и
гроб Святых мучеников Бориса и Глеба.
свою надежнейшему из сыновей, храброму Андрею. Сей Князь более и более
заслуживал тогда общее уважение: он смирил Половцев, которые, называясь
союзниками отца его, грабили в окрестностях Переяславля и не хотели
слушать Послов Георгия; но удалились, как скоро Андрей велел им оставить
Россиян в покое. Укрепив Пересопницу, он взял такие меры для безопасности
всех городов, что Изяслав раздумал воевать с ним и в надежде на его
добродушие предложил ему мир.
мне всю Волынию. Венгры и Ляхи не братья мои: земля их мне не отечество.
Желаю остаться Русским и владеть достоянием наших предков". Андрей
вторично старался обезоружить родителя; но Георгий отвергнул мирные
предложения и заставил Изяслава снова обратиться к иноземным союзникам.
склонил Короля объявить войну опаснейшему из неприятелей Изяславовых,
Владимирку Галицкому, представляя, что сей Князь отважный, честолюбивый,
есть общий враг держав соседственных. В глубокую осень, чрез горы
Карпатские, Гейза вошел в Галицию, завоевал Санок, думал осадить
Перемышль. Желая без кровопролития избавиться от врага сильного, хитрый
Владимирко купил золотом дружбу Венгерского Архиепископа, именем Кукниша,
и знатнейших чиновников Гейзиных, которые убедили своего легковерного
Монарха отложить войну до зимы. Но связь Гейзы с Великим Князем еще более
утвердилась: Владимир Мстиславич женился на дочери Бана, родственника
Королевского, и, вторично посланный братом в Венгрию, привел к нему 10000
отборных воинов. Тогда Изяслав, нетерпеливо ожидаемый Киевлянами,
Берендеями и преданною ему дружиною Вячеслава, смело выступил в поле,
миновал Пересопницу и, зная, что за ним идут полки Владимирковы, спешил к
столице Великого Княжения. Бояре говорили ему: "У нас впереди неприятель,
за нами другой". Князь ответствовал: "Не время страшиться. Вы оставили для
меня домы и села Киевские; я лишен родительского престола: умру или возьму
свое и ваше.
сразимся. Иду на суд Божий".
"Будьте покойны, - сказал Великий Князь: - я предводительствую ими. Не вы,
люди моего отца и деда, а только одни враги мои должны их ужасаться".
Другие города изъявляли ему такую же покорность. Он нигде не медлил; но
войско его едва оставило за собою реку Уш, когда легкий отряд Галицкого
показался на другой стороне. Сам Владимирко, вместе с Андреем
Георгиевичем, стоял за лесом, в ожидании своей главной рати. Началась
перестрелка. Великий Князь хотел ударить на малочисленных неприятелей:
Бояре ему отсоветовали. "Река и лес перед нами, - говорили они: -
пользуясь ими, Владимирко может долго сопротивляться; задние полки его
приспеют к битве. Лучше не тратить времени, идти вперед и соединиться с
усердными Киевлянами, ждущими тебя на берегах Тетерева". Изяслав велел
ночью разложить большие огни и, тем обманув неприятеля, удалился; шел день
и ночь, отрядил Владимира Мстиславича к Белугороду и надеялся взять его
внезапно. Так и случилось. Борис Георгиевич, пируя в Белогородском дворце
своем с дружиною и с Попами, вдруг услышал громкий клик и воинские трубы:
сведал, что полки Изяславовы уже входят в город, и бежал к отцу, не менее
сына беспечному. Георгий жил спокойно в Киеве, ничего не зная: приведенный
в ужас столь нечаянною вестию, он бросился в лодку и уехал в Остер; а
Великий Князь, оставив в Белегороде Владимира Мстиславича для удержания
Галичан, вошел в столицу, славимый, ласкаемый народом, как отец детьми.
Многие Бояре Суздальские были взяты в плен.
обедом усердных Венгров и своих друзей Киевских: а друзьями его были все
добрые граждане. За роскошным пиром следовали игры: ликуя среди обширного
двора Ярославова, народ с особенным удовольствием смотрел на ристание
искусных Венгерских всадников.
сказал Андрею, который шел вместе с ним: "Сват мой есть пример
беспечности; господствует в России и не знает, что в ней делается; один
сын в Пересопнице, другой в Белегороде, и не дают отцу вести о движениях
врага! Когда вы так правите землею, я вам не товарищ. Мне ли одному
ратоборствовать с Изяславом, теперь уже сильным? Иду в область свою". И
немедленно возвратился, собирая на пути дань со всех городов Волынских.
Обитатели, угрожаемые пленом, сносили ему серебро; жены, выкупая мужей,
отдавали свои ожерелья и серьги. Андрей с печальным сердцем приехал к отцу
в Городец Остерский.
Вышегорода. "Бог взял моего родителя, - говорил он: - будь мне вторым
отцем. Два раза я мог посадить тебя на престоле и не сделал того,
ослепленный властолюбием.
нем подобно отцу и деду". Добрый Вячеслав, тронутый сим великодушием, с
чувствительностию ответствовал: "Ты исполнил наконец долг собственной
чести своей. Не имея детей, признаю тебя сыном и братом. Я стар; не могу
один править землею; будь моим товарищем в делах войны и мира; соединим
наши полки и дружину. Иди с ними на врагов, когда не в силах буду делить с
тобою опасностей!" Они целовали крест в Софийском храме; клялися быть
неразлучными во благоденствии и злосчастии.
Венграм.
Конюшевский Владислав
Роллинс Джеймс
Контровский Владимир
Панов Вадим
Афанасьев Роман
Шилова Юлия