шерстяных гетрах, обхватывающих его ноги поверх тяжелых башмаков из дубленой
кожи. На голове он носил круглую шапку из пестрого собачьего меха, из-под
которой во все стороны торчали его длинные волосы.
дальний путь, состояло из кожаной сумы, перекинутой на ремне через правое
плечо. У левого бедра, словно для равновесия, покачивалось что-то вроде меча
- то ли охотничий нож, то ли тесак. В руке он держал большую суковатую
палку.
меня к тебе есть дело. Ты, я знаю, хороший ходок. Надеюсь, ты не откажешься
стать на два дня моим посланцем?
сочту за великую честь, а особенно после сегодняшнего происшествия, или,
вернее сказать, вчерашнего, потому как уже занимается новый день. Моя дочка,
сударь, - я за Бет могу поручиться, - хорошая девушка, хотя, может статься,
и малость строптивая. Уж она вам так обязана, сударь, так благодарит вас...
нее только то, что считал своим долгом, и я сделал бы это для каждого, даже
самого ничтожного человека. Сказать по правде, твоя дочь, пожалуй, и не
нуждалась в моем вмешательстве. Она уже нашла себе достойного защитника в
отважном Робине Гуде...
собираясь сказать ему что-то по секрету, - ведь вот поди разбери! Его-то она
и не поблагодарила, и бедный малый просто из себя выходит, что она его ни во
что не ставит. Уж как я ее ни уговариваю, чтоб она поладила с парнем, -
потому как я считаю: отличный малый, и к Бет, как надо, относится, - да все
без толку, сударь, ничего не слушает! Вот правильно говорится в пословице:
"Кобылу к воде подвести один человек может, а заставить ее пить, коли она не
хочет, не могут и сорок человек".
предоставить твоей дочери самой разбираться в том, чего ей хочется, особенно
в том деле, о котором ты говоришь. Ее чувства верней подскажут ей, что для
нее хорошо.
волю делать все, что ей хочется, так она живо себя загубит! Не то что она
плохая девушка, моя Бетси, нет! Она девушка хорошая, что и говорить. Да
слишком уж она у меня своевольна, сударь, да притом еще и гордячка - все
тянется к тем, кто повыше ее. Поэтому она и на Уилла глядит сверху вниз.
Ведь он, сударь, такой же бедный лесник, как и я.
причины не любить Уилла Уэлфорда, но сейчас было не время толковать об этом,
и он без долгих разговоров перешел к делу, ради которого позвал к себе
старого лесника.
беря письма со стола. - Посмотри, - добавил он, поднося их к лампе, - я
поставил номера на каждом, чтобы ты знал, в каком порядке их разносить по
домам, так, чтобы не ошибиться. Мне нечего говорить тебе, Дэнси, что каждое
письмо ты должен передать в собственные руки адресата или не отдавать его
вовсе.
предназначено. Можете положиться на Дика Дэнси!
тебе и остальные письма, но, к сожалению, это невозможно. Их надо доставить
совсем в другую сторону, и я их пошлю с другим человеком.
почитает. И уж не раз сидел за это в колодках.
Но не беда! Он не будет знать, зачем его посылают, поэтому нет ничего
опасного в том, что он понесет письма.
путь, не стал задерживаться, но, прежде чем выйти из дома в холодную
предрассветную мглу, подкрепился кружкой доброго эля, которую ему по
приказанию хозяина поднес Ориоли.
Гуда на сельском празднике.
широких, как юбка, штанах, стянутых на икрах. На ногах у него были все те же
зеленые шерстяные чулки, в которых он изображал разбойника, и те же высокие
сапоги, подбитые гвоздями, а на голове шляпа с высокой тульей, украшенной
петушиными перьями, заткнутыми за алую ленту, та самая, в которой он плясал
на сельском празднике.
откровенное щегольство ясно показывало, что он очень гордится своей
внешностью. По правде сказать, у него было мало оснований гордиться собой.
На празднике он отнюдь не блистал в роли благородного разбойника Шервудского
леса, а теперь, когда он поснимал с себя свои павлиньи перья, совсем не был
похож на человека, которого красавица Бет Дэнси могла бы выбрать своим
рыцарем.
угрюмо, и во взгляде водянистых, рыбьих глаз было что-то трусливое и
неискреннее.
Такой человек, поддавшись дурному чувству, способен предать своего же
единомышленника.
посвятить его в тайну этих шести писем, которые поручил ему доставить по
назначению. Он только назвал ему имена дворян, коим их надлежало вручить.
едва очутившись в темной передней, оглянулся через плечо, и по его злобному
взгляду нетрудно было догадаться, какие чувства питает он к Голтсперу.
когда тот с явной неохотой подал ему на прощанье кружку эля.
ни хозяину, ни слуге, и, не поблагодарив, сунул ее обратно в руки
бесстрастно наблюдавшего за ним индейца.
скоро скрылся из виду.
дожидаясь, пока тот обернется. Когда Голтспер оглянулся, индеец поднял
правую руку и, вытянув ее горизонтально ладонью вниз, описал в воздухе
широкую кривую.
договорил.
поднятым большим пальцем.
сказать? Тот, кто сейчас вышел?
и средний пальцы, а затем, раздвинув их, отодвинул от губ, показывая этим,
что слова лесника идут в двух направлениях, то есть, иначе говоря, что он
двуязычен.
бойся, я не собираюсь очень доверяться ему. Но вот что, мой верный
краснокожий, ты ведь устал без сна всю ночь. Закрой-ка дверь, чтобы в дом не
забрались крысы и воры, и ложись спать. Я надеюсь, больше к нам никто не
приедет, пока мы с тобой хорошенько не выспимся. Иди спать, мой друг!
направился к себе в спальню.
Глава 25
НА ПОСТОЕ
холмов бэлстродского парка; это великолепное здание из красного кирпича с
облицовкой из белого камня, привезенного из-за моря, с канских каменоломен.
романские арки над дверьми и окнами.
роскошный цветник, а позади дома находится обширный двор, в самом конце
которого расположены конюшни, службы и другие хозяйственные постройки.
чугунную калитку. Глубокий ров с остатками укреплений на стенах идет вокруг
всей усадьбы, опоясывая сад, двор и парк и придавая владению сэра Уэда вид
укрепленного замка.
собой необычайное зрелище. Если бы кто-нибудь посторонний заглянул в высокие
ворота с аркой, он мог бы принять этот обширный квадратный участок,
обнесенный стенами, за казарменный двор. Вдоль стен рядами стояли лошади,
поводья их были привязаны к крюкам, только что вбитым в каменную кладку, а
солдаты, в широких шароварах и ботфортах, в сорочках с подвернутыми выше
локтей рукавами, усердно чистили их.
двора поблескивали лужи.
разложив толстую попону прямо на земле, и занимались чисткой оружия,
стальных кирас, набедренников и шлемов, стараясь довести их до яркого
блеска, а потом развешивали их на стенах под навесом, который они сами же