пресвятой
одна сидеть в своей горенке. Унылым, неподвижным взором часами глядела
девушка в окно на дремучие леса, плотной стеной обступившие скит.
Речьми тиха, послушлива. А была - огонь огнем.
пусть живет как знает. Непонятна она, крученая, прости господи. Уж чего
лучше в скиту жить! - добавила старуха. - Знай молись да душеньку спасай.
спокойной Но в душе ее все больше крепла решимость сдержать слово, данное
жениху.
забыть.
ночи холодные и сырые. Желтели и падали листья.
сено, ссыпали в закрома ячмень и жито. Один за одним подъезжали к воротам
возы с сеном. У забора громоздились поленницы березовых дров. В ушах стоял
неумолчный визг звонких пил, на многих козлах бабы пилили толстые поленья,
мужики с уханьем тюкали топорами.
ягоды. Старцы ловили в озере рыбу и заготовляли ее впрок.
пригнали стадо. Коровы шли медленно, отяжелевшие на тучном пастбище.
Вернулись из леса девушки-белицы,
_________________________________
ягодами. Словно шумливая стайка воробышков, разлетелись по горницам умыться
и переодеться к трапезе.
знакомо и просто. Коровы гулко топтались в стойлах и хрустели сеном. Пахло
навозом и парным молоком. Так и сегодня, потрапезовав, она пробралась в
хлев.
попала в скит обманом, как и Наташа, по злому умыслу своего дяди. Задумав
отобрать наследство у сироты, дядя-опекун подкупил игуменью, взяв с нее
обещание навсегда оставить в скиту Прасковью. Девушку держали в черном теле,
морили голодом, ставили на самые тяжелые работы, стараясь сделать ее жизнь
невыносимой. Каждодневно большуха изводила ее разговорами об иночестве,
расхваливая чистоту святой жизни. Но Прасковья не поддавалась. На все
увещевания она либо молчала, склонив голову, либо упрямо отвечала отказом.
Многие тысячи покаянных поклонов отбила девушка, неделями не выходила из
темного чулана.
краснолицая, с необъятной грудью и широкой спиной, она играючи управлялась с
тяжелой работой и легко переносила все лишения.
Наталья, заметив грусть на лице подружки.
чертовы угодницы... Сбегу, как бог свят, сбегу. - Губы у нее чуть заметно
вздрагивали, словно вот-вот заплачет. - Седни, - вдруг вспомнив,
встрепенулась она, - иду я у хлева задами, там погреб пристроен. Живет в
погребе мужик, головою скорбен.
решетка... Давай, Прасковьюшка на сеновал залезем.
жалобно, славно младенец. Подошла я к оконцу, гляжу, мужик. Лицо
бледнехонько, зарос волосьем, словно леший, глаза, как у волка, горят...
Встала я как вкопанная, ногой двинуть не могу, не могу глаз от него отвести.
А он молвит: "Не бойся, подойди, девонька! Безвинен, пожалей... выслушай.. "
Тут я опомнилась да как брошусь в бег. Посейчас вспомнить страшно.
- может, и правда вины на нем нет? Матери да отцы святые куда как хитры.
Божье у них на языке только, а на уме... мирское да скоромное. Послушать бы
тебе мужика... - Голос у нее оборвался.
Наталья, - пойдем к нему.
стали пробираться к клетушке узника.
Сквозь железные прутья решетки на них глядело страшное волосатое лицо. -
Подойдите к окну, девоньки, продолжал умолять узник.- Здоров я, умом светел.
Безвинно сижу. Старцы ради корысти своей заточили.
______________________________
заплакал.
отчаяние.
Дорога мне ведома, в лесах жизнь прожил.
болоте сгибнуть. Согласен? - Она заглянула прямо в глаза узнику.
раздались всхлипывания.
мгновенно скрылись. Назавтра Наталья раскопала в чулане, где хранился
кузнечный инструмент, три напилка и в тот же день передала мужику.
Завтра уйдем в полночь.
бархатные занавески окон, тускло отсвечивал на стенах полированного красного
дерева. Оставленная открытой дверца настенного шкафчика назойливо скрипела,
поворачиваясь в такт покачиванию брига. Недопитая бутылка рома и круглый
тяжелый стакан с шумом катались по каюте.
протяжный громкий храп. Томас Браун спал не раздеваясь Его грузное тело
шевелилось, сползая то в одну, то в другую сторону.
затопали тяжелые башмаки. Бриг, вздрогнув, стал валиться на борт.
короткие ноги. Воспаленными глазами бессмысленно уставился на большую карту
западного берега Африки, висевшую напротив. Потом его взгляд упал на модель
небольшого старинного судна, потом на дверь... Браун не мог понять, почему
он проснулся.
себя и, зевая, потирал заплывшие глаза.
висевший под потолком в большой позолоченной клетке.
скоро тридцать лет и был единственным живым существом, к которому привязался
старый шкипер.
чем-то важном: на корабле Томаса Брауна не было в обычае беспокоить капитана
по пустякам. Из глотки шкипера вырвался сердитый звук, который с трудом
можно было принять за разрешение войти... В дверях показалась встревоженная
физиономия штурмана Вилли.
судно, сэр! Идет курсом на Землю Короля Якова. Как прикажете поступить
дальше, сэр?
наций потопил он на своем веку, еще больше загубил человеческих жизней... Но
сейчас он чувствовал себя неспокойно. Если раньше он видел в противнике