Прочитав статью, я заключил, что ни у кого не было ни малейшего интереса
поставить под вопрос официальное заключение. Шериф Раллингтон получил
человека, и ситуация была под контролем. Дело было завершено и готово
занять свое место в ряду классических убийств.
Во втором сообщении, привлекшем меня, вашингтонский политический
комментатор говорил об удивительном в последние дни росте популярности
кандидатуры миссис Элен Лав. Как отметил эксперт, ее избирательная
кампания начиналась вяло. фактически многие посмеивались над ней, считая
ее еще одним символом борцов за равноправие женщин. Но сейчас, незадолго
до партийного съезда, известные политические фигуры начинают примыкать к
движению, имеющему все большие шансы на успех.
Сейчас признается, читал я дальше, что у дамы-сенатора есть реальные шансы
быть выдвинутой кандидатом в президенты, хотя многие в Вашингтоне
озадачены мотивами искушенных профессиональных политиков, отвергающих
постоянных партийных кандидатов, для того чтобы последовать за таким
рискованным и необычным вождем. Конечно, продолжал комментатор, не
исключено, что политики просто принимают в расчет голоса женщин, а это
половина избирателей страны...
Я сложил газету. К черту политику: у меня была уйма собственных проблем. Я
достал из кармана счет мотеля, который только что оплатил, и нахмурился,
рассматривая запись: междугородные переговоры - 4 доллара 37 центов. Потом
разорвал его и выбросил клочки в мусорную корзину около кассы. Эта
проклятая маленькая самонадеянная Мата Хари, со злостью подумал я,
неловкая маленькая дура, попросившая включить стоимость своего секретного
междугородного разговора в счет. Это же надо додуматься!
К черту любителей, думал я, особенно молодых конспираторов женского пола,
и их представление (а они в этом все одинаковы), что лучший способ сделать
любого мужчину, и даже опытного агента, совершенно глухим, слепым и глупым
- это затащить его в ближайшую постель. Проработав в нашем деле какое-то
время, вы становитесь настолько подозрительным, что, как только дама
начинает расстегивать блузку, вы начинаете искать предательство. И самое
неприятное заключается в том, что обычно вы его находите. В данном случае
я нашел его.
Марта Борден позвонила вчера вечером, сразу же, как только я вышел поесть,
оставив ее одну. Как сказал служащий, она попросила номер в Вашингтоне -
номер, на котором сидел имитатор, работающий на Герберта Леонарда. Вряд ли
можно было найти невинное объяснение ее звонку по этому номеру или, коли
на то пошло, внезапной страстной атаке на мою хилую добродетель. Я не
исключал вариант, что она запоздало осознала (хотя не совсем готова была
признать это), какой привлекательной личностью я на самом деле являюсь.
Обманывать себя таким образом очень приятно, но может стоить жизни.
Я не думаю, что Марте стоило большого труда заставить человека,
имитирующего голос ее отца, связать ее с Леонардом. Все, что ей надо было
сделать, - это сказать, кто она, и намекнуть о своем желании заключить
определенное соглашение - и этот человек оборвал бы провода, чтобы
обеспечить соединение. Мелкая сошка, упустившая такую возможность, не
продержалась бы долго ни в какой тайной организации.
Что ж, нельзя сказать, что подобное развитие событий было совершенно
неожиданным. Мак, настоящий Мак, не использовал бы предупредительный код,
если бы был уверен, что его дочь не выступит против нас. Может быть, он
даже рассчитывал, что она именно так и поступит. Чем больше я об этом
думал, тем более вероятным это казалось. Это объясняло, почему он
использовал ее вместо подготовленного агента, которому мог доверить роль
курьера.
Контуры стратегии Мака начали проявляться: поставьте сентиментальную
девушку в компании безжалостного агента в условия, когда его действия не
могут не оскорбить ее идеалистических принципов, отвергающих жестокость, и
результат вполне можно предсказать. Последней каплей, с точки зрения
Марты, очевидно, было то, что я сдал властям старого Холлинсхэда с больным
сердцем и тем самым косвенно явился причиной его смерти. Не случись этого,
что-нибудь другое показало бы ей, какой я и все мы, включая ее отца,
порочные. Было почти неизбежным, что рано или поздно она придет к
заключению: как добропорядочный член общества, она должна по велению
совести предпринять активные действия против нас, и к черту дочерние
чувства, если таковые и были.
Таким образом, теперь девица, как и планировал Мак, связалась с Леонардом.
Надо отдать ему должное, подумал я. Он был последовательным, можно
сказать, даже справедливым. Как и его дочь, он не позволил поддаться
нежным чувствам к члену своей семьи. Он использовал ее слабые стороны
(сама Марта, возможно, считает их сильными) так же, как использовал бы
слабости любого работающего на него агента. И если это казалось слишком уж
бессердечным - что ж, я напомнил себе, что никто не заставлял девчонку
снимать трубку и делать иудин звонок. Мак просто предвидел такой поворот
событий и устроил все так, чтобы извлечь из этого максимальную пользу.
Кажется, в общих чертах я понял, какой план созрел в его изощренном,
комбинационном, чуждом сантиментов мозгу...
Я почувствовал легкое прикосновение к голове и понял, что меня целуют.
- Дорогой, я не хотела заставлять тебя ждать, - извинилась Марта.
- Ты отстала только на одну чашку кофе, - я встал и придвинул ей стол.
Сегодня на ней был простой желтовато-коричневый брючный костюм с короткими
рукавами. Марта сняла парик, и ветер перебирал ее короткие каштановые
волосы. Опустившись на стул, она улыбнулась мне и выглядела при этом такой
юной и по-детски невинной, что мне стало тепло. Она была слишком хороша,
чтобы быть настоящей. Это была уверенная улыбка Маты Хари, а не
застенчивое, неуверенное выражение, подходящее относительно неопытной
девушке, которая обнаружила себя в постели с человеком, который ей не
особенно нравился, и она не очень понимает, как это все же случилось.
- С возвращением, мисс Борден, - сказал я, присаживаясь напротив.
- Что ты имеешь в виду?
- Ну, тут была роскошная блондинистая самозванка... - Марта быстро
рассмеялась:
- А, эта бродяга! Я, право, не знаю, что мужчины в ней находят, мистер
Хелм. Такая вульгарная особа, вам не кажется?
Она была слишком возбуждена, напряженна и весела, забыв, что Марта Борден
по сути своей была мягкое босоногое дитя природы. Вместо этого Марта
сейчас старательно придерживалась имиджа неотразимой роковой женщины,
которая смогла обвести даже такого опасного типа, как я, вокруг своего
загорелого пальчика.
Этой же ночью, в нескольких стах милях восточнее, в Монтгомери, штат
Алабама, она угостила меня своей версией соблазна при помощи прозрачной
черной ночной рубашки. Это неплохо, но я видел и лучшее исполнение.
На следующие сутки мы прибыли в Раболо Айленд далеко за полночь и слишком
усталые, чтобы играть в фальшивые любовные игры. Утром мы отправились к
Хэнку Присту.
Мы спустили лодку на воду в маленьком морском клубе рядом с колоритным и
бесформенным старым домом на берегу. Аппарель для спуска лодки была
покрыта самым скользким ковром из зеленых водорослей, какой я когда-либо
видел. Погода была ясная и безветренная. Морской клуб находился на широком
водном пространстве, собственно говоря, это была часть фарватера,
проходящего вдоль восточного побережья штата Флорида, но казалось, что
водные протоки простираются почти в каждом направлении. На западе через
промежуток между островом Робало и следующим к северу островом можно было
видеть океан - или, если быть точным, Мексиканский залив. Повторяю, я
достаточно далекий от моря человек, чтобы любое озеро, другого берега
которого я не вижу, казалось мне океаном.
Мощный двигатель завелся с пол-оборота. Я оставил его прогреваться на
холостом ходу и отогнал машину и прицеп обратно на стоянку. Вернувшись
пешком на пристань, я увидел, что Марта сняла брючный костюм и облекла
свое тело в нескромное бикини с белыми и голубыми полосками. Она
прогрессирует, подумал я кисло. Сначала она соблазнила меня полностью
одетой, потом перешла к полупрозрачной ночной сорочке, а от нее - к паре
крохотных кусочков полосатой материи. Полная нагота была совсем рядом. Я
прямо не мог дождаться.
- Каким путем пойдем? - спросил я. - Ты сказала, что его загородный дом на
воде, не так ли?
- Да, конечно. Он остался сзади, вниз по фарватеру в миле или двух.
Помнишь, я показывала тебе проход, когда мы проезжали мимо вчера вечером.
- Она поколебалась. - Но, может быть, будет не так заметно, если мы
обойдем вокруг острова и подплывем с другой стороны. И потом, еще довольно
рано. Дядя Хэнк, возможно, еще не проснулся. Если мы немного подождем, то
он, может быть, будет делать что-нибудь на лодке внизу у причала; он
проводит так большую часть времени, когда не занимается политикой.
- Дядя Хэнк, - задумчиво повторил я. - Ты не говорила мне, что он твой
дядя.
- Он и не дядя. И тетя Франсис мне тоже не тетя. Я просто называю их так.
Они папочкины старые друзья, и мы часто у них бывали, особенно после того,
как умерла мама.
- На рыбалке. Ты говорила.
- Да, дядя Хэнк установил на лодке специальный радиотелефон, чтобы папа
мог поддерживать связь со своим офисом даже на воде.
Я никогда не думал о Маке как о спортсмене и даже как о человеке, у
которого есть друзья вне службы. Я обнаружил, что испытываю странное
чувство ревности. Приводила в замешательство мысль, что властный седой
человек, чьи приказы я выполнял большую часть своей взрослой жизни, имел
привычку потихоньку сматываться из Вашингтона половить рыбу со старым
Контровский Владимир
Андреев Николай
Андреев Николай
Буркатовский Сергей
Мурич Виктор
Шилова Юлия