одиночкой - без семьи, без работы, без родителей,
практически без знакомых. Именно таких разыскивали по всем
биржам труда и даже по вокзалам и помойкам пронырливые
агенты Бекешина. Правда, идея отбора кадров именно по этому
принципу принадлежала не ему, а Андрею Михайловичу. В каком-
то смысле это было верно: человек, не обремененный семьей,
легче переносит длящиеся по несколько месяцев командировки,
$ и платить ему можно не так много, как солидному, знающему
себе цену, квалифицированному да еще к тому же и
вынужденному кормить семью работяге. Это была, конечно,
копеечная экономия, но в данном случае Бекешин был полностью
согласен с поговоркой, утверждавшей, что копейка рубль
бережет. Немного здесь, чуточку там - глядишь, и набежала
очередная сотня тысяч, а сотня тысяч - это, дорогие
граждане, уже такие деньги, которые вот так, запросто, на
дорогу не выбросишь...
металлической рамке висела взятая под стекло художественная
черно-белая фотография: закатное солнце, зубчатые силуэты
поросших лесом сопок и решетчатые вышки опор ЛЭП,
растопырившие железные руки. Это был своеобразный памятник
его похороненной заживо выдумке, которая, как он теперь
понимал, с самого начала была наивно-романтической, под
стать лейтенанту Филу, этому большому ребенку с каменными
мышцами. Бекешин представил себе, как должен смотреться
старина Фил там, на самой верхотуре, в брезентовой робе с
широким монтажным поясом, с каким-нибудь гаечным ключом в
руке и со своей обычной мужественной миной, которая,
кажется, намертво приросла к его физиономии. Картина
получалась вполне гармоничная. Мужественная физиономия
старины Фила была словно нарочно создана для таежных
просторов, свежих ветров и, конечно же, гаечных ключей -
куда же без них-то, в самом деле...
еще? Да нет, такой не сбежит. Он как тот суворовский
гренадер: принципиально не понимает, что такое ретирада, она
же отступление... Если ему что-то не по душе, он будет
драться до последнего, пока не сдохнет или не сделает так,
как считает правильным. Орел! А что в итоге? Ни кола ни
двора, даже из армии вышибли - кому-то он там в морду дал,
что ли... Насчет в морду дать - это он мастер, тут ничего не
скажешь. А в остальном не человек, а сплошное недоразумение.
Ведь если бы его мама, земля ей пухом, не позаботилась в
свое время переписать на него квартиру, быть бы ему бомжем,
не иначе. Позвонить туда, что ли? У прораба наверняка должен
быть сотовый телефон, вот только что я ему скажу, этому
прорабу? Ведь он меня знать не знает. Сразу начнется: а кто
такой, а зачем, а кто вам дал номер?.. А потом Михалыч: ты
что же это, Жорик, друг дорогой, делаешь? Это кто же тебя
надоумил на всю страну светиться? Думаешь, сложно разговор
через спутник засечь?"
оглянуться не успел, как стал мальчиком на побегушках у
старой партийной крысы. Если уж я хотел работать под чьей-то
крышей, можно было выбрать местечко поспокойнее. Но ведь я
же не хотел работать под крышей! Наоборот, вся эта затея
возникла именно потому, что я хотел работать только на себя.
Хотел зарабатывать сам и тратить сам, и сам выбрал
направление работы, сам придумал план... Вот и надо было
пробивать свой план самому, - сказал он себе. - Это чушь,
что без него я бы не справился. С чем я только не
a/` "+o+ao! Справился бы и с этим. В конце концов, дал бы
старому козлу на лапу вместо того, чтобы спекулировать своей
фамилией. Нет, черт дернул пойти по пути наименьшего
сопротивления!"
оборот в левую сторону. Тьфу, тьфу, тьфу, чтобы не сглазить!
Не было бы хуже, а с тем, что есть, как-нибудь справимся. И
не надо портить себе настроение, сгущая краски и нагнетая
атмосферу. Не надо, не надо и не надо! Все хорошо и обещает
быть еще лучше. Процент с рубля - копейка, а с миллиона -
десять тысяч. Миллион в швейцарском банке, свободный
миллион, о котором никто не знает, который лежит себе в
темноте и потихонечку растет, как гриб, как плесень, как
самостоятельное живое существо, от которого можно время от
времени отщипывать по кусочку, не причиняя ему никакого
вреда, - это ли не повод для оптимизма!
которая когда-то была его любимым детищем, а теперь
превратилась в обыкновенное прикрытие. С некоторым
удивлением Бекешин вынужден был признать, что, несмотря на
изменившийся статус, фирма за время его отсутствия сделала
некоторые успехи - еще один конкурент пал в борьбе за
выгодный заказ и уполз на периферию зализывать раны, а в
распоряжение Бекешина и его строителей поступила
стройплощадка в двух шагах от центра, где предполагалось
возвести торгово-развлекательный комплекс. Одобренные еще до
отъезда проекты тоже развивались без отклонений от
намеченного плана, и за полчаса до начала обеденного
перерыва Бекешин с назидательным видом сообщил своему
заместителю, что хороший руководитель тот, без которого
фирма работает так же и даже еще лучше, чем в его
присутствии. После этого он расхохотался и предложил
заместителю пропустить по рюмочке, от чего тот, будучи
человеком общительным и компанейским, отказываться не стал.
намеревался заскочить в одно уютное местечко, где подавали
умопомрачительное мясо по-бургундски, пообедать там и
вернуться, чтобы закончить кое-какие дела, требовавшие его
личного вмешательства. Выйдя на улицу, он уселся за руль
своего "пятисотого", и тут у него в кармане мелодично
запиликал телефон.
что звонит субподрядчик, еще до его отъезда в отпуск
повадившийся изводить его звонками по самым ничтожным
поводам. То у него лопалась какая-нибудь труба, то в
очередной партии панелей обнаруживался брак, то ломался
бульдозер - новенький, черт бы его побрал, с иголочки,
мощнейший и надежнейший японский "камацу"... Бекешин десять
раз объяснял ему, что он не сантехник и не автослесарь, что
занимается он совсем другими вопросами - например, решает, с
кем из субподрядчиков стоит сотрудничать, а кого следует
гнать пинком в известное место, - но проклятому недотыкомке
все было как с гуся вода: он благодарил, извинялся, а на
следующий день звонил опять, чтобы сообщить о возникших
b`%-(oe с экологической полицией. Причем время для звонков
выбирал, как нарочно, самое неудобное. Однажды он позвонил
ночью и сообщил, что неизвестные злоумышленники взломали
инструментальную кладовую на строящемся объекте и унесли два
электрорубанка, отбойный молоток и пневматический пистолет
для забивания дюбелей в бетонные стены. Бекешин, у которого
в тот момент гостила женщина и который как раз возился с
мудреной застежкой ее бюстгальтера, извинившись перед дамой,
покрыл субподрядчика семиэтажным матом, чем привел свою
гостью в благоговейный восторг. С тех пор этот идиот не
звонил до самого отъезда Бекешина, и вот теперь, похоже, все
начиналось с начала. "Гнать, - подумал Бекешин. - Плевать,
что берет недорого и строит на уровне мировых стандартов.
Гнать взашей, чтобы духу его не было на пушечный выстрел от
меня и моей фирмы..."
Михайлович. Услышав знакомый голос, Бекешин быстро вспомнил,
какое нынче число, и понял, что этого звонка следовало
ожидать: настало время вплотную заняться всеми этими
проводами, опорами и трансформаторами. В основном, конечно,
проводами, поскольку спрос на цветные металлы падать пока не
собирался, а где спрос, там, как известно, и предложение-
Андрей Михайлович в свойственной ему дружеской и
одновременно покровительственной манере осведомился, как
Жорик провел отпуск, выразил надежду, что теперь тот полон
сил и желания работать, и намекнул, что было бы недурно
встретиться по интересующему их обоих делу. Георгий понял,
что его мясо по-бургундски сегодня придется есть кому-то
другому, и выразил свою готовность встретиться со старшим
партнером в удобное для него время в любом названном им
месте.
По мнению Бекешина, это была чертова дыра - слишком большая,
слишком старая, многолюдная и напрочь лишенная не только
шика, но и какого бы то ни было уюта. У Андрея Михайловича,
Корнев Павел
Афанасьев Роман
Панов Вадим
Якубенко Николай
Белов Вольф
Афанасьев Роман