Чтение 29–й страницы книги ~Умножающий печаль~

- Никогда, любимая! - подхватил я ее на руки. - Мы же кладенец-то не
осмотрели полностью... Кладик-кладюнечку нашего...

Рывком разодрал я молнию на крышечном отсеке чемодана, и оттуда
посыпались на карабин обандероленные пачки долларов. Потом несколько
паспортов, кредитные карточки "Виза" и "Мастер-кард", и уж конечно, мы без
этого никак не можем, - мое большое цветное фото. Тут я еще совсем молодой,
орел, красавец и кавалергард, в чемпионской ленте, усыпанной бесчисленными
спортивными медалями, жетонами и почетными знаками.

Я сорвал с пачки бандерольку, потом с другой, с третьей - деньги зеленой
вьюгой полетели по комнате, я хватал их пригоршнями и сыпал на Лору с диким
развеселым криком:

- Смотри, подруга, сколько у тебя "у.е."! Вот это и есть уевище!
Гуляем!..

А Лора, улыбаясь, слабо держала меня холодными ладошками, и две круглые
росяные капельки медленно ползли к ее подбородку.

СЕРГЕЙ ОРДЫНЦЕВ:

РАЗВЕДДОПРОС

На Театральной площади бушевал водоворот бесплодной и бессмысленной
суеты. В уже привычной неопрятной стройке колготели и толкались люди с
плакатами, призывавшими обратиться к Богу, к коммунистическим идеалам, к
йоговской медитации, быстро разбогатеть и подать на пропитание беженцам.

Мы рассматривали их с Сафоновым из машины, припарковавшейся перед Малым
театром.

- Вот эту штучку спрячь под рубаху, - протянул мне Сафонов маленькую
черную коробочку, похожую на бипер. - Радиомаяк...

- Опасаетесь, что они меня киднапнут?

- Нет, похищать они тебя скорее всего не станут. Но все-таки...
Береженого Бог бережет, - рассудительно-неспешно сказал Сафонов. - А вот эту
булавку воткни за лацкан куртки. Это мощный микрофон-транслятор - мне весь
ваш разговор будет слышно. Чуть что - мы тебя так прикроем, что им мало не
покажется...

- Спасибо!

- Не за что. Ты не дергайся, головой не крути - мы тебя ни на миг из поля
зрения не выпустим.

- Алексей Кузьмич!

-А?

- Вы Интерпол чем-то вроде детсада представляете?

- Нет, серьезная контора. Бывал я там. Однако разница с нами имеется. -
Когда Сафонов ухмылялся, его каленая бурая морда покрывалась трещинами, как
старая глина.

- Какая?

- То, что наши бандюки здесь на улице вытворяют, на Западе в кино
показывают. А ты не обижайся, Серега. Я - старый, хочу потише, поспокойнее.
Без прыжков, стрельбы и других шумных фокусов... Ну все, иди, иди, сынок...
Не дергайся - я держу территорию.

Я прошел не спеша через сквер и остановился у грязного пустого фонтана.
Где-то, пока не различаемые мной, в разных позициях группировались патрули
наблюдения - пешие прохожие и оперативники в машинах, готовые принять меня
под опеку в любой точке по всей окрестности.

И хотя я знал, что человек, к которому я пришел, уже наверняка пасется
здесь давно - взглядом щупает меня, опознает, оценивает, - а все равно я
дернулся маленько, когда коренастый здоровяк средних лет крепко взял меня
под руку.

- Здравствуй, Сережа, здравствуй, друг!

Я отодвинулся на шаг, высвободил руку и лениво ответил:

- Здорово, мой дорогой, старинный, безымянный, неизвестный мне дружбан...

Мой новый корешок - шестипудовый комод со стенобитным рылом - добродушно
засмеялся:

- Все смешалось в доме Обломовых! Без пол-литра не понять - кто друг, кто
враг...

- Это точно! Упаси Господь от друзей, а от врагов сами отмахнемся...

А друган мой новый тянул меня за руку:

- Идем, пройдемся маленько! Чего стоять без толку?

- Пойдем, - согласился я, понимая, что он хочет проверить мои хвосты в
движении. Сейчас наше сопровождение - его и мое - превратится в слоеный
пирог.

Мы вразвалку прошли переход к станции метро "Охотный ряд", миновали ее,
пересекли Дмитровку и лениво шествовали мимо Государственной Думы - в
сторону Тверской.

- Расскажи, как дела... Что слыхать? - доброжелательно предложил этот
гусь и улыбнулся неосторожно - растянул сухие пленки губ и обнажил две
желтоватых костяных пилы.

- А не твое это дело, не касаются тебя мои дела, - ответил я ему тоже
доброжелательно, с улыбкой. - Я жене и начальству про свои дела не
докладываю, а уж тебе-то...

- Так это ж ты мне звонил, а не я тебе! - обиделся этот брутальный кабан.

- Я не тебе звонил, а Коту Бойко. Ты предложил встретиться, посмотреть на
меня. Посмотрел?

- Посмотрел!

- Доволен?

- Не сильно как...

- Это твои проблемы. Можешь связать с Котом?

- Зависит от обстоятельств... - неопределенно сказал он.

- Например?

- Хочу знать, например, зачем Кота ищешь. Ты ведь от Серебровского
притопал?

- Так! В общем, с тобой понятно, боле-мене. Ты Коту сказал, что я его
ищу?

- Сказал, - не моргнув ответил диспетчер. - Просил выяснить обстановку...

- Что ты мне лечишь мозг этой чепухой? Что ты мне пар продаешь?

- Как просил Кот - проясняю ситуацию.

- Ты меня за кого принимаешь? Ты со мной не боишься играть в такие игры?
- спросил я по возможности внушительнее.

- Не боюсь, - усмехнулся нахально мой приятный спутник.

- Зря...

- Коли ты такой грозный, что же ты такой нервный?

- Оттого, что не могу пока сообразить - что у Кота с тобой общего?

А он печально сказал:

- Кот вчера по глупости человека замочил. Я ему сейчас помочь стараюсь...

В этот момент у него в кармане раздался звонок сотового телефона, он
вынул трубку и нажал кнопку.

- Слушаю... Да... Ага, понял... Повтори это снова, - и протянул к моему
уху трубку, из которой внятно раздавался быстрый сиплый голосок:

- ...Повторяю... За вами идет наружное наблюдение...

Мой обормот проговорил в микрофон:

- Понял тебя, понял... Продолжай работу... - выключил телефон, убрал в
карман и сказал огорченно: - Неискренний ты человек, Сергей! Я к тебе с
сердечной просьбой от друга, а ты наружку за собой тянешь.

- Ну да, это ты меня ловко ущучил! - захохотал я. - Ты ко мне на свидание
с цветами, а я с охраной. Просто срам...

- Нехорошо, Сережа, - удрученно покачал он головой. - Эх, беда нам с
нами, трудный мы народец...

Я похлопал его по плечу:

- Слушай, новоявленный друг, до того как тебя вышибли из Конторы, ты
наверняка в идеологическом управлении служил. Там полно было вот таких
мокрушников-моралистов... Значит, хочешь помочь Коту?

- Хочу, - кивнул сентиментальный хмырь. - С твоей помощью. Надо, чтобы
Кот тебе поверил... Надеюсь, не сдашь друга за сдобные коврижки
серебровские?

- Не сдам, - пообещал я. Потом нагнулся и стал мерить по асфальту
раздвинутыми пальцами - вершками - длину башмака этого урода.

Он отодвинулся и настороженно спросил:

- Ты чего?

- Размер белых тапочек прикидываю. У нас - по предварительному заказу...
А связи с Котом у тебя нет, ты его сам ищешь.

АЛЕКСАНДР СЕРЕБРОВСКИЙ:

РЕКЛАМНЫЙ БРЕНТ

В переговорный офис мой помощник Кузнецов привел ко мне на встречу
избирательную команду имиджмейкеров - толпу разношерстных людей
неопределенных возрастов, полов и внешностей. Их руководитель Краснов,
молодой, длинный, лысый парень в небрежно дорогой одежде, ласковый нахал и
въедливый шут, комментировал задачу:

- Я надеюсь, Александр Игнатьич, вы представляете объем затрат на такую
кампанию...

Он смотрел на меня с жадным взволнованным вниманием, он ловил флюиды моей
реакции, пытаясь точно определить денежную щель, через которую надо юркнуть,
- не продешевить, но и не разозлить меня дороговизной своего дурного товара
- ассорти из говна с запахом весенних фиалок.

Я кивнул наконец, и он бросился:

- Сейчас эта сумма превышает 10 миллионов долларов. Она включает расходы
на связь, транспорт, гостиницы, избирательные офисы, вознаграждения полезным
людям и оплату медиа-звезд, сценаристов и режиссеров массовых действ,
гонорары журналистам и главным редакторам, оплату газетных полос и
телевизионного времени, зарплату и бонусы создателям основного рекламного
мифа - брента...

- Я вас понял, - перебил я Краснова. - Проект сметы представьте
финансовому директору Палею. Курировать вашу деятельность будет Павел
Сергеевич Кузнецов. Вы подчиняетесь ему безоговорочно...

Вдохновленный Краснов ощутил точку опоры и запел:

- В рамках продуманного нами брента - мифологической программы вашей