Чтение 29–й страницы книги ~У Черных рыцарей~

Фред не заметил, как вырвалось у него это проклятое слово "покойный", и
теперь внутренне похолодел. Перед ним с фотографической точностью встала
картина его разговора с Кронне в Австрии, где он утверждал, что Берггольд
подался куда-то на север Италии и там следы его затерялись... Вот еще одна
ошибка - та мелочь, о которой только что говорил Нунке и на которой он,
Фред, может попасться.

- Как это ни печально, но я постепенно приучаю себя к этой мысли. Все
мои попытки разыскать его в Италии, как я уже вам говорил, оказались
тщетными. Никакого следа, даже намека на след! Предположение, что Бертгольду
удалось незаметно проскользнуть к своим в Швейцарию, тоже пришлось
отбросить. Как бы ни сложилась обстановка, он бы подал о себе весточку. А из
лагеря военнопленных, окажись он там, и подавно. Я знаю Бертгольда лучше,
чем кто-либо другой: нас ведь связывали не только служебные, но и семейные
отношения. Приходится предполагать самое худшее!

Как трудно было придать этим словам оттенок сдержанной боли, с которой
мужчина мужчине поверяет свои горести.

И Нунке, по всему было видно, поверил в искренность сказанного.

- Не надо терять надежды, - попробовал он успокоить собеседника. -
Имейте в виду, многие руководящие работники нашей разведки своевременно
бежали и теперь прячутся в самых отдаленных от Германии уголках мира,
конечно, под чужими фамилиями. Я уже связался с некоторыми из них и могу
запросить о Бертгольде. Возможно, вы преждевременно похоронили его.
Оказавшись где-то на чужбине, не так-то легко дать знать о себе. Уверяю вас!

- Буду безмерно вам благодарен. Простите, что отвлек вас своими личными
делами.

- Мы тоже заинтересованы в поисках такого ценного и опытного работника.
Но вернемся к теме нашего разговора. Да, ошибки многому нас научили и против
многого предостерегают. Любопытную вещь рассказал мне Воронов из практики
русской разведки во время первой мировой войны. Перед самым началом военных
действий командующий Одесским военным округой под видом точильщиков заслал в
Галицию пять своих офицеров-разведчиков. Те свободно гуляли по стране,
точили ножи, ножницы и, собрав все данные о дорогах, мостах, укрепленных
пунктах, целехонькими вернулись домой. Тогда командующий Киевским округом,
возможно движимый завистью, решил, как говорят русские, переплюнуть своего
одесского коллегу и послал в ту же Галицию уже сто восемьдесят точильщиков.
Представляете картину: изо дня в день под вашими окнами горланят: "Точить
ножи, ножницы!" Австро-венгерская разведка была не очень проворна, но и она
догадалась, в чем дело. Все "точильщики" вскоре оказались за решеткой.
Числом в нашем деле бой не выиграешь! Необходим квалифицированный одиночка.
Безупречно подготовленный. Чтобы он ничем не отличался от населения той
страны, куда его забрасывают.

- До сих пор в русском отделе школы не было воспитателя?

- Был, даже есть сейчас, но...

- Кто?

- Генерал Воронов. Один из самых одаренных работников царской
контрразведки. Он, естественно, очень хорошо знал свою страну, ее порядки.
Подчеркиваю, знал, а не знает. Ибо о новой России у него представления
довольно туманные. Эмигрировав, он больше никогда не возвращался на родину.
И это привело к досадному провалу. Мы забросили в одну из южных областей
Украины нового резидента. Самого способного нашего ученика. Он прекрасно
изучил язык, обычаи. Под видом нищего он должен был добраться до Полтавы,
где ему была обеспечена явка. Я сам осмотрел его перед полетом,
ознакомившись предварительно со множеством образцов русской живописи, где
фигурируют нищие. Все точно, хоть картину пиши с нашего разведчика. Воронов
даже расчувствовался, так напомнил ему его подопечный типичную для России
фигуру. А по дороге в Полтаву - провал! Выяснилось, Воронов не учел
главного, в Советской России нищенство ликвидировано и запрещено. Теперь вы
понимаете, почему мы вынуждены устранить Воронова!

- Мне не хотелось бы обижать старика

- О, генерал сам согласился на это. Теперь он будет обучать маскировке

- Разрешите несколько вопросов?

- Пожалуйста!

- За время жизни в России я убедился, что изменения, и не только в
экономике, а и в быту, происходят очень быстро. Как с этим ознакомиться
преподавателю русского отдела?

- Мы получаем множество журналов и газет, причем не только центральных.
Если нас интересует какой-либо определенный район, мы различными путями
достаем районную газету, даже многотиражки фабрик и заводов. Кстати говоря,
именно в них мы иногда находим особо интересующие нас сведения. По натуре
русские люди откровенны, и порой кое-что проскальзывает, как бы они не
заботились о бдительности

- А что, если это не откровенность, а ощущение силы? Как говорится, нам
нечего бояться, если вы узнаете наши маленькие секреты? Не забывайте, мы
ведь почувствовали их силу и их гнев на собственной шкуре.

- Придет время, и мы возьмем реванш!

- Вы действительно верите в это, герр Нунке?

- Безусловно! Перспективы для этого уже начинают вырисовываться!
Учтите, война только закончилась, а дружба между вчерашними союзниками
трещит по всем швам. Тает, словно снег на солнце. Я встретился с Борманом -
удирая из Германии, он на несколько дней остановился в Испании. Борман тоже
согласен со мной. На протяжении всего вечера мы только и говорили, что о
неизбежности третьей мировой войны... О, на этот раз Германия не будет
одинока!

- Во второй мировой войне она тоже не была одинока. Почти вся Европа...

- В третьей против России выступит Германия и весь мир. Только бы
дожить нам с вами, Фред, до этого часа! А имя я действительно выбрал вам
скверное! В интимном разговоре даже язык не поворачивается. Впрочем, надо
придерживаться железного правила. Я Нунке, вы - Фред. Пока что... Вопросы
еще будут?

- Один

- Я вас слушаю

- Считаете ли вы нужным, чтобы воспитатель время от времени посещал
Россию? Боюсь, одних газет и журналов мало для детального изучения
обстановки. Я думаю, для настоящего всестороннего изучения...

- Думаю, лично вы не рискнете поехать, памятуя о заочном приговоре над
лейтенантом Комаровым. Так, кажется, произносится фамилия, под которой вас
знали в части, где вы служили?

- Произношение у вас безукоризненное. Но почему вы вдруг вспомнили мою
фамилию?

- По ассоциации... Я думаю, что вас так же легко могут узнать в России,
как узнали в Австрии.

- Это меня самого заставляет задуматься. Я не из трусливого десятка, но
сознательно рисковать, да еще после войны, из которой выскочил целым и
невредимым... Бр-р! Что-то не хочется. Приговор "расстрелять" - плохой
спутник в дороге. Может быть, в связи с этим вы подыщете другую кандидатуру
на должность воспитателя? Как-никак, а линию фронта я перешел в начале
войны. И с тех пор не был в России. Война, разруха, безусловно, все так
изменили, что я могу влипнуть в еще большую неприятность, чем Воронов... А
спросят с меня! И вам все равно придется искать кого-то другого...

- Не торопитесь с отказом...

- Я хотел, чтобы вы правильно меня поняли. Отказ мой проистекает не от
нежелания работать. Просто я мало подготовлен к такой ответственной задаче.
Ведь положение мое таково, что я лишен возможности глубоко вникнуть в суть
дела.

- Я знаю ваши деловые качества, Фред. Вашу настойчивость, инициативу. В
процессе работы что-нибудь придумаем. Поэтому я так отстаивал вашу
кандидатуру. Поверьте, мне и здесь пришлось преодолеть кое-какие трудности.

- Даже так?

- Не я один руковожу школой. Есть другие. И не все с таким доверием
относятся к вам.

- Основания?

- То, что из южной Италии вы бежали к югославской границе. Это верно?

- Да.

- Почему именно туда?

- Считал это самым простым и безопасным. Там я легко мог выдать себя за
русского

- Так я и объяснил Шлитсену. Впрочем, он...

Глаза Нунке впились в лицо Фреда.

- Не доверяет мне?

- Нет, не не доверяет, а не доверял. Хотя это не то слово. Мы не
получили никаких сведений о вашем пребывании в Югославии, и это его
обеспокоило. Вещь вполне естественная, и обижаться не стоит.

- Я обиделся не столько на него, сколько на вас.

- Правда? - Нунке удивленно поднял брови. - На меня, на человека,
который спас вам жизнь, привез сюда, хочет предоставить вам интересную и
ответственную работу? Ну, знаете, это уж ни в какие ворота не лезет!

- Вы ведь меня хорошо знали. Зачем же было так трепать мне нервы этой
мадридской операцией?

- Хотел доказать Шлитсену, что он ошибается. Как начальник школы я мог,
конечно, не согласиться на эту операцию. Но сомнения Шлитсена задели меня за
живое. Как-никак, а вы моя креатура!

- Могли бы предупредить!

- Зачем? Знай вы, что документы не такие уж важные, вы отнеслись бы к
заданию менее серьезно, а это непременно отразилось бы на результатах. Потом
еще одно: меня радовало, что я хоть немного отыграюсь за те неприятности,
которые вы мне доставили, симулируя тяжелую болезнь. Теперь мы квиты. Не
хотел вам этого говорить, но сегодня у нас откровенный разговор. Надо
покончить и с этим недоразумением.

"Хитрит ли он, ссылаясь на Шлитсена, или действительно персона фон
Гольдринга не вызывает у него ни малейших сомнений, - думал Фред. -