Чтение 29–й страницы книги ~Запертая комната~

Они понимали друг друга с полуслова. И почему-то это их не удивляло.

- У него был какой-нибудь заскок?

- Вот именно,- подтвердила Рея,- с причудами мужчина, большой оригинал. Я
никак его не могла раскусить и была только рада, когда он переехал. Что же с
ним все-таки приключилось?

- Его нашли в его квартире восемнадцатого июня. Минимум полтора месяца
пролежал мертвый, а то и больше. Вероятно, два.

Она поежилась.

- Кошмар. Пожалуйста, не надо подробностей. Я слишком впечатлительна,
чтобы всякие ужасы слушать. Потом еще приснится...

Он хотел сказать, что она может быть спокойна на этот счет, но понял, что
в этом нет надобности.

Тем более что она уже продолжала:

- Одно могу сказать тебе точно.

- Что именно?

- В моем доме ничего подобного не случилось бы.

- Это почему же?

- Потому что я бы этого не допустила.

Она подперла ладонью подбородок, так что нос оказался между средним и
указательным пальцами. У нее был довольно крупный нос, руки крепкие, ногти
острижены. Глаза строго смотрели на Мартина Бека.

Вдруг она поднялась и подошла к полке. Покопалась, отыскала спички,
сигареты и закурила, глубоко затягиваясь.

Потом потушила сигарету, съела еще один бутерброд и понурила голову,
положив локти на колени. Наконец подняла взгляд на Мартина Бека.

- Может быть, я не упасла бы его от смерти, но во всяком случае, он не
пролежал бы так два месяца. И двух дней не пролежал бы.

"Да уж наверно",- сказал себе Мартин Бек.

- Квартиросдатчики в этой стране,- продолжала Рея,- последняя сволочь.
Что поделаешь, строй поощряет эксплуатацию.

Мартин Бек прикусил нижнюю губу. Он ни с кем не делился своими
политическими взглядами и вообще избегал разговоров с политической окраской.

- Что, не надо о политике? - спросила она.- Ладно, не будем ее трогать.
Но так уж вышло, что я сама оказалась в числе квартиросдатчиков. Чистая
случайность - наследство... Кстати, дом совсем неплохой, но, когда я сюда
переехала, жуть что было, крысиная нора. Мой дорогой родитель за последние
десять лет, наверно, ни одной перегоревшей лампочки не сменил, ни одного
стекла не вставил. Сам-то он жил в другом конце города и только об одном
заботился: собирать квартирную плату да вышибать жильцов, которые не могли
заплатить вовремя. Потом превратил квартиры в общежития для иностранных
рабочих и вообще тех, кому некуда деться. И драл с них втридорога, благо у
них не было выбора. Таких сквалыг в городе хватает.

Кто-то отворил наружную дверь и вошел, но Рея никак не реагировала.

В дверях кухни появилась девушка в рабочем халате, с узелком в руке.

- Привет,- поздоровалась она.- Можно, я попользуюсь стиральной машиной?

- Конечно.

Девушка не обращала внимания на Мартина Бека, но Рея сказала:

- Вы ведь не знакомы? Напомни, как тебя зовут.

Мартин Бек встал и подал девушке руку.

- Мартин,- сказал он.

- Ингела,- ответила она.

- Ингела только что въехала,- объяснила Рея.- В ту самую квартиру, где
Свярд жил.

Она повернулась к девушке с узелком:

- Как тебе квартира, нравится?

- Здорово. Только уборная опять барахлит.

- Чтоб ее! Завтра утром позвоню водопроводчику.

- А так все в полном порядке. Да, знаешь...

- Что?

- У меня стирального порошка нет.

- Возьми за ванной.

- И денег ни гроша.

- Ничего. Возьми на полкроны, потом отработаешь - скажем, запрешь подъезд
на ночь.

- Спасибо.

Девушка вышла; Рея закурила новую сигарету.

- Да, вот тебе один ребус... Квартира хорошая, я ее ремонтировала два
года назад. Свярд платил всего восемьдесят крон в месяц. И все-таки
переехал.

- Почему?

- Не знаю.

- Поругались?

- Что ты. Я с жильцами не ругаюсь. А зачем ругаться? Конечно, у каждого
своя блажь. Но это только занятно.

Мартин Бек промолчал. Он отдыхал душой. К тому же чувствовал, что
наводящие вопросы просто не нужны.

- А самое странное с этим Свярдом - четыре замка поставил. И это в таком
доме, где люди запираются только в тех случаях, когда не хотят, чтобы их
беспокоили. А как собрался переезжать, отвинтил все замки, цепочки, задвижки
и взял с собой. Надежно был защищен - не хуже нынешних девочек.

- Это ты в переносном смысле?

- Ясное дело. Столпы нашего общества негодуют по поводу того, что
подростки, особенно девчонки, начинают половую жизнь с тринадцати лет.
Дурачье. От возраста никуда не уйдешь, а со всеми нынешними пилюлями и
спиралями девчонкам ничто не грозит. Стало быть, им нечего опасаться. А как
я в свое время дрожала - вдруг попадусь! Постой, о чем мы говорили?

Мартин Бек рассмеялся.

И сам удивился, но факт оставался фактом: он смеялся.

- Мы говорили о дверях Свярда.

- Ну да. А ты, оказывается, умеешь смеяться. Вот уж не ожидала. Я думала,
ты давно разучился.

- Может, я сегодня просто не в духе.

Неудачная реплика, он понял это по ее лицу.

Она ведь не ошиблась. И знает это, и глупо темнить.

Он поспешил загладить свой промах:

- Извини.

- Правда, я только в шестнадцать лет влюбилась по-настоящему. Но в наше
время все было иначе. Тогда ведь как говорили: дескать, ни к чему нищих
плодить. Или это еще раньше говорили? Теперь людей другое пугает -
неуверенность в завтрашнем дне... Где-то серьезная промашка допущена.

Она смяла сигарету и деловито заметила:

- Я слишком много говорю, кошмар. Вечная история. И это только один из
моих недостатков. Хотя пороком это не назовешь... А как, по-твоему, это
серьезный порок, если человек любит поговорить?

Он отрицательно покачал головой.

Рея поскребла затылок и продолжала:

- А что, Свярд так и не расстался со своими замками?

- Нет.

Она тряхнула головой и сбросила сабо. Уперлась пятками в пол и свела
вместе большие пальцы.

- Чего не понимаю, того не понимаю. Или это у него мания такая была?
Иногда я даже беспокоиться начинала. У меня ведь ко всем дверям запасные
ключи. В доме много стариков. Вдруг кто-то из них заболеет, надо помочь. Как
без ключа в квартиру попадешь? Но ведь никакой ключ не поможет, когда
человек вот так забаррикадируется. А Свярд был уже в летах...

В ванной что-то загудело, и Рея крикнула:

- Тебе помочь, Ингела?

- Да... если можно.

Она вышла, через минуту вернулась и сообщила:

- Теперь все в порядке. Кстати, о возрасте: ведь мы с тобой почти
ровесники?

Мартин Бек улыбнулся. Он привык к тому, что никто не давал ему пятидесяти
лет, от силы - сорок пять.

- Правда, стариком я Свярда не назвала бы,- продолжала Рея,- но со
здоровьем у него не ладилось. Что-то серьезное было, он считал, что ему
недолго жить осталось. Как раз перед тем, как переехать, ложился на
исследование. Что ему там сказали, не знаю. В онкологической клинике лежал,
а это, насколько я понимаю, ничего доброго не сулит.

Мартин Бек навострил уши: важная новость! Но тут опять хлопнула наружная
дверь, и кто-то громко позвал:

- Рея!

- Здесь я. На кухне.

Вошел мужчина. Увидев Мартина Бека, он остановился, но она живо
пододвинула ему ногой стул:

- Садись.

Мужчина был молодой, лет двадцати пяти, рост средний, телосложение
обычное. Овальное лицо, русые волосы, серые глаза, ровные зубы. Одет в
клетчатую рубашку, вельветовые брюки и сандалии. В руке он держал бутылку
красного вина.

- Вот, захватил по дороге.

- А я-то думала сегодня одним чаем обойтись,- сказала Рея.- Ладно.
Доставай бокалы. Ставь четыре - Ингела стирает в ванной.

Она нагнулась, поскребла ногтями щиколотку, потом сказала:

- Бутылка на четверых - маловато будет. Ничего, у меня кое-что припасено.
Возьми одну в шкафчике, с левой стороны. Штопор лежит в верхнем ящике, слева
от раковины.

Мужчина выполнил ее указания. Он явно привык подчиняться. Когда он снова
сел. Рея представила:

- Надо думать, вы раньше не встречались? Мартин... Кент.

- Привет,- сказал Кент.