которым поклонялись.
так, чтобы это заметил Петар. Тот конечно же заметил и рассмеялся.
играть в эти игры только на смертном одре. Ни в ком так не заложен
комплекс полноценности, как в мужчинах, претендующих на то, чтобы быть
сильными.
касается дружбы, здесь разговор особый, как мне сейчас кажется. Ты ждал,
пока я начну серьезный разговор, не задавал вопросов, хотя ты должен был
задать мне вопрос, так что о дружбе не стоит. И хорошо, что вспомнил про
мой идеал. Ты верно понял, Звонимир. Только не в Веезенмайере дело - ты
тоже это понял, - а в Мандиче. Не видел его сегодня?
занимается интеллигенцией: за Мандичем завтра будет пущено наблюдение, а
оно приведет наших людей ко всему коммунистическому подполью.
нацистам, либо к Коминтерну. Победят одна из этих двух сил. Словом, я
хочу, чтобы ты сейчас, сегодня поехал к нему и попросил его прервать все
связи с "товарищами", пока они не легализованы правительством. Я ничего не
смогу поделать, если связи будут установлены. Их немедленно арестуют, и
это будет еще один удар по тем силам, которые могут спасти Югославию в
предстоящей борьбе. Часть коммунистов, кстати, уже взята.
партия здесь, которая называет себя югославской. Тебе странно слышать эти
слова от полицейского? Но не все же в полиции дубины. Кому-то надо сидеть
в полиции, чтобы думать и о будущем страны. Мне коммунисты так же
антипатичны, как и тебе, но нельзя же быть слепцом! Если мы хотим
сохранить государство, мы обязаны включать их силы в расклад общей борьбы.
Звонимир. Понимаешь? Все.
Мне, вернее. Я привлек его к работе: тут собираются интересные люди,
потому что тихо и еда отменная. Все считают, что Мамед плохо понимает
по-хорватски. В общем-то это так, но он хорошо понимает меня...
возможность работать, нужна надежная страховка, Звонимир.
на день раньше его коллеги, сообщила о цепи: после ухода Звонимира Взика
профессор посетил паровозного машиниста Фичи, тот отправился к юристу
Инчичу, который, в свою очередь. встретился со студентом университета
Косом Славичем, на квартире которого в тот вечер собрались пять членов
подпольного ЦК, непосредственно связанные с Тито.
четко проведенную, спрятал в сейф адреса явочных квартир и фотографии их
хозяев, но рапорта начальству, как того требовал устав, писать не стал. Он
ждал, как будут развиваться события. Все должен был решить вопрос,
обсуждавшийся на бесконечных вечных заседаниях кабинета: объявлять
мобилизацию армии по плану Р-41, согласно которому следовало немедленно
входить в контакт с греками, чтобы выстраивать общую линию обороны против
Италии, Германии, Венгрии, Болгарии и Румынии, или же сделать главную
ставку на попытку политического решения кризиса, на новое соглашение с
Гитлером. Берлин вел игру: чиновники МИДа, принимая югославского посла,
намекали на возможный компромисс; германский же поверенный в делах в
Белграде считал такой компромисс невозможным. Когда есть два выхода,
человек пребывает в колебании, какой выбрать. Генеральному штабу вермахта
только этого и надо было: каждый час, не то что день, ослаблял противника,
ибо югославам надо было развернуть войска на трех тысячах километров ее
границ. Это значило, что сотни паровозов и автомашин, тысячи вагонов
должны быть подготовлены, заправлены углем или бензином; это значило, что
интенданты обязаны приготовить помещения для войск, обеспечить их питанием
и медикаментами. Однако вся эта гигантская машина могла быть пущена лишь в
тот момент, когда правительство объявит мобилизацию.
сфабриковать в тихих кабинетах тайной полиции, и поэтому задача германской
разведки заключалась в том, чтобы установить истину и сообщить в Берлин
совершенно точно, чего следует ожидать в ближайшие часы. Веезенмайер
поручил Дицу именно этот вопрос, хотя, в общем-то, такая задача не входила
в прерогативы его "специальной группы". Но он правильно учуял в слухах
несфабрикованность. Он не знал, конечно, о разногласиях между премьером
Симовичем и генштабом, требовавшим развернуть мобилизацию в тот же день,
когда был свергнут Цветкович. Не знал он и о том, что Симович принял
решение, отмеченное двойственностью: "объявить к третьему апреля скрытую
мобилизацию". Симович отвел семь дней на решение конфликта политическим
путем, не поняв, что лучшее решение политического конфликта с таким
человеком, как Гитлер, - противопоставление силе силы. Симович продолжал
уповать на "рыцарскую честь" и "военное джентльменство". Когда ему
говорили, что "банде надо противопоставлять не довод, а силу", Симович
морщился: "В вас говорит предвзятость. В конце концов они европейцы, а не
гунны".
не стараясь на них повлиять, его убежденность в том, что л и ч н о с т ь
должна лишь формулировать очевидное и не забегать, суетясь, вперед, в
неведомое и пустое будущее, - сыграла с ним злую шутку: он без боя отдал
"темп", вещал, вместо того чтобы действовать, и з о б р а ж а л, вместо
того чтобы б ы т ь.
вдоль восточных границ Югославии.
Гостям подавали капустный салат, свиные отбивные, а фюреру вареную рыбу и
картофель с оливковым маслом.
Гитлер. - Если бы повара не знали, что вы сегодня здесь ужинаете, мне бы
не удалось выпросить у них эту красную кислую гадость...
ежедневно пить по стакану красного французского вина, потому что только
так можно уравновесить извечную несправедливость природы: солнце светит на
виноградниках Прованса раза в полтора активней, чем в Мекленбурге, а
французское вино - это витаминизированный концентрат солнца.
его на Вильгельмштрассе, а Кейтель отдаст приказ войскам быть наготове,
чтобы оказать вооруженную поддержку винолюбивым политикам. Как салат?
по-славянски.
приказал проверить генеалогию повара.
добрых, аристократических кровей, - сказал Розенберг, - в России капусту в
салатах почти не используют - картошка, морковь, соленый огурец и немного
зеленого горошка.
перед тем, как я уехал из Вены в Мюнхен.
Березин Федор
Херберт Фрэнк
Фазиль Искандер
Браун Дэн
Вронский Константин
Смит Кордвейнер