машине:
по-ментовски переигрывать должны. Если по другому начнем - сами не заметим,
как ссучимся...
все понимаю...
"нюансов" все же не обошлось. Тихий дедушка Василий Михайлович Кораблев
умудрился скинуть свой карабин в чердачное окно и вырубить ударом в горло
Сашу Калмановича, но уйти все же не сумел - его просто задавили массой,
припечатали к грязному чердачному полу и надели на выкрученные за спину
руки "браслеты".
застонал от досады, когда карабин вместе с осколками стекла брякнулся на
тротуар. Среднеохтинский проспект в Питере - не из самых широких, швейцар
ресторана "У Степаныча" услышал шум, выглянул, увидел лежавшее на асфальте
оружие, оторопело поднял глаза и, естественно, заметил разбитое чердачное
окно... В следующее мгновение привратник юркнул обратно в кабачок, задвинул
на двери засов и вывесил табличку "Закрыто по техническим причинам".
любителем кроликов познакомимся...
Но при этом, похоже, мы сами без обеда остались... Антибиотику-то что, он
не здесь, так в другом месте похавает, а мы? Где, спрашивается, социальная
справедливость? По понятиям, так Палыч нам теперь по жизни должен горячие
блюда в любые точки города доставлять...
каким-то фантастическим, причем никто не понимал, куда рассасывалась
сожранная Вадиком еда, ибо телосложение опера было худощавым, живота даже
не намечалось. Максим Егунин, постоянно подтрунивавший над Резаковым,
советовал ему обратиться к врачу и провериться - дескать, у него в животе
сидит страшный глист-солитер, который всю пищу и съедает, а потом начинает
самого Вадика изнутри жрать...
обернулся к сидевшему за баранкой "Жигулей" Семенову:
колбаски, хлеба, кефирчику.
лучше плавленого - вместо масла пойдет под колбаску. А вообще-то, вся эта
сухомятка нас до добра не доведет, господа. Нет, не доведет...
Занятно, но никто из находившихся там людей не знал, что именно в этом
месте еще полгода назад устроил свою засаду Олег Званцев... Да, видать,
несчастливым был этот чердак для "охотников"...
Кудасов внимательно оглядывал его фигуру, одновременно слушая Витю
Савельева, докладывавшего результаты осмотра: у старика были изъяты
водительские права, инвалидная книжка и охотничий билет, в котором, кстати,
официально был зарегистрирован карабин СКС и охотничий нож. Из карманов
плаща Кораблева оперативники извлекли двадцать один патрон калибра 7,62 мм.
Кудасов глянул на патроны - они были боевыми, а не охотничьими...
На старости лет решили душегубством заняться?
Дык, голуби же... Сруть и сруть на голову, совсем житья нет... Я их,
подлюг, где могу - стреляю. Вреда людям нет, а мне какое-никакое
развлечение...
патронами. Шутник вы, дедушка... А зачем сотрудникам милиции сопротивление
оказывали?
Витя Савельев не выдержал и фыркнул:
что-то знакомым в его лице, какая-то тревога ворохнулась в груди... Нет,
показалось, наверное - на полутемном чердаке серые тени причудливо меняли
выражения лиц...
повернулся к Резакову:
и совсем не сумасшедшим взглядом проводил его закованный в наручники старик.
служебную "семерку", Вадим Резаков с удивлением наблюдал за своим шефом - с
Кудасовым творилось что-то непонятное: он все время морщился и потирал
пальцами лоб. То ли у него голова снова разболелась, то ли он что-то
напряженно вспоминал... Когда старика наконец вывели, Никита Никитич
буквально впился глазами в его лицо, потом перевел отсутствующий взгляд на
Вадима:
- за нами...
окошка. Резаков и Семенов молчали. Никита стиснул зубы и в который уже раз
мысленно представил себе лицо Кораблева - ему не давало покоя ощущение, что
он где-то его уже видел... Где? Когда? Может быть, старик просто похож на
кого-то? Кудасов вздохнул, и, не открывая глаз, постарался разбить лицо
Мазая на фрагменты: лоб высокий, морщинистый, волосы прямые, короткие,
седоватые. Раньше, видимо, были русыми... Брови густые, дугообразные. Нос
хрящеватый, средний, прямой, щеки впалые. Уши средние, прижатые. Подбородок
- округлый, без ямочки, выступающий. Губы - узкие, бледные. Глаза... Глаза
серые, средние, веки чуть опущенные, набрякшие, на левом веке красноватая
родинка.
левом веке!!
Кудасов схватил его за плечо:
сразу же включил "аварийку" и прижался к поребрику - за ним остановились и
остальные машины, следовавшие "цугом" - то есть друг за другом. Место для
остановки было выбрано, безусловно, не самое удачное - они только-только
проехали завод шампанских вин на вечно забитой машинами Свердловской
набережной...
везли Кораблева. Добежав, Никита Никитич рванул заднюю дверцу и,
встретившись с недоуменным взглядом Савельева (Кораблев был, как положено,
зажат на заднем сиденье двумя операми), выдохнул:
старика за шиворот плаща и потянул на себя, выдергивая его на улицу:
Резаков. Выражение его лица было точно таким же, как и у впавшего в некий
ступор Савельева - оба опера абсолютно не понимали, что, собственно говоря,
происходит... А происходило явно что-то очень необычное, потому что еще
никто из офицеров не видел Кудасова в таком бешенстве - сузившиеся глаза,
налитые кровью, дергающаяся щека, оскаленный рот.
лацканы его плаща, уперся кулаком в горло:
апрель восемьдесят третьего! Вспомнил?!
железной хваткой.
упал, тренированно... Вадим Резаков, как в дурном сне, увидел вдруг, как
Никита Никитич быстро выхватил из "наплечки" ствол, как скинул большим
пальцем предохранитель:
перекатился на колени и сунулся лицом в ботинки Кудасова, истошно завыв:
не убивайте!
огромном страхе. Только глаза остались спокойными и холодными - но глаз его