так же, как мальгашские детишки. Больше всего их заинтересовала куча пустых,
тщательно вымытых банок из-под сардин. Они медленно подошли к этой свалке,
как бы спрашивая друг друга, с чем это едят. Тут самый храбрый утенок
наклонился к куче и отважно попробовал банку на вкус.
раскрошил ее.
восторге. Одному из них так понравилось новое лакомство, что он, едва
кончился хлеб, подхватил клювом валявшийся длинный окурок. С окурком в клюве
он стал похож на Утенка Дональда.
Джон, вытащив окурок из клюва утенка.
благодетель.
считать похороненной. Утята появлялись каждое утро - сначала бежали к реке,
а потом, выныривая из-за песчаных дюн, устраивали набег на наш лагерь,
словно американская конница на мятежную индейскую деревню. Они всюду
путались под ногами и все пробовали на вкус. Поминутно мы натыкались и
наступали на них - как только не раздавили? Они настолько прочно вписались в
нашу жизнь, что даже отдыхали одновременно с нами. И вот наступил
злосчастный день, когда они решили дать бой моему знаменитому громотрону...
чета Рене и Дэвид Уинн. Еще в Париже Рене помогала мне изучать первых трех в
моей жизни ай-ай и ухаживать за ними, а Дэвид представил мне крошку ай-ай по
имени Хэмпри, который и вдохновил нас на эту экспедицию. Перед отъездом Рене
подарила мне полезнейшую вещь: черную пластмассовую сумку с приспособлениями
для душа. Стоило наполнить сумку водой и выставить на солнце, как уже через
час можно было принимать душ. Стало быть, нужно только найти подходящее
дерево, куда ее вешать,- и вот вам готовый душ.
углу, с глубокой ямой в земле, мы соорудили небольшую хижину из пальмовых
листьев и установили там громотрон; а рядом на дереве повесили душевое
устройство и положили кусок пластмассы, чтобы вставать на него ногами. Но
вот беда: вскоре обнаружилось, что если я повешу сумку достаточно высоко для
себя, то крошка Ли просто не сможет дотянуться до крана. Дня два мы ломали
голову, как разрешить эту задачу, покуда Ли не подала блестящую идею.
сиди и мойся.
все это кончится, ни за что бы не решился на подобный эксперимент.
намыливаться. Как раз в этот момент утятушки-ребятушки пришли с утреннего
купании к нам в лагерь и, к своему удивлению, никого там не застали. Все эти
добрейшие человеческие существа, которые натыкались на них, топали ногами,
кричали, иногда скармливали им по целой буханке хлеба, куда-то испарились. В
то же время я, придя в восторг от нагретой на солнце воды и мыльной пены,
затянул песнь "Правь, Британия!".
один добрый человек! Выбежав из-за палатки, они помчались на мой голос,
натыкаясь друг на друга, и остановились в нерешительности перед входом в
баньку. Они никогда раньше там не бывали и вот теперь были ошарашены тем,
что одно из милейших человеческих существ сидит посреди лужи воды, словно
утка. Да, впрочем, от утки его теперь отличали лишь две вещи: ящик, на
котором восседал человек, да белая пена, покрывавшая воду.
поплаваем?
съедобной (чем-то вроде сдобного хлеба), они решили попробовать. Все, как
один, приблизились к воде и окунули в нее клювы, но самое интересное, что
они признали пену съедобной, чем-то вроде шербета, пахнущего лавандой. Я
испугался: вдруг пена содержит некие ядовитые субстанции, бросился искать
свою палку и обнаружил, что, по дурости оставил ее висеть на дереве примерно
в двадцати футах. Пока я бегал за ней, утята забрались под крышку
громотрона, и выгнать их оттуда было невозможно.
безопасности, а о моей собственной. Сквозь отверстие в крышке громотрона
утята увидели те части моего тела, которые неприлично показывать на публике,
и, естественно, они открылись им впервые. Старшенький утенок крякнул: что бы
это могло быть? Два других тоже заинтригованно закрякали. А вдруг это
невиданные лакомые плоды? Отчего бы не попробовать?
был бы, без сомнения, там услышан. На крик прибежала Ли, но, увидев, что
произошло, залилась истерическим смехом и наверняка упала бы, если бы не
прислонилась к дереву. Иные жены самоотверженно несутся на выручку мужьям в
экстренных случаях, но есть и такие, которые столь равнодушно взирают на их
горе, что позавидовал бы сам маркиз де Сад.
не защипали меня до крови! - прорычал я.
всякий раз, отправляясь в душ, я сначала убеждался, со мной ли моя палка. Я
и раньше относился к семейству утиных с известным предубеждением, но после
этого случая окончательно возненавидел их.
вкус банку из-под сардин. Мы не выбрасывали, а мыли и тщательно собирали их
у себя в лагере, потому что в такой бедной стране, как Мадагаскар, подобные
вещи в огромной цене. К бутылкам почтение, как к старинным бутылям, из коих
пил Шекспир; к картонным коробкам - как к шкатулкам из сандалового дерева,
инкрустированным янтарем и золотом; пустая банка из-под сардин или лучше
из-под тушенки ценилась дороже, чем редкостная китайская ваза династии Мин.
Мы решили разделить все это богатство между двумя скромными и милыми
девицами - Вероникой и Армадиной, и они взирали на все растущую кучу алчными
глазами.
в очередной раз отправившись на рынок, мы решили купить ей подарок, но
тщетно: как выяснилось, в городе нет ничего, что могло бы порадовать женское
сердце. Не нашлось даже сережек и ожерелий, тех, что на вид из литого
золота, а на деле - грош им цена. Наконец, к нашему удивлению, мы нашли
флакончик какого-то благовония, запах которого свалил бы с ног слона.
Вероника была польщена. но я чувствую за собой вину: боюсь, что, если она им
воспользуется, ее шансы выйти замуж снизятся, по крайней мере, наполовину -
разве что у ее ухажера окажется хронический насморк.
телевизионной группы, а удача все обходила нас стороной. Конечно, мы
выслушивали тьму историй о полчищах ай-ай где-то чуть дальше по дороге, но,
прибывая на место, обнаруживали в лучшем случае старые гнезда, которые
непонятно кому принадлежали - ай-ай или крысе, и в любом случае мы не
заставали хозяев дома. Но нашей главной заботой стал Микки. Бедняга, как
говорится, сдал. Изо дня в день работая на износ, он все меньше походил на
того Майка, которого мы знали и любили. Мы пригласили местного доктора,
который сделал ему (нашим шприцем и нашими иглами) несколько инъекций, но
они не принесли ожидаемого облегчения. Майк исправно глотал пилюли и
порошки, которые медицинские светила советуют всем, кто едет на Мадагаскар,
так что болезнь его оставалась для нас загадкой. У него резко подскочила
температура, что крайне нас взволновало. К счастью, Мананара была связана со
столицей тремя авиарейсами в неделю, и мы решили отправить больного в Тану,
где, по крайней мере, имелись условия для надлежащего ухода. Обеспечить
таковые в палатке высотой три фута и шириной семь, да еще такому крупному
мужчине, было крайне сложно. Но едва мы собрались эвакуировать беднягу
самолетом, разверзлись хляби небесные. В моем дневнике появилась следующая
запись:
бедра и суставы болят все сильнее. Я с трудом могу двигаться. Единственное,
что остается, дабы помочь экспедиции,- уйти из жизни".
очевидно, что его нельзя от-правлять одного. Но если из команды выбывают
двое - со съемками можно распрощаться, так что в итоге улетели все
телевизионщики. Когда мы их провожали, бедный Тиана был так огорчен
расставанием, что залился потоком слез, и все, как могли, утешали его.
были чудесные люди, с которыми так хорошо работалось. Вот если бы еще
поездка была чуть удачливее... Правда, Профессор Нет Проблем выручил нас,
предоставив в наше распоряжение Верити, а то мы бы полностью прогорели на
этой поездке. Мы печально сели за ужин. Становилось темно, и в чашках с
песком, мерцая, догорали огарки свечей. Потом они находили свой вечный покой
на маленьком кладбище окурков.
за несколько миль на рыбалку к морю, возвращались обратно к своему гнезду.
Изысканно белые, они мягко взмахивали крыльями, сияя как звезды над
темнеющей рекой и деревьями.
которые, как он мрачно предсказал, оказались гнездами крыс. Джон уехал за