оставляя метины в душе па всю жизнь.
признают,- задумчиво роняет Заболотный.- Голосом совести, Лида, это
называлось когда-то.
подключился я.- Речь, Лида, о совести...
Что ость вещи, от которых не уйти. Что совесть человеческую тоже,
оказывается, подобно улью, можно растревожить. Года проходят, все вроде
ничего, что было - быльем поросло, и вдруг... Лида заинтригованно
поглядывает на нас - то па меня, то па Заболотного, словно, озабоченная
нашими недомолвками, решила во что бы то ни стало добиться ясности.
нс проходит бесследно, рано или поздно, а человеку она отзовется. Через
астрономические временные расстояния, где-нибудь на краю света, на
каком-нибудь, скажем, хайвсе, а вдруг нагонит давний грешок, напомнит о
себе: вот и я... - И, помолчав, как-то непривычно глухо обращается ко мне:
- До сих пор меня обжигает тот Надькин вз1ляд... Помнишь, там, у
сельсовета, когда она уже сидела в санях, снаряженных в дальнюю дорогу...
майдан. Так и есть. Людно и тревожно.
последних санях - Надька со своей Настусей...
прямо к нам, школьникам: "Уж не вы ли мне такую долю нащедровали, хлопцы?"
щадившие даже детей. А может, и вправду это была неизбежность, назначенная
нам на изломе судьбы нашей суровой, отнюдь не сентиментальной эпохой?
Когда о чем-то в этом духе мы начинаем размышлять, перекидываясь с
Заболотным, будто нехотя, словами о том ураганном ветре, пронесшемся и над
Терновщиной,- бывает же такой, что и телеграфные столбы валит, и живые
деревья с корнями вырывает из земли,- Ллда, до сих пор слушавшая нас,
кажется, сочувственно, теперь, отведя взгляд, прильнула к боковому стеклу,
ей точно неловко стало за нас... С чего бы, казалось, этой невинной душе
смущаться? Или и ее воображению, не в меру зрячей интуиции, отточенной на
хайвеях, оказалось доступным увидеть то, что в один из зимних метельных
дней, когда света не видно, так зримо предстало в образах наших тогдашних
детских фантасмагорий... Как Надькины рушники, сорвавшись со стен, сами по
себе, точно птицы, вылетают сквозь настежь открытые двери и, взмахнув
красными крыльями всех своих соловьев и жар-птиц, тут же исчезают вверху,
на наших глазах исчезают в снегом вихрящихся тучах. Может, и сейчас еще
где-то летают они в облаках, носятся стаями всполошенных красных и черных
Надькиных птиц? В тот день все прежнее становилось неузнаваемым. Ларь
открылся сам собой, без никого, и мгновенно опустел до самого дна. Что-то
в печи заныло детским голоском... Цветистый столешник, оголив скамью, уже
на полу очутился, скомканный, извивается как живой под обмерзшими чьими-то
сапогами в лаптях,- это на нем, ничего не заметив, топчется Мина
Омелькович, раскорячась посреди хаты, голову запрокинув, прямо из бутыли
вишневку хлещет. Мгновение - и прежнего как не бывало, стены обнажились, а
со двора ветер сквозь открытые настежь двери снегом швыряет в нас,
школярят, оторопело сникших у печи. Зима выветривает последнее тепло из
Ромапового жилища, и хата сразу становится пустошью, а тот ветер со двора,
бьющий порывами в хату, тебя и сейчас морозит,- была в нем точно какая-то
непристойность, может, это был ветер кривды и произвола, ветер греха?
ощущается, в слободе все еще как и прежде было.
одиночества, когда мы, все порознь, пасли коровенок по терновщанским
межам, где целый день ты - один как перст. Товарищей за хлебами не видать,
безлюдье и тишь вокруг, дремлют холмы, сузив мир.
что вдруг:
них, никто из нас, ребятни, еще этих земель не достигал. Но образ их и
малышня уже носит в себе: это - как рай! Значит, завтра мы отправляемся в
рай, в райскую страну ляжет наша дорога.
так называемое машинно-тракторное товарищество. Не соз, нет, дядьки наши
что-то не охочи до этого слова, а тетки и вовсе его не любят, потому что в
созо будет "одно одеяло на всех", другое дело - тракторное товарищество,
это звучит даже как-то горделиво. Объединились пока лишь с десяток
торновщанских семейств, но это уже сила, это по преимуществу бывшие
фронтовики, люди, которые имели дело с машинами, они знают, что такое
трактор... Дядя Семги Шарии, родственник Заболотного, к примеру, на фронте
оказался среди механиков, имеется и фотокарточка, где он снят в кожанке
рядом со своим броневиком. Принимая это но вниманне, в нашем новорожденном
товариществе ему поручили имеете с латышом ведать конной молотилкой. Потому
что товарищество хотя и именуется машнино-тракторным, однако трактора у нас
пока нет, единственный на всю округу "фордзон" есть только в коммуне,
которая делает тачанки и сеет гречку. Терновщине же в свое время досталась
из панской экономии конная молотилка, на которой дядя Семен п Ян Янович
сначала обмолотят терновщапские токи, а потом отправляются, согласно
договорам, и на окрестные хутора, к большим стогам, добывая, кроме всего,
еще и престиж да славу своему товариществу. Вот вам и голодранцы! Взялись
дружно, без крика и гвалта отремонтировали заброшенную молотилку и теперь
утирают нос тем заносчивым хуторским очкурам, которые считали, что лишь они
умеют хозяйствовать! Кое-кто из богачей не стыдится даже с магарычом
подступаться к слободским нашим механикам, по-холуйски заискивая пред дядей
Семеном и его товарищами, ведь каждый из хуторян заинтересован, чтобы к
нему первому поволокли бы на конной тяге свою махину эти терновщанские
"почти коммунары". Получив от банка кредит, товарищество вскоре приобрело
еще и веялку, триер и новенькую, прямо с завода "Красная звезда"
соломорезку, заведовать которой выпало Мине Омельковичу, хотя добился он
этой должности не без труда, его и в товарищество приняли весьма неохотно,
не с одной стороны заходил, выспрашивая: "Как бы к вам проникнуть?" Люди
отношения своего не скрывали, открыто говорилось о его склонности
лодырничать, поэтому пришлось Мине основательио-таки поупрашивать, чтобы
соблаговолили принять и его "в гурт". Пообещал, что не будет уклоняться и
что готов и сечку резать, и веялку хоть вхолостую крутить, лишь бы только
быть со всеми...
была предоставлена еще одна:
здоровье, а хлоицы ваши могут пускать теперь своих рябух и пеструх на волю
- хватит уже, чтобы скот веревками выкручивал детям руки, волоча их по
межам!..
долго нс спим, заранее тешимся тем, что одеидагт нас завтра: дорога, даль
и то раздолье, где корм царский, где травы в человеческий рост.
терновщанской горы. Снаряжаемся в дорогу целыми семьями, точно навсегда.
Взяли с собой все необходимое для далекого путешествия: под возами
позвякивают подойники, на возах пристроены бочонки с водой, снедь, чугуны.
Сзади к возам коровы привязаны, словно на ярмарку их ведут. Впереди всего
обоза, прокладывая нам дорогу в тот фондовый рай, мелкой рысцой побежал
песик Заболотных, наш общий любимец по кличке Букет. Рыжебурой какой-то
масти, вроде слегка подпаленный, с хвостиком, лихо закрученным кверху, он,
этот Букет, не предавал нас и в трудные времена, когда мы с Кириком не
могли быть вместе, когда целыми днями, скитаясь в одиночку по межам,
истомишься, бывало, затоскуешь так, что плакать хочется, потому что ведь
вблизи ни живой души. Именно тогда вдруг - глядь!- бежит, катится от села
к тебе по дорожке клубочек с хвостиком, закрученным кверху... Это он,
Букет, учуяв твою тоску прибежал навестить, ободрить, чтобы не скучал,
чтобы не пал ты духом посреди безлюдной степи, среди безбрежных
разомлевших нив. Покружит вокруг тебя, поластится, иоулыбается тебе своей
собачьей улыбкой (они же умеют улыбаться!), но длиться гостеванье будет
недолго, лишь пока остается у тебя в руках краюшка хлеба, а только лишь
краюшки не стало, облн залсн Букетик, извинился перед тобой взглядом и
снова хвостик баранкой - подался в село. Трудно на Букета за это и
обижаться, ведь у него свои обязанно* тн, ему, кроме Кирцка ч тебя. надо
еще и других иавсстть. Букет знает, где кто наест и кто есть кто. А теперь
вот он весело прокладывает нам дорогу к Фондовым землям, так уверенно
потрусил собачьей рысцой вперед, точно уже и раньше бывал там и теперь
бежать ему по этой дороге нс впервой.
погонится за нею, тявкнув несколько раз, а затем и па нас оглянется, на
возы: "Видали,какой я храбрец,как меня боятся? Все птицы от меня кто куда!"
Курылев Олег
Шилова Юлия
Лондон Джек
Пехов Алексей
Акунин Борис
Курылев Олег