врожденная особенность.
дела, что получили они от следователя, и председатель показал соседям справа
и слева нечто любопытное и лично его взволновавшее. Соседи согласно кивнули,
последовал вопрос:
тусклым, бесцветным голосом. И продолжал спокойно сидеть: ноги чуть
расставлены, руки на коленках. И удивленно повернул голову направо, когда
вышедший из-за спины его Бузгалин подтянул к себе стул, сел рядом и принял
ту же позу, скосив на него глаза. Оба молчали. Застыли и люди за столом.
Настала тишина, и в ней - два безмолвствующих человека, от которых тишина
исходила угрозою, предвестием взрыва. Рука Бузгалина чрезвычайно бережно
протянулась к плечу Кустова, но не притронулась, а как бы попорхала, прежде
чем коснуться. И глаза обтекающе смотрели, глаза силились что-то спросить у
кожи, туго натянутой на черепе соседа... Глаза смотрели, и под оживляющими
струями взора в пустыне проснулась вроде бы заглохшая жизнь, трава пробилась
на холмиках макета, вода заполнила искусственные русла, посреди песков
забили ключи, быстро образуя зеленеющие оазисы, а в шелесте внезапно
выросшего леса послышалось пение райских птичек, располагающее его
обитателей к жалости и смирению... Что-то стало меняться в Кустове... Все за
столом напряглись, стараясь понять, что же все-таки изменилось в человеке, и
увидели, а затем и услышали тот протяжный зевок и хруст, что издается
человеком, когда на него нападает сонливость и он испытывает удушье от
недостатка воздуха. Внезапно обострились черты лица и стали отчетливы скулы,
подбородок и глазницы, из которых полился сразу померкший свет, и вдруг
послышался голос подсевшего к нему человека, который вопросил по-английски,
как выяснилось позднее, после тщательного прокручивания магнитофонной
записи, до сих пор хранящейся в архивах госпиталя:
сотрясались от волнений и перенесенных мучений, и успокаивающая рука брата
Мартина, погладив затылок, возложилась на страдающее темя. - Я... - со
всхлипом продолжал Кустов. - Брат мой, куда я попал?.. Я был в темнице, я
помню это, но ты же меня тогда вызволил из нее...
- А потом предал тебя! Мне воздастся за это! Простишь ли ты меня, брат мой
любимый? Никого у меня нет, кроме тебя!
Мартин ответил:
И мы победим! - заключил он по-португальски.
прикасались к лицу Родольфо, и каждая морщинка, каждая складочка причиняли
пальцам боль утраты того времени, когда оба они были еще в монастыре и
рядышком сидели в скриптории, наслаждаясь латынью. Три продольные линии на
лбу Родольфо заставили Мартина сокрушенно покачать головой, но истинную боль
доставила ему вмятина на черепе.
тебя не уберег, мне и за то воздастся!
там, в долине у Пуатье. Ты меня спас! И вовремя спас. Потому что я едва
успел отвести меч, нацеленный на тебя!
перевязал тебя и оттащил.
белых халатах-балахонах и смотрели снизу вверх на них, задрав головы. Они
высились над людьми этими, потому что великое служение воссиялось им,
утренним красным солнцем вставая на горизонте; их гнал порыв, самый
благородный из всех позывов души и плоти, - всех сделать счастливыми, всех
без исключения, и богатых, и бедных, и здоровых, и хворых, и калек, и
убогих, - чтоб единый общий вздох облегчения разнесся над сотворенной Богом
землею, и ради этого всеобщего счастья, ради слез умиления, что хлынут из
глаз миллионов несчастных, которые в один миг станут счастливыми, ради
людей, которые омываются изнутри общечеловеческой кровью и достойны поэтому
быть людьми, равными не только перед Богом, но и друг перед другом, - ради
них надо идти на бой, сражаться за Высшую Справедливость.
округлились в истошности, глаза выпучились. Хорал сменился боевым
песнопением, маршем:
выброситься оттуда и собственной гибелью подтвердить высшую мудрость бытия
людского и Божьего. С громким пением, потные и счастливые, объятые великой
дружбой всех угнетенных, направлялись они к закату мира, и сколько бы ни
нависало на них людей в белых халатах, они стряхивали их с себя, приближаясь
к окну, к зеву бессмертия и счастья, к мокрому асфальту под окнами, который
расколет их увечные черепа, - и тогда в кабинет ворвались люди в зеленом и
сером, связывая беснующихся монахов, вминая в них кулаки свои, заворачивая
им руки за спины...
опасным для окружающих) отдали Коркошке и Малецкому, они привезли его в
квартиру подполковника (или полковника), и, как подмечено было ими с
некоторым страхом, новый жилец по-бузгалински обосновался здесь. Спал на
раскладушке, подолгу смотрел во двор. Уже пошли вовсю дожди, в редкие
солнечные дни Кустова вывозили на природу, вооружали палкой, он бродил по
лесу, с грибами ему везло. Почему-то быстро уставал. Никогда не спрашивал,
что будет с ним. Он, Коркошка и Малецкий составляли вместе визуальный
треугольник, потому что в любой момент дня и ночи с Кустова не спускали
глаз. Как-то привезли его в госпиталь, но не в Бурденко, а Вишневского, и
врачебные перья вывели наконец: под надзор матери!
жительства Ивану Дмитриевичу Кустову определили по закону: Урал,
Свердловская область, тот самый рабочий поселок с техникумом и оборонным
заводом, откуда и пошел Ваня служить в Советскую Армию. Он уже разросся,
этот поселок, ставший городом, и мало кто из старожилов узнал бы в нынешнем
Кустове того юношу, которому аплодировали в Доме культуры, где он играл
первые роли в спектаклях о молодежи. Кадровики стали подсчитывать пенсию
увольняемому в запас майору Кустову, посыпались вопросы и возражения. В
частности, австралийский период - засчитывать в срок выслуги или нет? С
одной стороны, лейтенант Кустов задание руководства не выполнил и вообще
неизвестно чем занимался, потому что указанный им тайник вовсе не годился
для объемных вложений. С другой стороны, не по собственной же воле оказался
он на другом континенте. Спорили, гадали, послали человека перемерить
тайник, тот доложил: для объемных закладок все-таки годится! Вздохнули с
облегчением. К тому же выяснилось отнюдь не порочащее майора обстоятельство:
не по его вине сцапали двух дипломатов, потому что резидентура по глупости и
лености (да еще и экономя на транспорте!) устроила тайники для разных
агентов - в одном месте, не разнеся их друг от друга. Проблемы у кадровиков,
однако, не исчезли. Если майора Кустова уволить в запас по состоянию
здоровья, то есть по болезни, полученной во время прохождения службы, то
пенсия увеличится, но для этого надобно доказать, что какая-то там
неврозоподобная шизофрения подхвачена им чуть ли не в болотистых штатах
Австралии. А вмятина на черепе, то есть та самая психотравмирующая ситуация?
Другое затруднение: сберкнижка, всего тринадцать тысяч набежало за годы
службы, однокомнатная квартира стоит вчетверо меньше, но мебель не бесплатно
отпускают в магазине, да еще и в очереди постоять надо, разные расходы
туда-сюда - изволь теперь устраивать человека на работу. Пустили шапку по
кругу, сослуживцы побросали в нее кто что мог, пригодились доллары и кроны,
изъятые при аресте майора. А Коркошка и Малецкий поехали на Урал втискивать
Кустова в очередь на квартиру, для чего явились на прием к местному
начальнику. Малецкий (разумеется, в штатском), обворожительно улыбаясь,
пустился в изысканный разговор о предмете, близком хозяину кабинета,
большому любителю расписных деревянных ложек, причем развалившийся в кресле
Коркошка бросал на обоих знатоков досадливые взоры: да когда ж вы, суки,
наконец приступите к делу? Под этими взглядами хозяин кабинета испуганно
вздрагивал, а Малецкий виновато жмурился, будто принося извинения за
излишнюю нетерпеливость коллеги. Битый час обрабатывали, и не напрасно,
столько же времени ушло на прописку, еще столько же - на подогрев зябнувших
грузчиков мебельного магазина, и те напоролись так, что Коркошка попыхтел,
втаскивая диван на третий этаж. С работой обошлось не так гладко,
преподавателем какого-либо языка Кустова не брали, но опять постарались
Малецкий и Коркошка, нашлась должность в ремстройконторе: бухгалтер; в
финансовых тяжбах с Москвой Кустов-коммерсант поднаторел в обсчете и
подсчете почти фиктивных сумм. Провели приказом по тресту, обмыли и ускакали
в Москву, намекнув на то, что первый год будет Иван под негласным надзором,
но ежели надзирающие станут хамить, то по этому вот телефончику звякните
нам...
балкончик. На нем, утепленном, Кустов стал выращивать цветы - на продажу и