потому, что пытались обманом ввести своего гостя в заблуждение,
а потому что сами всеми силами отталкивали от себя страшную
догадку, запрещали себе об этом думать.
Бога, чтобы это было не так, и уверен, что это не так. Это
жестокая, нелепая случайность, но не более того.
-- вежливо, но довольно-таки сдержанно согласился Перронет. --
И это может омрачить любой праздник, даже свадьбу. Не угодно ли
вам отложить наше бракосочетание хотя бы на день?
чем. Другое дело, что произошло убийство, и я обязан уведомить
об этом шерифа и выслать людей на поиски злодея. Насколько я
знаю, родственников у нее нет, так что хоронить ее придется нам
самим. Мы выполним все, что требуется. И на тебе это никак не
должно отразиться.
на мне, так на Элисенде. Если не ошибаюсь, эта женщина ее няня,
и она была дорога ее сердцу.
увезти ее отсюда -- в другой дом, в другую жизнь. -- Тут он
поглядел вокруг, ища глазами Элисенду, впервые как вернулся
после поисков, и крайне удивился, не обнаружив ее среди женщин,
но одновременно с облегчением вздохнул: дело и без того
запутанное, а ее присутствие осложнило бы все еще больше. Если
ей удалось заставить себя уснуть, тем лучше, пусть себе спит.
Дурные новости подождут до утра. Из комнаты, где приводили в
порядок тело Эдгиты, гуськом потянулись служанки. Они сделали
все, что могли, и теперь, разбившись на кучки, бестолково
перетаптывались в холле, испуганные и пришибленные. Сенред
недовольно повел плечами, словно желая физически освободиться
от их тягостного присутствия. -- Эмма, вели женщинам разойтись
и ложиться спать. Они свое дело сделали и нечего им тут
толкаться. Да и вам, друзья мои, пора преклонить головы. Все,
что можно было сделать, уже сделано. Теперь надо набраться
терпения и послушать, какие новости привезет из Элфорда Эдред.
Однако я не вижу нужды в том, что бы все лишали себя сна. -- И
повернувшись к Перронету, он добавил: -- Я послал Эдреда и с
ним еще двоих к моему сюзерену известить его о случившемся. В
наших краях так заведено, что о всяком убийстве следует
доносить ему лично. И он не меньше меня самого будет этим
обеспокоен и примет необходимые меры. А мы, Жан, с твоего
позволения, перейдем в солар. Здесь, в холле, люди пусть
устраиваются на ночь.
подумал, что у него бы гора с плеч свалилась, если бы Перронет
еще раз галантно устранился и предпочел бы не вмешиваться в
жизнь чужого дома, но, увы, теперь рассчитывать на это не
приходилось. И как бы он ни ходил кругами вокруг да около, лишь
бы скрыть истинную причину, по которой его управляющий был
направлен в Элфорд, неразрывная связь этого места с
разыгравшейся трагедией становилась слишком очевидной и рано
или поздно должна была окончательно открыться. А Сенред был не
тот человек, чтобы без зазрения совести врать и изворачиваться
-- он этого не любил, да, по правде сказать, и не умел.
разошлись, испуганно перешептываясь на ходу. Мужчины затушили
все факелы, кроме двух у входной двери, иначе вошедшим с улицы
было бы не видно, куда ступать, и позаботились о том, чтобы
огонь в очаге потихоньку горел до утра. Перронет вслед за
хозяином дома направился в солар. На пороге Сенред обернулся и
подал Кадфаэлю знак присоединиться к ним.
где и как мы ее нашли. Да ведь ты же сам и приметил, что на нее
напали, уже когда снег пошел. Может, подождешь с нами моего
управляющего, послушаем, какие новости он нам доставит?
Хэлвину, что приглашение в равной степени относится и к нему
тоже, а во взгляде Кадфаэля Хэлвин прочел скорее
предостережение воздержаться от подобного шага, нежели
настоятельную рекомендацию его совершить. Но Хэлвин совету не
внял и предпочел сделать по-своему. События развивались таким
образом, что неизбежно давали обильную пищу для размышлений,
особенно если иметь в виду возложенную на него обязанность в
самом скором времени благословить перед Богом брачный союз --
тогда как одно только намерение заключить этот союз уже привело
к гибели человека. Он испытывал настоятельную потребность
самому разобраться, чем в действительности были вызваны все эти
ночные походы и, если потребуется, сложить с себя всякие
обязательства. Решительно сжав губы, он заковылял вслед за
удалявшейся троицей -- сначала медленно, с трудом переставляя
костыли по тростниковым циновкам, устилавшим каменный пол
холла, а потом гулко постукивая ими по дощатому настилу солара.
Там он устроился на скамье в самом темном углу, как бы давая
понять, что не претендует на внимание, но желает услышать все
из первых уст. Сенред же понуро сел к столу и, раздвинув в
сторону локти, обхватил голову своими большими, крепкими
руками.
доберутся. А по другим дорогам вы никого не отрядили?
объяснений или доводов приводить не стал. Еще каких-нибудь
четверть часа назад, подумал внимательно наблюдавший за всем
Кадфаэль, он бы уклонился от прямого ответа или просто бы
оставил вопрос без внимания. По-видимому, он решил, что тайну
все равно сохранить не удастся и махнул на это рукой. Убийство
заставляет выволакивать на свет многие больные темы, тогда как
само при этом сплошь и рядом навсегда остается скрытым в
кромешной мгле.
-- он сжал рот и стиснул зубы и с независимым видом уселся
ждать сколько придется. В Вайверсе наконец воцарилась ночь, и
нависла неподвижная, гнетущая тишина. Вряд ли хоть один человек
из тех, что устроились на ночлег в холле, смог уснуть. Но если
кто и шевелился, то украдкой, если и переговаривался, то
шепотом.
долго. Внезапно тишину сотряс топот конских копыт по морозному,
твердому насту во дворе перед домом, затем срывающийся от гнева
молодой голос стал грозно кликать на помощь слуг, и тут же
забегали, как нахлестанные, грумы, и зашевелились, зашаркали по
полу, поднимаясь, те, кто устроился спать, но не спал, в холле.
В темноте раздавались торопливые, бестолковые шаги -- люди
суетились, спотыкались, сталкивались; шуршал под ногами
тростник; поспешно чиркал об огниво кремень, потом после
нескольких попыток занялась лучина, огонь в заложенном на ночь
дерном очаге разгорелся и был зажжен первый факел -- с ним
побежали зажечь остальные. Уединившаяся в соларе четверка едва
успела выйти в холл навстречу всему этому шуму, как наружная
дверь задрожала под бешеными ударами и снаружи раздались
яростные крики и требования немедленно отворить.
тут же были сбиты с ног тяжеленной дверью, которая распахнулась
с такой силой, что стукнулась о стену, и в холл влетел
Росселин. В дрожащем свете разгорающихся факелов выделялась
всклокоченная от бешеной скачки копна льняных волос на
непокрытой голове и сверкающие синие глаза. Вместе с ним в холл
влетел и морозный ночной воздух, и все факелы сразу замерцали и
закоптили. Сенред, как раз в этот момент выходивший из солара,
был пригвожден к порогу пылающим взором собственного сына.
на него Росселин. -- Какие игры ты затеял за моей спиной?
испытанию, и Сенред сам прекрасно это понимал. В минуту
сомнения удобнее всего воспользоваться репутацией домашнего
тирана, но за Сенредом таковой не числилось. Однако он все-таки
попытался перехватить упущенную инициативу.
посылал за тобой? Или, может, твой господин позволил тебе
отлучиться? Кто из нас двоих освободил тебя от службы?
и ни у кого я не спрашивал разрешения. А что до присяги, от нее
ты сам освободил меня своим обманом. Я-то ничьим доверием не
злоупотребил. Я помню свой долг перед Одемаром де Клари и, если