Чтение 29–й страницы книги ~Аэлита~

Сели в лодку, взвились в сияющую синеву.

Гусев и механик завели лодку в пещеру, легли у входа и развернули
карту. В это время, сверху, со скал, скатилась Иха. Глядя на Гусева,
взялась за щеки. Слезы ручьем лились у нее из влюбленных глаз. Гусев ра-
достно засмеялся.

Лось один спустился в пропасть к Священному Порогу. Будто крыло ветра
несло его по крутым лесенкам, через узкие переходы и мостики. Что будет
с Аэлитой, с ним, спасутся ли они, погибнут? - он не соображал: начинал
думать и бросал. Главное, потрясающее будет то, что сейчас он снова уви-
дит "рожденную из света звезд". Лишь заглядеться на худенькое, голубова-
тое лицо, - забыть себя в волнах радости, в находящих волнах радости.

Стремительно перебежав в облаках пара горбатый мост над пещерным озе-
ром, Лось, как и в прошлый раз, увидел по ту сторону низких колонн лун-
ную перспективу гор. Он осторожно вышел на площадку, висящую над про-
пастью. Поблескивал тусклым золотом Священный Порог. Было знойно и тихо.
Лосю хотелось с умилением, с нежностью поцеловать рыжий мох, прах, следы
ног на этом последнем прибежище любви.

Глубоко внизу поднимались бесплодные острия гор. В густой синеве
блестели льды. Пронзительная тоска сжало сердце. Вот - пепел костра, вот
примятый мох, где Аэлита пела песню уллы. Хребтатая ящерица, зашипев,
побежала по камням, и застыла, обернув головку.

Лось подошел к скале, к треугольной дверце, - приоткрыл ее и, нагнув-
шись, вошел в пещеру.

Освещенная с потолка светильней, спала среди белых подушечек, под бе-
лым покрывалом - Аэлита. Она лежала навзничь, закинув голый локоть за
голову. Худенькое лицо ее было печальное и кроткое. Сжатые ресницы
вздрагивали, - должно быть, она видела сон.

Лось опустился у ее изголовья и глядел, умиленный и взволнованный, на
подругу счастья и скорби. Какие бы муки он вынес сейчас, чтобы никогда
не омрачилось это дивное лицо, чтобы остановить гибель прелести, юности,
невинного дыхания, - она дышала, и прядка волос, лежавшая на щеке, под-
нималась и опускалась.

Лось подумал о тех, кто в темноте лабиринта дышит, шуршит и шипит в
глубоком колодце, ожидая часа. Он застонал от страха и тоски. Аэлита
вздохнула, просыпаясь. Ее глаза, на минуту еще бессмысленные, глядели на
Лося. Брови удивленно поднялись. Обеими руками она оперлась о подушки и
села.

- Сын неба, - сказала она нежно и тихо, - сын мой, любовь моя...

Она не прикрыла наготы, лишь краска смущения взошла ей на щеки. Ее
голубоватые плечи, едва развитая грудь, узкие бедра казались Лосю рож-
денными из света звезд. Лось продолжал стоять на коленях у постели, -
молчал, потому что слишком велико было страдание - глядеть на возлюблен-
ную. Горьковато-сладкий запах шел на него грозовой темнотой.

- Я видела тебя во сне, - сказала Аэлита, - ты нес меня на руках по
стеклянным лестницам, уносил все выше. Я слышала стук твоего сердца.
Кровь била в него и сотрясала. Томление охватило меня. Я ждала, - когда
же ты остановишься, когда кончится томление? Я хочу узнать любовь. Я
знаю только тяжесть и ужас томления... Ты разбудил меня, - она замолча-
ла, брови поднялись выше. - Ты глядишь так странно. Ты же не чужой? Ты
не враг?

Она стремительно отодвинулась в дальний край постели. Блеснули ее зу-
бы. Лось тяжело проговорил:

- Иди ко мне.

Она затрясла головой. Глаза ее становились дикими.

- Ты похож на страшного ча.

Он сейчас же закрыл лицо рукой, весь сотрясся, пронизанный усилием
воли, и оттого невидимое пламя охватило его, как огонь, пожирающий сухой
кус невидимое пламя охватило его, как огонь, пожирающий сухой куст. Гус-
тая и мутная тяжесть отлегла, - в нем

- Что?

- Не бойся, любовь моя.

Она придвинулась и опять прошептала:

- Я боюсь Хао. Я умру.

- Нет, нет. Смерть - иное. Я бродил ночью по лабиринту, я видел ее.
Но я зову тебя - любовь. Стать одной жизнью, одним круговоротом, одним
пламенем. Иначе - смерть, тьма. Мы исчезнем. Но это - живой огонь,
жизнь. Не бойся Хао, сойди...

Он протянул к ней руки. Аэлита мелко, мелко дрожала, ресницы ее опус-
кались, внимательное личико осунулось. Вдруг, так же стремительно, она
поднялась на постели и дунула на светильник.

Ее пальцы запутались в снежных волосах Лося.

- Аэлита, Аэлита, - видишь - черный огонь!

За дверью пещеры раздался шум, будто жужжание множества пчел. Ни
Лось, ни Аэлита не слышали его. Воющий шум усиливался. И вот, из пропас-
ти медленно поднялся военный корабль, царапая носом о скалы.

Корабль повис в уровень с площадкой. На край ее с борта упала лесен-
ка. По ней сошли Тускуб и отряд солдат в панцырях, в бронзовых шапках.

Солдаты стали полукругом перед пещерой. Тускуб подошел к треугольной
дверце и ударил в нее золотым набалдашником трости.

Лось и Аэлита спали глубоким сном. Тускуб обернулся к солдатам и при-
казал, указывая тростью на пещеру:

- Возьмите их.

БЕГСТВО

Военный корабль кружился некоторое время над скалами Священного Поро-
га, затем - ушел в сторону Азоры, и где-то сел. Только тогда Иха и Гусев
могли спуститься вниз. На истоптанной площадке они увидели Лося, - он
лежал у входа в пещерку, лицом в мох, в луже крови.

Гусев поднял его на руки, - Лось был без дыхания, глаза и рот - плот-
но сжаты, на груди, на голове - запекшаяся кровь. Аэлиты нигде не было.
Иха выла, подбирая в пещерке ее вещи. Она не нашла лишь плаща с капюшо-
ном, - должно быть Аэлиту, мертвую или живую, завернули в плащ, увезли
на корабле. Иха завязала в узелочек то, что осталось от "рожденной из
света звезд", Гусев перекинул Лося через плечо, - и они пошли обратно
через мосты над кипящим в тьме озером, по лесенкам, повисшим над туман-
ной пропастью, - этим путем возвращался, некогда, Магацитл, неся привя-
занный к прялке полосатый передник девушки Аолов, - весть мира и жизни.

Наверху Гусев вывел из пещеры лодку, посадил в нее Лося, завернутого
в простыню, - подтянул кушак, надвинул глубже шлем и сказал сурово:

- Живым в руки не дамся. Ну уж если доберусь до земли, - мы вернемся.
- Он влез в лодку, разобрал рули. - А вы, ребята, идите домой, или еще
куда. Лихом не поминайте. - Он перегнулся через борт и за руку попрощал-
ся с механиком и Ихой. - Тебя с собой не зову, Ихошка, лечу на верную
смерть. Спасибо, милая, за любовь, этого мы, сыны неба, не забываем,
так-то. Прощай.

Он прищурился на солнце, кивнул в остатный раз, и взвился в синеву.
Долго глядели Иха и мальчик в серой шубке на улетавшего сына неба. Они
не заметили, что с юга, из-за лунных скал, поднялась, перерезая ему
путь, крылатая точка. Когда он утонул в потоках солнца, Иха ударилась о
мшистые камни в таком отчаянии, что мальчик испугался, - уж не покинула
ли так же и она печальную Туму.

- Иха, Иха, - жалобно повторял он, - хо туа мурра, туа мурра...

Гусев не сразу заметил пересекавший ему путь военный корабль. Сверя-
ясь с картой, поглядывая на уплывающие внизу скалы Лизиазиры, держал он
курс на восток, к кактусовым полям, где был оставлен аппарат.

Позади него, в лодке, откинувшись, сидело тело Лося, покрытое бьющей
по ветру, липнущей простыней. Оно было неподвижно и казалось спящим, - в
нем не было уродливой бессмысленности трупа. Гусев только сейчас по-
чувствовал, как дорог ему товарищ, ближе родного брата.

Несчастье случилось так: Гусев, Ихошка и механик сидели тогда в пеще-
ре, около лодки, - смеялись. Вдруг, внизу раздались выстрелы. Затем, -
дикий вопль. И через минуту из пропасти взлетел, как коршун, военный ко-
рабль, бросив на площадке бесчувственное тело Лося, - и пошел кружить,
высматривать.

Гусев плюнул через борт, - до того опаршивел ему марс. "Только бы
добраться до аппарата, влить Лосю глоток спирту". Он потрогал тело, -
было оно чуть теплое: - с тех пор, как Гусев поднял его на площадке, - в
нем не было заметно окоченения. "Бог даст - отдышится, - Гусев по себе
знал слабое действие марсианских пуль. - Не слишком уж долго длится об-
морок". В тревоге он обернулся к солнцу, клонящемуся на закат и в это
время увидел падающий с высоты корабль.

Гусев сейчас же повернул к северу, уклоняясь от встречи. Повернул и
корабль, пошел по пятам. Время от времени на нем появлялись желтоватые
дымки выстрелов. Тогда Гусев стал набирать высоту, рассчитывая при спус-
ке удвоить скорость и уйти от преследователя.

Свистал в ушах ледяной ветер, слезы застилали глаза, замерзали на
ресницах. Стая неряшливо махающих крыльями, омерзительных ихи кинулась
было на лодку, но промахнулась и отстала. Гусев давно уже потерял нап-
равление. Кровь била в виски, разреженный воздух хлестал ледяными бича-
ми. Тогда полным ходом мотора Гусев пошел вниз. Корабль отстал и скрылся
за горизонтом.

Теперь внизу расстилалась, куда только хватит глаз, меднокрасная пус-
тыня. Ни деревца, ни жизни кругом. Одна только тень от лодки летела по
плоским холмам, по волнам песка, по трещинам поблескивающей, как стекло,
каменистой почвы. Кое-где на холмах бросали унылую тень развалины жилищ.
Повсюду бороздили эту пустыню высохшие русла каналов.

Солнце клонилось ниже к ровному краю песков, разливалось медное,