Чтение 29–й страницы книги ~Крейсер "Улисс"~

третьим накроют.
"Улисс" все еще катился вправо, из задней трубы его валил черный дым.
Вэллери выпрямился, схватил бинокль. Над правым шкафутом вражеского
крейсера, перед самым мостиком, поднимались густые клубы дыма.
"Улисс", шедший почти точно на юг, пропал из виду вражеского крейсера.
Возле самой кормы его в море упало несколько снарядов, один из них
взорвался, вздыбив огромный столб воды.
Было очевидно, что попадание во вражеский крейсер ничуть не ослабило его
огневую мощь: следующий залп упал с недолетом в кабельтов. Теперь немец
стрелял вслепую. Додсон, старший инженер-механик, старался вовсю: жирный
черный дым стлался над морем плотной, непроницаемой стеной. Вэллери лег на
обратный курс, потом, дав полный ход, повернул на ост.
В течение двух последующих часов - в сумерках, а затем и в темноте -
"Улисс" играл в кошки-мышки с крейсером класса "Хиппер". Он то вступал в
перестрелку, появляясь на короткое время, чтобы раззадорить врага, то
исчезал за дымовой завесой, которая с наступлением ночи стала едва ли
нужна. Все это время глазами и ушами "Улисса" был радар, который ни разу
его не подвел. Наконец, решив, что конвою уже не грозит опасность, Тиндалл
приказал поставить двойную дымовую завесу в виде гигантской буквы "V", и
"Улисс" ушел на зюйд-вест, сделав напоследок несколько выстрелов - не
столько на прощание, сколько для того, чтобы указать направление своего
отхода.
Полтора часа спустя, описав гигантскую дугу, "Улисс" очутился далеко на
севере. Между тем Боуден вместе со своими подчиненными продолжал следить
за продвижением немецкого крейсера. Тот продолжал двигаться к осту, затем,
находясь почти на предельной дистанции, повернул на зюйд-ост.
Тиндалл слез со своего кресла, расправляя онемевшие члены, и с
удовольствием потянулся.
- Неплохо поработали мы нынче вечером, командир. Совсем неплохо. Бьюсь об
заклад, наш друг всю ночь будет нестись на всех парах на зюйд, потом
повернет на ост, рассчитывая к утру догнать конвой.
Несмотря на усталость, Тиндалл чуть ли не торжествовал.
- А к тому времени конвой Эф-Ар-77 будет в двухстах милях севернее его...
Штурман, вы верно рассчитали курсы сближения с конвоем для всех скоростей
до ста узлов включительно?
- Полагаю, мы смогли бы соединиться с конвоем без особых трудностей, -
учтиво ответил Капковый мальчик.
- Больше всего он меня бесит, - прогудел Тиндалл, - когда изображает из
себя пай-мальчика... О Боже милостивый, до чего же я замерз!.. Проклятье!
Надеюсь, это не очередной сюрприз?
Связной, находившийся за пеленгаторным мостиком, снял трубку.
- Вас, сэр, - произнес он, обращаясь к командиру корабля, - лейтенант
медицинской службы.
- Примите депешу, Крайслер.
- Прошу прощения, сэр. Лейтенант хочет что-то сообщить вам лично.
Крайслер протянул телефонную трубку Вэллери. Тот, подавляя раздражение,
приложил ее к уху.
- Командир слушает. Да, а в чем дело?.. Что?.. Боже мой! Не может быть!..
Почему меня сразу не известили?.. Понятно. Благодарю вас.
Вэллери отдал Крайслеру трубку, устало повернулся к Тиндаллу.
В темноте адмирал скорее угадал, чем увидел, как у него бессильно
опустились плечи.
- Звонил Николлс. - Голос Вэллери был вял, бесцветен. - Пять минут назад
лейтенант Итертон застрелился у себя в каюте.
В четыре часа утра "Улисс" присоединился к конвою. Густо валил снег, но
море было спокойно.
За какие-то шесть часов контр-адмирал превратился в измученного, дряхлого
старика. Изможденное лицо его осунулось. Тиндалла мучили угрызения
совести, досада на самого себя, граничившая с отчаянием. За эти немногие
часы его румяные щеки ввалились и поблекли, кожа стала серой, как
пергамент, налитые кровью, усталые глаза запали. Казалось просто
невероятным, чтобы в бесстрашном, не знающем уныния, бывалом моряке,
стоически переносившем любые тяготы войны, в столь короткий срок могли
произойти такие разительные перемены. Факт этот, тревожный сам по себе,
оказал страшно деморализующее влияние на матросов. А ведь каков поп, таков
и приход. Сравнение это поневоле приходило на ум каждому.
Любой беспристрастный суд оправдал бы Тиндалла, даже не начав следствия.
Ведь он делал то, что, по его мнению, было правильным, то, что сделал бы
на его месте любой начальник. Но Тиндалл предстал перед иным судом -
беспощадным судом собственной совести. Он не мог забыть, что именно он
пренебрег официальным приказом прорываться к Нордкапу, что именно там,
где, по словам лордов адмиралтейства, это может произойти, то есть на
широте семьдесят градусов, конвой наткнулся на огромное скопище немецких
субмарин - самую крупную "волчью стаю" из всех, какие действовали в
Арктике в продолжение второй мировой войны.
"Волчья стая" нанесла удар в свой излюбленный час - на рассвете и с
излюбленной позиции - с норд-оста, то есть оказавшись против восхода. Удар
был нанесен жестоко, умело и без лишнего риска. Эпоха капитан-лейтенанта
Прина и его знаменитых современников - эпоха лихих подводников, эпоха
личной находчивости и безграничной отваги давно, видно, миновала, а
подводная лодка под командованием Прина, потопленная эсминцем "Вулверин",
давно покоилась со всем ее экипажем на дне моря.
Взамен тактики индивидуальных атак немецкие стратеги разработали гораздо
более эффективную тактику - тактику нападения одновременно нескольких
"волчьих стай", действующих под единым командованием. Эти "стаи"
действовали методически, как заведенные, словно руководствуясь
определенной программой.
Первой погибла "Кочелла", шедшая третьей в левой колонне. Принадлежавший к
тому же типу, что и "Вайтура" и "Варелла", танкер "Кочелла" имел на борту
свыше трех миллионов галлонов высокооктанового авиационного бензина. В нее
попало по меньшей мере три торпеды. Двумя первыми корпус ее почти
переломило пополам, а от удара третьей торпеды бензин сдетонировал. От
этого гигантского взрыва танкер почти мгновенно пошел ко дну. Еще секунду
назад судно, ничего не подозревая, плыло по глади океана, окрашенной алым
цветом утренней зари, а теперь его не стало. Танкер погиб. Исчез навсегда,
лишь кипящая пена, вырываясь на поверхность моря, напоминала о том, что
еще недавно он тут был. Судно уже исчезло, а люди, находившиеся на
соседних кораблях, оглушенные, потрясенные увиденным, все еще не могли
понять, что произошло. Танкер уже исчез, а смертоносный дождь металла еще
проносился над конвоем, и люди инстинктивно бросались кто куда.
Более других пострадали от взрыва два судна. Огромной глыбой металла, -
возможно, то была лебедка - насквозь пробило надстройку "Сирруса",
находившегося по правому борту от "Кочеллы" на расстоянии одного
кабельтова, и совершенно вывело из строя радиолокационную рубку. Что
именно случилось с другим судном, носившим немыслимое название "Теннесси
Адвенчурер" и шедшим в кильватер за танкером, было неясно, но наверняка
его рулевая рубка и мостик получили серьезные повреждения: судно потеряло
управление.
Трагичнее всего было то, что на "Улиссе" не сразу поняли, в чем дело.
Оправившись от удара воздушной волны, Тиндалл дал сигнал поворота "влево
все вдруг". "Волчья стая", решил он, находится с левого борта, и
единственным маневром с целью уменьшить потери, нарушить планы врага
остается идти прямо, на него. Он не без основания полагал, что вражеские
подводные лодки собраны в кулак, поскольку в цепочку они вытягивались при
встрече тихоходных конвоев. Кроме того, он не раз использовал эту тактику
прежде, причем весьма успешно. И действительно, при маневре такого рода
площадь цели сокращалась для врага в десять раз, и подводным лодкам
оставалось одно: срочно погружаться или же подставлять себя под удары
форштевней английских кораблей.
С безукоризненной четкостью и согласованностью олимпийских наездников
транспорты конвоя, занося корму вправо, повернули, оставляя за собой
белый, фосфоресцирующий след, выделявшийся на еще темной поверхности моря.
То, что "Теннесси Адвенчурер" лишен управления, заметили слишком поздно.
Сперва медленно, потом с ужасающей быстротой нос танкера покатился к осту,
нацеливаясь на соседний транспорт "Тобакко Плантер". Времени, чтобы понять
неизбежное, почти не оставалось; на "Плантере" руль положили право на
борт, надеясь проскочить по корме "Адвенчурера", но поворачивающий с
бешеной скоростью танкер, которым, казалось, управляла какая-то злобная
сила, неумолимо, фут за футом, приближался к "Плантеру", описывающему
крутую спираль.
Удар, нанесенный со страшной силой, пришелся по средней части корпуса
перед самым мостиком. Нос "Адвенчурера", сминаясь, точно лист бумаги,
глубоко врезался в борт транспорта - на три-три с половиной метра,
разрывая, сгибая стальную обшивку: кинетическая энергия судна с дедвейтом
десять тысяч тонн при скорости хода пятнадцать узлов фантастически велика.
Нанесенная ему рана была смертельной. К тому же "Плантер", двигаясь по
инерции, оторвался от "Адвенчурера", вцепившегося ему в бок так, что
обнажилась пробоина, куда жадно устремилась вода. Это ускорило гибель
транспорта. Почти сразу же "Плантер" начал заметно оседать и тяжело
валиться на правый борт. На борту "Адвенчурера" наконец кто-то, видно,
принял на себя управление судном: машины его были застопорены, и
транспорт, имея небольшой дифферент на нос, почти замер неподвижно возле
тонущего "Плантера".
Остальные транспорты и корабли конвоя, обойдя стороной злополучные суда,
пошли курсом вест-тень-норд.
Орр, командир "Сирруса", находившегося на правом фланге конвоя, круто
развернул свой эсминец и понесся назад, к изувеченным транспортам. Но, не
успев пройти и мили, "Сиррус" получил "фитиль" от флагмана и тотчас занял
свое место в ордере. Насчет "Плантера" Тиндалл не питал никаких иллюзий.
Он знал, что судну осталось жить считанные минуты, а "Адвенчурер" будет