Чтение 29–й страницы книги ~Экспансия

то я бы просил тебя побеседовать с той, которая вся в белом". - Роумэн
рассмеялся, пояснив: - Это гуляет крошечный ковбой, который стоит
пятьдесят миллионов, Раумэн, видишь, вырядился в костюм первых
поселенцев...

- Ты что, намерен быть его сводником? - спросил Спарк с нескрываемым
презрением.

- А почему бы и нет? Во мне родился инстинкт иждивенца, я постоянно
хочу к кому-то пристроиться, чтобы не думать о завтрашнем дне... Я же
у в о л е н, Грегори... Я не дослужил нужных лет до пенсии... Я в любую
минуту могу оказаться безработным...

Он поднялся, сказал Спарку, что сейчас вернется, пусть пьет, стол
оплачен, подошел к громадной корове в белом; странно, отчего карликов
тянет на таких бабищ, он же с ней не справится; поклонился женщине и
спросил разрешения присесть, ощущая на спине скрещивающиеся взгляды Спарка
и скотовода.

- Что ж, подсаживайтесь, - голос у толстухи был низкий, хриплый,
мужской. - Есть проблемы?

- Мой друг мечтал бы познакомиться с вами, красивая.

- Твой сосед, длинный красавчик?

- Нет, тот не знает никого, кроме жены, он священник...

- У священников нет жен...

- Бывший священник, - усмехнулся Пол. - У него были неприятности с
Ватиканом, он вступил в коммунистическую партию, а попам это запрещено под
страхом кастрации, вот епископ ему и предложил: либо я тебя кастрирую,
либо уходи подобру-поздорову из лона святой церкви... Но у него жена поет
в хоре, контральто...

- У тебя больные глаза, - заметила женщина. - Покажись врачам.

- Залеченный сифилис, - ответил Роумэн. - Я показывался. Поздно,
ничего не попишешь, хирургия бессильна, а я верю только хирургам.

Женщина вздохнула:

- Пусть тот, больной, отрежут, а пришьют новый, сейчас делают
чудеса... Так кто хочет меня пригласить?

- Вон тот гигант, - Роумэн показал глазами на карлика. - Он стоит
полсотни миллионов.

- Я лучше с тобой пойду бесплатно, чем с ним пересплю за миллион. Я
могу во сне раздавить его, как деревенская кормилица господского младенца.

- Устроим похороны, - Роумэн снова усмехнулся. - Напьемся от души.

- Ты - трезвый.

- Просто я пью хорошо.

- Ты - трезвый, - повторила женщина. - Валяй отсюда, я не пойду к
карлику, у меня серьезная клиентура.

- А ко мне бесплатно пойдешь?

- Пойду.

- Давай усыновим карлика? А?

- Пусть уж он нас с тобой усыновит, - женщина осторожно поправила
свою пышную прическу. - Я правду говорю... Если хочешь - едем ко мне, ты
мне симпатичен.

- Тебя как зовут?

- Мари Флэр, - ответила женщина. - У меня красивое имя. Правда?

- Очень. Слушай, Мари Флэр, сделай милость, позволь все же этому
маленькому придурку подойти к тебе, а? Ну что с тебя станет, если он
угостит тебя шампанским?

- А ты?

- У меня нет денег на шампанское... Нет, вообще-то есть, но я очень
скупой, берегу на черный день...

- Да я тебя сама угощу. У меня сегодня был клиент, я в порядке. А ты
совсем отвалишь или потом вернешься?

- Вернусь, честное слово, приду...

- Ладно, - женщина кивнула, - пусть поит шампанским. Я ему сейчас
назову марку начала века, - за такие деньги можно стадо купить, поглядим,
на что он способен...

Карлик, увидав улыбку Роумэна, поднялся; его высокие сапожки тридцать
седьмого размера были на каблучках, как у оперной певицы; важно ступая, он
отправился к Мари Флэр, галантно поклонился женщине, сел рядом и сразу же
пригласил мэтра.

- Этот в порядке, - вернувшись к Спарку, сказал Роумэн; вздохнув,
выпил еще один "хайбол", положил ладонь на холодные пальцы друга: - Не
сердись, Грегори. Мне плохо. Мне так плохо, как никогда не было.

- Порой мне кажется, что ты играешь какую-то роль, Пол.

- Хорошо обо мне думаешь...

- Скажи правду: ты ничего не затеял?

Роумэн полез за своими вечно мятыми сигаретами, усмехнулся,
сокрушенно покачал головой:

- Спи спокойно, Грегори. Больше я вас не подставлю... Больше никто и
никогда не похитит мальчиков...

- Ты говоришь не то. Пол.

- Я говорю именно то, что ты хочешь услышать.

- Ты говоришь плохо. Пол. Мне даже как-то совестно за тебя.

- Зачем же ты приехал? Валяй к себе в Голливуд, тебя заждалась
Элизабет.

- Ты похож на мальчишку, который нашкодил и не знает, как ему выйти
из того ужасного положения, в которое он сам себя загнал...

- Зачем ты так? Хочешь поссориться?

- Не я хочу этого, - ответил Спарк.

- Почему же? Тебе выгодно поссориться со мной... Тогда от тебя
окончательно отстанут...

- Ты плохо выглядишь, Пол... Знаешь, Эд Рабинович купил себе клинику,
он лучший кардиолог, какие только есть, потому что добрый человек... Я
сказал ему, что у тебя аритмия и сердце молотит, когда меняется погода, он
ждет тебя, вот его карточка, возьми...

- Ты очень заботлив. Только я не знаю никакого Рабиновича.

- Знаешь. Вот его визитная карточка, возьми, пригодится... Он воевал,
потом поселился в Голливуде, играет на виолончели...

- Ну и пусть себе играет вдвоем с Эйнштейном. Отчего это все евреи
тянутся к виолончели? Что им, скрипки мало?

- Не хватает тебе стать антисемитом.

- А что? За это платят. И сразу же объявится множество тайных
покровителей...

Спарк усмехнулся:

- Особенно на Уолл-стрите, сплошные протестанты...

- Гейдрих тоже был замаран еврейской кровью, а не было антисемита
более кровавого, чем он... Дело не в крови, а в идеологии стада, которое
ищет оправдание злу в чужой силе...

- Пол...

- Ну?

- Мы тебя все очень любим.

- Спасибо.

- Ты что сник?

- Я? - Пол удивился. - Я не сник. Наоборот. Будь здоров, Грегори,
давай жахнем.

Спарк выпил, улыбнулся:

- А кто будет выручать мою шоферскую лицензию? Ты?

- Оставайся у меня, а? Это будет так прекрасно, Грегори, если ты
останешься у меня! Я сделаю яичницу! У меня есть хлеб и масло, кажется, и
сыр. Устроим пир! А? И виски я еще не допил, и джин, оставайся, Грегори!

- Пол... там же мальчики... Я и сейчас, как на иголках...

Роумэн сник:

- Вот видишь... А ты говорил...

- Хорошо. Я останусь.

- Не говори ерунды. Я часто теряю ощущение реальности, Грегори. Я не
имел права предлагать тебе это, не думай, я не испытывал тебя. Просто я...
Не сердись... Езжай, поцелуй Элизабет, она прелесть... И постой над
кроватками мальчишек. Посмотри на них внимательно, подивись чуду, они ведь
у тебя чудо, правда... Давай выпьем за них, а?

- Едем ко мне, Пол. Там и надеремся. Как раньше, втроем. Элизабет, ты
и я. Ты ляжешь спать в комнате, рядом с комнатой мальчиков, где вы спали с
Крис...

- Тебе доставляет наслаждение делать мне больно?

Девушка принесла виски; Роумэн снова попросил принести еще три
порции, сразу же выпил свой "хайбол", закурил, и Спарк почувствовал, как
сейчас ж у т к о во рту Пола, он словно бы стал им, ощутив горечь и
судорогу в животе, а потом ощутил симптом рвоты, даже понял ее
приближающийся желтый, желчный вкус.

- Не кури, Пол. Не сходи с ума. Ты нарочно играешь жизнью. Зачем?
Если уж она тебе совсем не дорога, распорядись ей ко всеобщему благу.

- Это как? Застрелить Трумэна? Привести нашего друга Даллеса в кресло
президента и вернуться в разведку? Эмигрировать к Сталину и организовать
американское правительство в изгнании? Или поцеловать задницу Макайру и
написать покаянное письмо: "меня опутали левые, но теперь я прозрел,
спасите"?!

- Едем, Пол. - Спарк поднялся. - Едем.

- Хорошо хоть не посмотрел на часы, б р а т. Езжай. С богом. Я еще
погуляю чуток.

- Что мне написать Крис?

- А я разве нанял тебя в посредники? Не лезь в чужие дела, это
неприлично.

- Завтра тебе будет стыдно за то, что ты мне говорил сегодня.

- А тебе? Какого черта ты приперся с ее письмом?! Ты думаешь, у меня
нет сердца?! Я всегда смеюсь, "ах, он такой веселый, этот Пол, у него
прекрасный характер, с ним так легко"... А ты знаешь, чем мне это дается?!