перенесет этого зрелища, что его стошнит на безупречно вымытый пол. Но
Трейси видел слишком много смертей. Он видел такое, от чего этих полицейских
до конца жизни мучили бы кошмары.
демонстративно посмотрел на часы:
доберетесь. Дайте молодому человеку время. Он имеет право взглянуть, а вы
обязаны показать.
позвонил Трейси и сообщил о смерти Мойры. И это к Лэнфилду в офис первым
делом пришел Трейси, когда приехал в город.
Марта, единственная женщина в его полицейском подразделении, состоявшем из
пяти человек, разлила им кофе. - У нас вообще тихое место, - добавил он,
размешивая кофе и наливая сливки.
Когда Трейси вошел к нему в кабинет, он уважительно встал из-за
металлического письменного стола. Теперь они сидели друг против друга на
колченогих деревянных стульях.
покойником, это было самоубийство и случилось оно одиннадцать лет назад. Я
это помню, я тогда уже здесь работал.
морщинистое, обветренное лицо, прямые каштановые волосы аккуратно зачесаны
за уши. Говорил он все это потому, что не знал, что еще делать. Такого рода
истории для него непривычны, и он благодарил за это Бога: он видел тело, или
то, что от него осталось. Он снова взглянул на Трейси, прокашлялся и
выругался про себя: разве можно говорить человеку такое? Но выхода не было.
провести опознание сами. У нас был ее бумажник, конечно, но в нем не
оказалось ее фотографий. Мы воспользовались данными зубного врача, - взгляд
шефа полиции скользнул в сторону.
пользуются, только когда...
Ричтер, - но, увидев выражение лица Трейси, сдался:
вывалил все сразу:
человека так били, - он покачал головой. - Это что-то невероятное, что они с
ней сделали. Даже с лицом. Особенно с лицом.
Некоторые сломаны в трех-четырех местах. А лицо, как я уже говорил... От
лица ничего не осталось. Он потер ладонь о хлопковые штаны. В Соулбери
стояла тихая суббота, туристы, проезжавшие в Нью-Хоуп, сюда не сворачивали.
Он слышал из коридора стук машинки Марты. Эд снова болтал по телефону с
Биллом Ширли. Этот его сынок, любитель пива, когда-нибудь влипнет в
неприятности! Служащие муниципалитета, занимавшие второй этаж, наслаждались
законным отдыхом. А в его кабинете атмосфера становилась невыносимой.
стола чистый лист бумаги, ручку и протянул Трейси.
были и что делали в ночь убийства.
такого нового и красивого комплекса зданий (горожане им очень гордились),
что, казалось, здесь не должно быть места болезням и смертям.
простыню.
окаменел, увидев это. И Лэнфилд был прав: ничто не позволяло думать, что эта
груда истерзанных костей и плоти когда-то была Мойрой Монсеррат. Тот, кто
сотворил с ней такое, превратил ее в ничто, в предмет ночных кошмаров.
позволил мне здесь пожить?. И хрипло произнес:
увидели в дверях коренастую фигуру сержанта Туэйта.
останки.
поглядывая то на одного, то на другого. - Я знал о мисс Монсеррат. Я читаю
газеты. Прошлой ночью, после того, как я позвонил вам, я известил командира
двадцать седьмого участка, а уж они связали меня с сержантом-детективом
Туэйтом.
не убежать от всего этого, - лицо его было красным, он весь дрожал от
злости. - Мы оба видели то, что осталось от человеческого существа, - взгляд
его пылал. - Это работа мясника, парень. И мы оба знаем, почему. Ты же такой
крутой, черт побери, ты думал, что сам все уладишь - выкинешь меня,
позаботишься о Монсеррат и о бедном покойном губернаторе! А я так полагаю,
что ты только все запутал. Это ты мне все поломал, ты приказал кремировать
тело, и вот теперь я выставлен полным идиотом. Ты - скотина!
невольно шагнул назад. Он во все глаза глядел на искаженное яростью лицо
Трейси, собрался было что-то сказать, но закрыл рот. Он почувствовал, что
задыхается, и все же пересилил себя и снова сделал шаг к Трейси.
спине его побежали мурашки. - Чтобы я признался во всех грехах?
приведет, ты должен это сделать, - фраза стоила ему таких усилий, что он
побледнел.
свою внутреннюю силу ради того, чтобы избавиться от ярости и чувства вины.
Но он не мог сдержаться. Потому что Туэйт был прав. Смерть Мойры была на его
совести. Он проклинал себя за то, что не расспросил Мойру подробнее о том
странном чувстве, которое она испытала в момент смерти Джона. Умом он
понимал, что она, скорее всего, была тогда на грани истерики и больше ничего
не смогла бы ему рассказать. Возможно. Но его ярость и злоба на Туэйта были
на самом деле злобой на себя самого.
вас? Он ведь был еще одним политиком, правда? А мы оба знаем, как вы
относитесь к политикам, - Трейси подошел поближе. - И на кой черт вам знать,
что Джон Холмгрен умер, занимаясь любовью с Мойрой Монсеррат?
вопрос: все, что бурлило в нем, жаждало выйти наружу. - В их любви не было
ничего низкого и грязного. И неужели вы не понимаете, что все добро, которое
Джон сделал людям, было бы перечеркнуто, если бы эта история вылезла наружу?
Они вываляли бы его имя в грязи, и это все, что осталось бы, Туэйт, от
человека, который создал совершенно новую систему финансирования
государственных школ, новую сеть помощи престарелым, очистил от трущоб
Олбани, Буффало и Южный Бронкс, привлекая к этому большой бизнес! Чего стоят
перед такой возможностью все ваши поиски святой правды?!
этим занимаются вонючки из полиции нравов. Так ты говоришь, что вся эта
возня была затеяна только ради того, чтобы скрыть связь Холмгрена с его
помощницей?
бродягой-алкоголиком, который забрался в дом, чтобы стащить пару долларов.
Тот, кто сделал с ней такое, понимал, что делает. И сотворил все в очень
необычной манере. И это говорит мне о том, что она что-то знала - то, чего
не должна была знать, - он в упор смотрел на Трейси. - Где-то бродит очень
хитрая и очень опасная сволочь, и если ты хоть что-то знаешь об этом, лучше
тебе выложить все сразу.
воскликнул:
этом, парень, и подумай о том, что ты только сейчас видел... Это она просит
Прозоров Александр
Маккарти Кормак
Афанасьев Роман
Херберт Фрэнк
Лукин Евгений
Громыко Ольга