зная даже, есть ли в комнате где укрыться. Я напряг зрение, но ресницы
цеплялись за прорези маски, мешая мне видеть. Тогда я поднял маску на лоб и
подошел к открытому окну. Стекло в нем было матовым, темно-красного цвета.
(В порезах на лице Одетты Дюшен нашли осколки темно-красного стекла..,
разбитое окно в соседней комнате...) Я глубоко вздохнул, холодный воздух
приятно освежил мое разгоряченное лицо, и я выглянул из окна. Избавившись от
этой удушливой духоты, можно было по крайней мере спокойно подумать... Со
всех сторон огромным прямоугольником до самого звездного неба вставали
темные стены с тускло светящимися окнами. От моего окна до булыжной мостовой
внизу падать было добрых двадцать футов. В восьми - десяти футах от стены
возвышалась куполообразная стеклянная крыша главного зала. Она была
несколько выше окна, у которого я стоял, поэтому я мог видеть только ту
часть двора, которая находилась непосредственно подо мной, а справа от меня,
я знал, должен был находиться вход в комнату, носившую название кабинета
управляющего. Из моего окна я не мог заглянуть в главный холл, мне мешала
слишком высокая стеклянная крыша; я видел только тусклое свечение сквозь
закопченные стекла и слышал, как играет оркестр.
их, потом озарила лежащий внизу узкий двор. У меня взмокла рубашка и в груди
стало холодно, потому что я увидел неподвижную фигуру в белой маске, которая
глядела на мое окно. Маска в лунном свете казалась жуткой гримасой. Я слышал
тихий гул машин на бульварах...
ковер легла широкая лунная дорожка, осветив тяжелые кресла резного дуба и
китайскую ширму, расшитую серебряной филигранью, вызывающе играющей
блестящими узорами. Я все еще не мог придумать, что мне делать, но из-за
белой маски, стоящей внизу, не могло быть и речи о том, чтобы зажечь свет. Я
шагнул вперед и наткнулся на кресло. Было бы сумасшествием забраться за эту
ширму - туда они заглянут в первую очередь. Потом оркестр умолк. Стало
абсолютно тихо, как в могиле, только ветер шумел за окном; в моей тюрьме в
последний раз зловеще захлопнулась дверь. Не западня ли вся эта затея?
футах от окна; я проскользнул за нее, мне стало холодно, душно, закружилась
голова. Тишина. Я стоял и слушал, как колотится мое сердце...
что с тобой случилось. Секунду, сейчас я включу свет.
кружок света; моя ширма, к счастью, осталась в тени. Значит, он все еще не
знает?.. Галан говорил вальяжным, безмятежным, ласковым тоном. Ото! Шаги в
мою сторону! Он задел ширму локтем...
сюда, Мариетта!.. Сюда, моя девочка! Устраивайся поудобнее...
скрежетом и стуком опустились жалюзи, встал на место запор. Затем я заметил
маленькую светлую вертикальную щель в ширме, между двумя ее половинками.
Прильнув к щели глазом, я мог видеть небольшую часть комнаты.
поза выражала бесконечную усталость. На ее золотистые волосы, на черный мех
вечерней накидки падал свет лампы. На столике стояли два стакана в форме
тюльпана, за ними треножник с ведерком для шампанского, из которого
высовывалось, блестя золотой фольгой, горлышко бутылки. (Интересно, как это
я умудрился не перевернуть это сооружение, пробираясь в темноте через
комнату?) Потом в поле моего зрения появился Галан. Маски на нем не было; по
круглому лицу, как тонкий слой жира, разлилось выражение самодовольства. Он
привычным жестом потрогал свой нос; в глазах его еще таилась озабоченность,
но рот выдавал удовлетворение. Некоторое время он стоял и смотрел на
девушку.
тоном; похоже было, что она с трудом сдерживается. Затем Джина поднесла ко
рту руку с сигаретой, и свет пересекло густое облако дыма.
Робике.
задрожали веки, будто он рассматривал дверь сейфа, которая не реагирует на
обычную комбинацию. Он продолжил:
крови, конечно, смыты.
шампанского. Потом сядьте рядом со мной.
глаз; взгляд его был испытующим, словно Галан гадал, что все это значит.
Когда он сел рядом с ней, она повернулась к нему. Я увидел ее очаровательное
личико анфас - влажные розовые губки и неожиданно твердый, непроницаемый
взгляд, который она устремила на него...
жизни никогда не было настоящих чувств... Нет, не перебивайте. Говорила ли я
когда-нибудь, что люблю вас? Я смотрю на вас сейчас, - она оглядела его с
некоторым сомнением, словно хлыстом ударила, - и все, что я вижу, - это
неприятного вида человек с красным носом. - Она ни с того ни с сего
рассмеялась. - Чтоб я что-нибудь чувствовала!.. Все, что я когда-нибудь
знала в жизни, - это пение. Я столько чувств вкладывала в него, вы слышите,
я всегда жила в таком напряжении, я все воспринимала с точки зрения великих
страстей, я была впечатлительной зарвавшейся дурой... И вот... - Она повела
рукой, расплескав шампанское.
бесстрашного рыцаря.
проход, как раз когда ее убивали... А потом, Этьен?
- и встретила вас, вы выходили из машины. Вы для меня были защитой и опорой,
и я упала вам на руки, потому что меня не держали ноги... И что же делает
мой титан мощи, когда узнает, в чем дело? - Она наклонилась вперед с
застывшей улыбкой на губах. - Он сажает меня к себе в автомобиль и просит
подождать его. Может, он помчался в клуб узнать, что произошло? Хочет как-то
защитить меня? Ничего подобного, Этьен. Он спешит прямо в ближайший ночной
клуб, чтобы посидеть там у всех на виду и обеспечить себе алиби на случай
если его будут допрашивать! И спокойненько сидит там, пока я валяюсь без
чувств на заднем сиденье его автомобиля...
поднималась такая волна убийственного гнева, как та, что охватила меня,
когда я услышал эти слова. Я больше не дрожал от страха быть обнаруженным.
Разнести этот нос, эту гадкую рожу в кровавое месиво.., какое это было бы
наслаждение! Зло, наделенное мужеством, как у Ричарда III <Ричард III (1452
- 1485), которого У.Шекспир сделал в своей одноименной трагедии
олицетворением зла, в действительности не совершал приписываемых ему
преступлений.>, еще можно уважать, но это!..
огромная рука двинулась к ней по спинке кушетки.
вечером, перед тем как уйти из театра, я послала пневматической почтой
письмо человеку по имени Бенколин...
было видно его лица - только желваки, перекатывающиеся на скулах, - но
чувствовалось, что в нем созрел и умер взрыв...
скажу. Но если со мной что-нибудь случится, вы отправитесь на гильотину.
сегодня, увидев Одетту в гробу, я вспомнила, как дразнила ее за то, что она
такая домоседка, считала ее маленькой дурочкой, которой нужна хорошая
встряска... О, как я ненавидела ее за это умение получать удовольствие от
мелочей... И это выражение на ее лице!
расскажете?
другая ваша подруга, Клодин Мартель, - это тоже несчастный случай?
убийство.
признаете.
повернулась к нему. Я видел, как у нее напряглись ноздри. Она знала, что к
своим угрозам он всегда подступает исподволь, - так пастух пощелкивает
кнутом, прежде чем хлестнуть им изо всех сил.
произошел этот "несчастный случай"?