за мое глупое поведение сегодня перед вами, Алексей Иванович; никогда не
буду-с; да и более никогда этого не будет.
Надежду Федосеевну...
немного, что вы так преувеличенно оценили мои средства... - и... так
искренно на меня понадеялись...
было-с.
человека? - остановился вдруг Вельчанинов. Он бы сам в другую минуту
ужаснулся наивности своего внезапного вопроса.
только сказать, что, несмотря ни на какие... предубеждения...
чувствуя всю чудовищность своего любопытства.
вас-с. Я всегда уважал вас, Алексей Иванович, - Павел Павлович поднял глаза
и ясно, уже нисколько не конфузясь, глядел на своего противника.
Вельчанинов вдруг струсил: ему решительно не хотелось, чтобы что-нибудь
случилось или чтобы что-нибудь перешло за черту, тем более что сам вызвал.
вдруг решившись, - и весь тот год в Т. любил-с. Вы не заметили-с, -
продолжал он немного вздрагивавшим голосом, к решительному ужасу
Вельчанинова, - я стоял слишком мелко в сравнении с вами-с, чтобы дать вам
заметить. Да и не нужно, может быть, было-с. И во все эти девять лет я об
вас запомнил-с, потому что я такого года не знал в моей жизни, как тот.
(Глаза Павла Павловича как-то особенно заблистали.) Я многие ваши слова и
изречения запомнил-с, ваши мысли-с. Я об вас как об пылком к доброму
чувству и образованном человеке всегда вспоминал-с, высокообразованном-с и
с мыслями-с. "Великие мысли происходят не столько от великого ума, сколько
от великого чувства-с" - вы сами это сказали, может, забыли, а я
запомнил-с. Я на вас всегда как на человека с великим чувством, стало быть,
и рассчитывал-с... а стало быть, и верил-с - несмотря ни на что-с... -
Подбородок его вдруг затрясся. Вельчанинов был в совершенном испуге; этот
неожиданный тон надо было прекратить во что бы ни стало.
раздраженном нетерпении, - и зачем, зачем, - вскричал он вдруг, - зачем
привязываетесь вы к больному, раздраженному человеку, чуть не в бреду
человеку, и тащите его в эту тьму... тогда как - все призрак, и мираж, и
ложь, и стыд, и неестественность, и - не в меру, - а это главное, это всего
стыднее, что не в меру! И все вздор: оба мы порочные, подпольные, гадкие
люди... И хотите, хотите, я сейчас докажу вам, что вы меня не только не
любите, а ненавидите, изо всех сил, и что вы лжете, сами не зная того: вы
взяли меня и повезли туда вовсе не для смешной этой цели, чтобы невесту
испытать (придет же в голову!), - а просто увидели меня вчера и озлились и
повезли меня, чтобы мне показать и сказать: "Видишь какая! Моя будет; ну-ка
попробуй тут теперь!" Вы вызов мне сделали! Вы, может быть, сами не знали,
а это было так, потому что вы все это чувствовали... А без ненависти такого
вызова сделать нельзя; стало быть, вы меня ненавидели! - Он бегал по
комнате, выкрикивая это, и всего более мучило и обижало его унизительное
сознание, что он сам до такой степени снисходит до Павла Павловича.
произнес тот скорым шепотом, и подбородок его снова запрыгал. Неистовая
ярость овладела Вельчаниновым, как будто никогда и никто еще не наносил ему
подобной обиды!
раздраженного человека... повисли, чтобы вырвать у него какое-нибудь
несбыточное слово, в бреду! Мы... да мы люди разных миров, поймите же это,
и... и... между нами одна могила легла! - неистово прошептал он - и вдруг
опомнился...
Павловича, - почем вы знаете, что значит эта могилка здесь... у меня-с! -
вскричал он, подступая к Вельчанинову и с смешным, но ужасным жестом ударяя
себя кулаком в сердце. - Я знаю эту здешнюю могилку-с, и мы оба по краям
этой могилы стоим, только на моем краю больше, чем на вашем, больше-с... -
шептал он как в бреду, все продолжая себя бить в сердце, - больше-с,
больше-с - больше-с... - Вдруг необыкновенный удар в дверной колокольчик
заставил очнуться обоих. Позвонили так сильно, что, казалось, кто-то дал
себе слово сорвать с первого удара звонок.
очнувшийся и мигом обратившийся в прежнего Павла Павловича. Вельчанинов
нахмурился и пошел отворить дверь.
звонкий и необыкновенно самоуверенный голос из передней.
Трусоцкий находится в настоящую минуту у вас. Я должен непременно его
сейчас видеть. - Вельчанинову, конечно, было бы приятно - сейчас же
вывихнуть хорошим пинком этого самоуверенного господина на лестницу. Но он
подумал, посторонился и пропустил его.
быть, и несколько менее, - так уж моложаво казалось его красивое,
самоуверенно вздернутое лицо. Он был недурно одет, по крайней мере все на
нем хорошо сидело; ростом повыше среднего; черные, густые, разбитые космами
волосы и большие, смелые, темные глаза - особенно выдавались в его
физиономии. Только нос был немного широк и вздернут кверху; не будь этого,
был бы совсем красавчик. Вошел он важно.
произнес он размеренно и с особенным удовольствием отмечая слово "случай",
то есть тем давая знать, что никакой чести и никакого удовольствия в
разговоре с господином Трусоцким для него быть не может.
мерещилось. В лице его выразилось беспокойство; он, впрочем, себя
поддержал.
могу иметь с вами и никакого дела-с.
самоуверенно и назидательно произнес молодой человек и, вынув черепаховый
лорнет, висевший у него на шнурке, стал разглядывать в него бутылку
шампанского, стоявшую на столе. Спокойно кончив осмотр бутылки, он сложил
лорнет и, обращаясь снова к Павлу Павловичу, произнес: