Чтение 29–й страницы книги ~Ремесло~

Когда обиженные соседи вышли, Мокер тоном
заговорщика произнес:

-- Есть у меня на примете крупный гангстер.
Человек из мафии. Нуждается, как я понимаю, в
инвестициях. Иначе говоря, в легализации тайных
капиталов.

-- Где ты его откопал? -- спросили мы.

-- Все очень просто. У меня есть незамужняя
соседка. (Мокеры жили в левом крыле здания. ) Высокая,
симпатичная баба...

Дроздов попытался развить эту тему:

-- Полная такая, с круглым задом?

-- Дальше, -- нервно перебил его Баскин.

-- У этой Синтии, -- продолжал Мокер, -- бывает
итальянец. Мы часто сталкиваемся в лифте.
Причем заходит он к ней исключительно днем. После
чего Синтия немедленно опускает шторы. Какой мы
из этого делаем вывод?

-- Черт его знает, -- сказал Эрик Баскин.

Дроздов игриво засмеялся, потирая руки:

-- Обычное дело, старик, поддали -- и в койку!

Мокер уничтожающе посмотрел на Дроздова и
сказал:

-- Из этого мы делаем вывод, что Риццо -- хозяин
ночного заведения. Поэтому он и занимается любовью
только днем. А все ночные заведения контролируются
мафией. Не говоря о том, что все итальянцы --
прирожденные мафиози.

Баскин выразил сомнение;

-- Все женатые мужики развлекаются днем. Для этого
не обязательно быть гангстером.

Но Мокер перебил его:

-- А если я с ним говорил, тогда что?.. Я долго
не решался. Подыскивал наиболее емкую формулировку.
И наконец вчера многозначительно спросил:
"Уж не принадлежишь ли ты к известной организации? "

-- А он?

-- Он понял мой намек и кивнул. Тогда я попросил его
о встрече. Мы договорились увидеться завтра после
шести. В баре на углу Семнадцатой и Пятой.

Баскин тяжело вздохнул:

-- Смущает меня, ребятки, вся эта уголовщина...

ВСТРЕЧА

Гангстер был одет довольно скромно. Его вельветовые
брюки лоснились. Джемпер с надписью "Помни Валенсию! "
обтягивал круглый живот. Лицом он напоминал
грузинского рыночного торговца.

Он вежливо представился:

-- Меня зовут Риццо. Риццо Фьезоли. Очень приятно.

В баре тихо наигрывал музыкальный автомат. Мы
сели у окна. Бармен вышел из-за стойки, подал нам
шесть коктейлей. Это был джин с лимоном и тоником,
Я бы предпочел водку.

Нас было шестеро, включая Риццо. Я пришел не
один, У жены выходной, и ей захотелось посмотреть
на мафиози.

Все, кроме Риццо, были недовольны, что пришла
моя жена. Я сказал Мокеру, что уплачу за два коктейля.

-- Кам-ан, -- широко отмахнулся Мокер и тут же перевел:

-- Еще бы!..

Мы чокнулись и выпили. Риццо, Баскин и моя
жена пили через соломинку. Мокер, я и Дроздов
предпочли обойтись без этих тонкостей.

После этого Мокер заговорил. Кое-что мы понимали.
Кое-что он переводил нам. Вообще, чем хуже
люди говорят по-английски, тем доступнее мне их
язык. Короче, состоялся примерно такой разговор:

-- Могу я называть тебя просто Риццо?

-- Еще бы, ведь мы друзья.

-- Эти ребята -- бывшие советские журналисты.

-- О!.. Могу я заказать еще один коктейль?

-- Сначала поговорим, Я буду откровенен. Надеюсь,
здесь все свои?

Мокер обвел нас строгим испытующим взглядом.
Мы постарались выразить абсолютную лояльность.

Мокер продолжал:

-- В ближайшие дни мы начинаем издавать русскую
газету. Дело, как ты сейчас убедишься, верное.
В Америке четыре миллиона граждан русского
происхождения, Аудитория и рынок -- неисчерпаемы.
Есть возможность получить солидную американскую
рекламу. Через год вся эта затея принесет хорошие
деньги. Что ты об этом думаешь?

-- Я не читаю по-русски, -- ответил гангстер, --
я вообще читаю мало.

-- Как и все мы, -- сумрачно откликнулся Баскин,

Мокер попытался выровнять направление беседы:

-- Я думаю, твоя организация располагает
значительными средствами?

-- Несомненно, -- реагировал итальянец,

Затем добавил:

-- Наш капитал -- это мужество, стойкость, дисциплина,
верность идеалам!

Мокер взволнованно приподнялся:

-- Возможно, я не полностью разделяю твои
убеждения. Но я готов отдать жизнь за твое право
свободно их выражать!..

Эти слова прозвучали как цитата.
Мокер сел и продолжал:

-- Не будем касаться твоей идейной программы.
Мы любим честных борцов независимо от их убеждений.
Я много слышал про твою организацию. Лично
мне ее цели, и в особенности -- средства, не очень-то
близки. Но я привык отдавать должное стойкости и
мужеству в любой конкретной форме... Мне известно,
что законы организации суровы.

Риццо гордо кивнул:

-- Да, организация мгновенно ликвидирует тех,
кто ее предает. Вряд ли можно позавидовать тому,
кто нарушит слово, данное организации...

-- Прекрасно, -- вставила моя жена. -- Сережа
обязательно что-то нарушит, и его ликвидируют. И
останусь я молодой привлекательной вдовушкой.

Видно, на мою жену подействовал алкоголь. Но
Мокер перевел ее слова. Наверное, хотел разрядить
обстановку.

Риццо нахмурился и отчеканил:

-- Должен вас разочаровать, мадам. Ликвидируем всю семью!

Затем извиняющимся тоном добавил:

-- Жизнестойкой может быть лишь организация,
спаянная дисциплиной...

Я заметил, что все избегают слова "мафия".

-- Ближе к делу, -- продолжал Мокер, -- у организации
есть средства. Она заинтересована в легальных
капиталовложениях. Мы готовы предоставить ей такую
возможность. Разумеется, вы получите соответствующие
гарантии...

Музыкальный автомат затих.

- Извините меня, -- сказал Риццо.

Он поднялся, достал из кармана мелочь. Опустил
ее в щель.

Некоторое время раздавалось шипение. Потом зазвучали
аккорды гитары и слащавый тенор вывел:

"О, Валенсия, моя родина! Солнце шепчет мне -
улыбнись!.. О, Валенсия... "

Риццо вернулся, достал сигарету. Что-то в нем
отвечало музыкальному ритму. Банально выражаясь,
он приплясывал.

Мокер протянул ему зажигалку с изображением
голой девицы.

Гангстер прикурил. Мы ждали.

-- Ну, так что? -- спросил Мокер.

Риццо приподнял брови:

-- Вам нужны деньги?

Мокер уверенно кивнул.