Чтение 29–й страницы книги ~Ким~

от самого города. Кабулец у вас резвый. Продадите, а?

-- Скоро мне сюда приведут молодого конька. Небо создало
его для тонкой и трудной игры в поло. Ему нет равного. Он...

-- Играет в поло и прислуживает за столом. Да. Знаем мы
все это. Черт возьми, что у вас такое в седле?

-- Мальчик,-- серьезно ответил Махбуб.-- Его поколотил
другой мальчик. Отец его был когда-то белым солдатом,
участвовал в большой войне. Мальчик рос в городе Лахоре. Он
играл с моими лошадьми, когда был еще совсем маленьким. А
теперь его, кажется, хотят сделать солдатом. На днях его поймал
полк, в котором служил его отец; этот полк пошел на войну на
прошлой неделе. Но не думаю, чтобы ему хотелось быть солдатом.
Я взял его покататься. Скажи, где твои казармы, и я ссажу тебя
около них.

-- Отпусти меня. Я и один найду казармы.

-- А если ты удерешь, кто скажет, что не я в этом виноват?

-- Он прибежит назад к обеду. Куда он может убежать?--
сказал англичанин.

-- Он родился в этой стране. У него есть друзья. Он
бродит, где хочет. Он чабук савар (хороший ездок). Стоит ему
только переодеться, и он в мгновение ока превратится в
мальчишку-индуса низкой касты.

-- Как бы не так!-- англичанин критически оглядел
мальчика, а Махбуб повернул к казармам.

Ким заскрипел зубами. Махбуб, очевидно, смеялся над ним,
как вероломный афганец, ибо он продолжал:

-- Его отправят в школу, наденут ему на ноги тяжелые
сапоги и запеленают его в эти одежды. Тогда он забудет все, что
знает. Ну, в какой из казарм ты живешь?

Ким показал пальцем,-- говорить он не мог,-- на флигель
отца Виктора, белевший поблизости.

-- Может статься, из него выйдет хороший солдат,--
задумчиво промолвил Махбуб.-- Во всяком случае, хороший
ординарец. Как-то раз я послал его из Лахора передать одно
сообщение. Насчет родословной белого жеребца.

Это было смертельное оскорбление, нанесенное после еще
более смертельной обиды, и сахиб, которому Ким так ловко
передал письмо, повлекшее за собой войну, все это слышал! Ким
представил себе Махбуба горящим в огне за предательство, но для
себя он предвидел только длинную вереницу казарм, школ и опять
казарм. Он с мольбой взглянул на точеное лицо офицера. Но по
лицу этому никак нельзя было догадаться, узнал англичанин
мальчика или нет. Однако даже в такой ситуации Киму и в голову
не пришло отдаться на милость белого человека или выдать
афганца. А Махбуб пристально смотрел на англичанина, который
столь же пристально рассматривал дрожащего, онемевшего Кима.

-- Мой конь хорошо выезжен,-- сказал барышник.-- Иной,
пожалуй, лягнул бы, сахиб.

-- А,-- произнес, наконец, англичанин, почесывая ручкой
хлыста загривок пони.-- А кто хочет сделать мальчика солдатом?

-- Он говорит, что полк, который нашел его, и в
особенности падресахиб этого полка.

-- Вон этот падре!-- проговорил Ким, увидев отца Виктора,
с непокрытой головой спускавшегося к ним с веранды.

-- Да сгинут силы тьмы! О'Хара, сколько же у тебя
приятелей в Азии?-- воскликнул он, обращаясь к Киму, который
соскользнул на землю и, растерянный, стоял перед ним.

-- Доброе утро, падре,-- весело промолвил полковник.-- Я
слышал о вас много хорошего. Давно уже собирался заехать к вам.
Я -- Крейтон.

-- Из Ведомства Этнологической Разведки? -- спросил отец
Виктор. Полковник кивнул.-- Признаюсь, очень рад в таком случае
познакомиться с вами и считаю своим долгом поблагодарить вас за
то, что вы вернули мальчика обратно.

-- Не стоит благодарности, падре. К тому же мальчик вовсе
не собирался удирать. Вы не знакомы с почтенным Махбубом Али?--
Барышник с бесстрастным видом сидел на коне, припекаемый
солнцем.-- Познакомитесь, когда с месяц проживете на станции.
Он поставляет нам всех наших кляч. А мальчик этот заслуживает
внимания. Можете вы рассказать мне о нем что-нибудь?

-- Рассказать о нем? Еще бы!-- фыркнул отец Виктор.-- Вы
единственный человек, способный помочь мне в моих затруднениях.
Рассказать вам! Силы тьмы, да я чуть не лопнул от желания
рассказать о нем человеку, который кое-что понимает в туземцах!

Из-за угла вышел конюх. Полковник Крейтон, возвысив голос,
стал говорить на урду:

-- Ну, ладно. Махбуб Али, хватит плести мне всякие
небылицы об этом пони. Даю за него триста пятьдесят рупий и ни
одной пайсы больше.

-- Сахиб немного разгорячен и сердит после езды верхом,--
промолвил барышник, подмигивая как завзятый шутник.-- Потому он
лучше оценит достоинства моего коня. Я подожду, пока он не
кончит беседовать с падре. Я буду ждать под тем деревом.

-- Да ну вас!-- расхохотался полковник.-- Вот что
получается, когда бросишь хоть один взгляд на одну из
махбубовых лошадей. Он настоящая старая пиявка, падре. Жди,
если у тебя так много свободного времени, Махбуб. Теперь я к
вашим услугам, падре. Где же мальчик? А, он ушел беседовать с
Махбубом. Чудной парнишка. Будьте добры, прикажите поставить
мою кобылу под навес.-- Он опустился в кресло, откуда хорошо
были видны Ким и Махбуб Али, совещавшиеся под деревом. Падре
пошел в дом за сигарами.

Крейтон слышал, как Ким говорил с горечью: -- Верьте
брахману больше, чем змее, а змее больше, чем шлюхе, а шлюхе
больше, чем афганцу: вот что, Махбуб Али.

-- Это все равно,-- большая красная борода торжественно
развевалась.-- Детям не следует видеть ковра на станке, пока
узор не обозначится вполне. Поверь мне, Дружок Всего Мира, я
оказываю тебе большую услугу. Солдата из тебя не сделают.

"Ишь, хитрый старый грешник,-- подумал Крейтон.-- Но он
недалек от истины. Мальчика нужно использовать, если он в самом
деле таков, каким его описывают".

-- Простите, я сию минуту вернусь,-- крикнул из дома
падре.-- Вот только найду оправдательные документы по этому
делу.

-- Если благодаря мне этот храбрый и мудрый
полковник-сахиб окажет тебе покровительство и ты добьешься
почестей, как отблагодаришь ты Махбуба Али, когда станешь
мужчиной?

-- Нет, нет; я умолял тебя помочь мне снова вернуться на
Дорогу, где я был бы в безопасности. А ты меня продал
англичанам. Сколько дадут они тебе за мою кровь?

"Забавный чертенок!"-- полковник откусил кончик сигары и
вежливо обернулся к отцу Виктору.

-- Какими это письмами размахивает толстый жрец перед
полковником? Стань сзади за жеребцом, как будто рассматриваешь
уздечку,-- сказал Махбуб Али.

-- Это письмо от моего ламы, которое он послал с
Джагадхирской дороги; он пишет, что будет платить триста рупий
в год за мое обучение.

-- Охо! Вот он какой, красношапочник-то! А в какой школе?

-- Бог знает. Должно быть, в Накхлао.

-- Да. Там есть большая школа для сыновей сахибов и
полусахибов. Я ее видел, когда продавал там лошадей. Так значит
лама тоже любил Друга Всего Мира?

-- Да. И он не лгал и не возвращал меня обратно в плен.

-- Неудивительно, что падре не знает, как распутать нити.
Как быстро он болтает с полковником-сахибом,-- рассмеялся
Махбуб Али.-- Клянусь Аллахом!-- Острые глаза мгновенно обежали
веранду.-- Твой лама прислал что-то вроде чека. Я пользовался
такими хунди при ведении мелких дел. Полковник-сахиб
рассматривает его.

-- Какое мне дело до всего этого?-- устало проговорил
Ким.-- Ты уедешь, а меня водворят в эти пустые комнаты, где нет
подходящего места для того, чтобы поговорить, и где ребята
колотят меня.

-- Не думаю. Имей терпение, дитя. Не все патханы
вероломны, если только речь идет не о конском мясе.

Прошло пять... десять... пятнадцать минут. Отец Виктор
оживленно говорил или задавал вопросы, на которые отвечал
полковник.

-- Ну, теперь я рассказал вам все, что знаю о мальчике, от
начала и до конца, и мне стало легче. Слыхали что-нибудь
подобное?

-- Во всяком случае, старик прислал деньги. Чеки Гобинда
Сахаи принимают к оплате вплоть до самого Китая,-- сказал
полковник.-- Чем лучше узнаешь туземцев, тем труднее
догадаться, что они сделают и чего не сделают.

-- Утешительно слышать это от главы Этнологической
Разведки. Что за мешанина: красные быки, реки исцеления (бедный