Чтение 29–й страницы книги ~Красная жара~

Но полиция проводила их не в управление, а в Главную больницу
графства Кук - и через въезд они попали к отделу медицинского
обследования и моргу. Ридзик почувствовал холодок. Кого на этот раз
пришил Виктор?

Небольшая группа полицейских стояла у металлического столика на
колесах. Бесформенный черный мешок скрывал тело. Работник лаборатории
потянул за молнию, раскрывая этот саван.

Взору собравшихся предстало лицо Кэт Манзетти - необычайно бледное, с
прилипшими к нему волосами. Ридзик издал невольный стон. Данко замер,
ошеломленный. Он обещал ей свободу в обмен на помощь. За это Виктор
поплатится тоже.

- Ее выловили из реки час назад, - сухим голосом произнес Стоббз,
словно читая лекцию отряду новобранцев. - Предварительный осмотр
обнаружил перелом шейных позвонков. Смерть произошла от удушья.

- Отвезите на вскрытие, - приказал Доннелли. В ушах у Данко звучали
слова, произнесенные Виктором во тьме подземного гаража: "Она мне
пригодилась. Украсила часть моей жизни в этом городе. А в остальном она
- ничто".

- Это сделал Виктор, - сказал он. Доннелли резко посмотрел на него:

- Подержите язык за зубами, капитан. И вы тоже, Ридзик. - Доннелли
оттащил Стоббза в сторону и зашипел ему на ухо:

- Если я стану разговаривать сейчас с одним из них, то наверно,
схвачу инфаркт.

- Командир...

- Я вам точно говорю. Заткните их, Стоббз. Им конец. С Данко я хочу
поговорить у себя в кабинете. Мне нужен от него какой-нибудь доклад, -
он медленно покачал головой. - Знаете, я очень ошибался, когда решил,
что мы ничего больше не потеряем.

Он двинулся прочь, но тут к нему подбежал Ридзик. Арту пришла в
голову совершенно замечательная мысль.

Но Доннелли не проронил даже и слова. Одного взгляда на лицо
командира было достаточно, чтобы понять, что никакие коврижки не убедят
этого человека в том, что Ридзик заслуживает предоставления ему еще хотя
бы одного-единственного шанса.

Данко не сводил глаз с лица Кэт. Он чувствовал свою вину за
происшедшее - а кто же еще почувствует? Уж, во всяком случае, не Виктор.

- Она - его жена, - заметил Стоббз.

- Да, - ответил Ридзик, - жена. Сукин сын. А его-то сестричка
считает, что ей тяжко пришлось с Пэтом Нунном.

- Вы, ребята, по уши в дерьме, - сказал Стоббз.

- Глубокая мысль, - ответил Ридзик.

Санитары покатили столик с телом. Данко проводил его взглядом, как
провожают уходящий поезд. Он не поворачивался, пока не захлопнулась
бесшумно стальная дверь.

- У нее не было выбора.

- И у вас тоже, - сказал Стоббз. - Ридзик, вы переводитесь на работу
в канцелярию. С сего момента.

Что ж, Ридзик так и предполагал.

- Данко, вы отправляетесь домой. Туда, где вам и следует быть.

Данко не пошевелил и мускулом. "Нет уж", - подумал он.

***

Доннелли решил, что если ему удастся выдержать переговоры сперва с
парой русских дипломатов, а потом еще и с Данко, то он сможет поздравить
себя с тем, что сумел сохранить свою сердечно-сосудистую систему еще на
один день.

Хваткий дипломат Муссорский изо всех сил старался быть мил;
Степанович действовал в своем привычном подкупающем репертуаре. Оба
дипломата время от времени поглядывали сквозь заслон из растений и
аквариумов на комнату дежурных, где Ридзик, сидя за своим столом, с
необычайной медлительностью стучал на машинке. Рядом с его столом сидел
Данко, отсутствующим взглядом уставившись в пространство. Глядели
русские туда, чтоб убедиться, что Данко все еще на месте - невозможно
было допустить, чтобы он снова скрылся. Им вовсе не хотелось приносить
себя в жертву из-за товарища капитана Ивана Данко.

- Когда мы сможем забрать его? - спросил Григорий Муссорский.

- Когда я с ним разберусь, - резко ответил Доннелли. Он полистал
бумаги на своем столе. - Мне это не доставляет особой радости. Но нам
надо соблюдать наши процедуры, знаете ли.

- Москва настаивает, чтобы капитан Данко немедленно вернулся и
представил полный отчет.

- Да пусть ваша Москва идет к... - Доннелли постарался успокоиться. -
Пусть ваша Москва займется своими процедурами, когда я закончу со
своими. Это пока еще наша страна, товарищ, а я пока еще руковожу этим
полицейским отделением.

- Капитан Данко находится вне вашей юрисдикции.

- Да и черт с ним! - Доннелли почувствовал, как поднимается его
давление. - Ладно.., ладно.., когда его рейс?

- Сегодня вечером в двадцать два ноль ноль, - сказал Степанович.

- Хорошо. К этому времени я закончу. Капитана и сопровождение до
аэропорта вы получите в девять. Но сперва мне нужно с ним поговорить.
Дайте мне на это время, а потом он ваш. Даю вам свое слово.

Дипломаты предпочли бы, чтобы им дали Данко. Они бы отвезли его в
Советское консульство, там доктор ввел бы успокоительное - и тогда Данко
можно было бы отвезти в аэропорт когда им угодно, и как им угодно. Если
бы удалось забрать Данко сразу, то не понадобилось бы сопровождение. Но
они понимали, что правила тут диктует Доннелли. А им оставалось лишь
скрежетать зубами и подчиниться этим правилам.

Ридзик, склонившись над машинкой, долбил по клавишам со скоростью,
приближающейся к одному слову за месяц. Одри, секретарша Доннелли,
похлопала его по плечу:

- Я могу сделать это для тебя на компьютере за полчаса. Кстати,
Доннелли хочет вас видеть.

- Черт, - пробормотал Ридзик. - Началось.

- Не тебя, Арт. Капитана Данко.

- Хорошо, - Данко встал.

- Нет. Ничего хорошего, - ответила Одри. - На вашем месте я бы надела
каску.

Поднявшись, Данко оправил пиджак и подтянул узел на галстуке, словно
отличник боевой подготовки перед парадом. Быстрым шагом устремился он в
кабинет Доннелли.

Ридзик проводил его взглядом:

- Знаешь, Одри, я почти завидую этому хрену.

- Отчего?

- Когда он вернется домой, то его просто кокнут. А может, пошлют на
рудники. Говорят, в Сибири в это время года красиво. А я? Начнутся
слушания и допросы, административные наказания, пресса, и
что-бы-сказала-моя-мама - и уже потом мне наступит конец.

Он снова вернулся к машинке:

- Ты уверен, что не хочешь, чтобы я напечатала это за тебя?

- А я не прочь потянуть, Одри. Чем скорее я закончу, тем скорее меня
отправят в молотилку.

- Попробуй отыскать светлые стороны, Арт. Проверь, кто тебе звонил, -
она похлопала по телефону. - Может, тебя ждет выигрыш в лотерее.

Он почти допечатал очередное слово после ее ухода, но затем пустил
пленку автоответчика. Обычная белиберда:

"Привет, Ридзик, это Салли из Цицеро. Мы все еще ждем твоего рапорта
по поводу 560 на прошлой неделе в..."

Ридзик включил перемотку. Услышал звук очередного соединения. Это был
Пэт Нунн:

"Кстати, Арт, слушай, я кое что забыл. Ты сука", затем раздался звук
брошенной трубки.

Было еще сообщение из прачечной: рубашки его постираны.

После чего последовала длинная пауза и вслед за ней - задыхающийся
голос. Голос из могилы: Кэт Манзетти. Ридзик почувствовал, что его
словно ударило током:

- Нужно говорить быстро. Сегодня у Виктора сделка.

Комиски-Парк. Во время игры. В комнате у смотрителя стадиона. Только
два человека - Виктор и еще один, - в ее голосе чувствовался страх. - Не
могу говорить отсюда, тяжело". Она повесила трубку. Звоня, она покупала
себе жизнь, но покупка не состоялась.

***

Доннелли был холоден и собран. Он знал - по крайней мере, ему
казалось, что знал, - как вести себя с Данко. Как мужчина с мужчиной,
как полисмен с полисменом. Он даже попытался представить себя русским
ментом - все ради того, чтобы добраться до Данко, чтоб раскрыть дно этой
свалки.

Данко стоял, как всегда. Ридзик ясно дал понять ему, что теперь
Доннелли стал их врагом: во власти командира послать его домой - и без
Виктора. Нужно быть настороже.

- Теперь, - спокойно произнес Доннелли, - мы вот как поступим,
капитан. Сделаем так, чтобы вам было удобно. Расслабимся.

Данко надеялся, что это не означает, что ему придется кормить рыбок.

- Мы расслабимся на русский манер, - командир открыл небольшой
холодильник, стоящий у него под столом, и вытащил высокую, полную
бутылку холодной как лед "Столичной". Данко отметил, что это самый
дешевый сорт из тех, что можно купить в Советском Союзе, но он пивал и