Чтение 284–й страницы книги ~Граф Монте-Кристо~

Вслед за Дангларом спустился по лестнице и Пеппино.

Как было условленно, у дверей банкирского дома Томсон и Френч ждала
карета. Чичероне - личность весьма услужливая - распахнул дверцу.

Данглар вскочил в экипаж с легкостью двадцатилетнего гоноши.

Чичероно захлопнул дверцу и сел на козлы рядом с кучером.

Пеппино поместился на запятках.

- Вашему сиятельству угодно осмотреть собор святого Петра? - осведо-
мился чичероне.

- Для чего? - спросил барон.

- Да чтобы посмотреть.

- Я приехал в Рим не для того, чтобы смотреть, - отвечал Данглар; за-
тем прибавил про себя, со своей алчной улыбкой: - Я приехал получить.

И он ощупал свой бумажник, в который он только что положил аккреди-
тив.

- В таком случае ваше сиятельство направляется...

- В гостиницу.

- В отель Пастрняи, - сказал кучеру чичероне.

И карета понеслась с быстротой собственного выезда.

Десять минут спустя барон уже был у себя в номере, а Пеппино уселся
на скамью у входа в гостиницу, предварительно шепнув несколько слов од-
ному из упомянутых нами потомков Мария и Гракхов; потомок стремглав по-
несся по дороге в Капитолий.

Данглар был утомлен, доволен и хотел спать. Он лег в постель, засунул
бумажник под подушку и уснул.

Пеппино спешить было покуда; он сыграл с носильщиками в "морра", про-
играл три скудо и, чтобы утешиться, выпил бутыль орвпетского вина.

Па другое утро Данглар проснулся поздно, хоть накануне и лег рано;
уже шесть ночей он спал очень плохо, если даже ему и удавалось заснуть.

Он плотно позавтракал и, равнодушный, как он и сам сказал, к красотам
Вечного города, потребовал, чтобы ему в полдень подали почтовых лошадей.

Но Данглар не принял в расчет придирчивости полицейских и лепи стан-
ционного смотрителя.

Лошадей подали только в два часа пополудни, а чичероне доставил визи-
рованный паспорт только в три.

Все эти сборы привлекли к дверям маэстро Пастрини изрядное количество
зевак.

Не было также недостатка и в потомках Мифня и Гракхов.

Барон победоносно проследовал сквозь толщю зрителей, кричавших его
"сиятельством" в надежде получить на чай.

Ввиду того что Данглар, человек, как известно, весьма демократических
взглядов, всегда до сих пор довольствовался титулом барона и никогда еще
не слышал, чтобы его называли сиятельством, был этим очень польщен и
роздал десяток серебряных монет всему этому сброду, которому за второй
десяток величать его "высочеством".

- По какой дороге мы поедем? - спросил по-итальянски кучер.

- На Анкону, - ответил барон.

Пастрини перевел и вопрос и ответ, и лошади помчались галопом.

Данглар намеревался заехать в Венецию и взять там часть своих денег,
затем проехать из Венеции в Вену и там получить остальное.

Он хотел обосноваться в этом городе, который ему хвалили как город
веселья.

Не успел он проехать и трех лье по римской равнине, как начало смер-
каться; Данглар не предполагал, что он выедет в такой поздний час, иначе
бы он остался; он осведомился у кучера, далеко ли до ближайшего города.

- Non capisco! [63] - ответил кучер.

Данглар кивнул головой, что должно было означать: отлично!

И карета покатила дальше.

"На первой станции я остановлюсь", - сказал себе Данглар.

Данглара еще не покинуло вчерашнее хорошее расположение духа, к тому
же он отлично выспался. Он развалился на мягких подушках превосходной, с
двойными рессорами, английской кареты; его мчала пара добрых коней; он
знал, что до ближайшей станции семь лье. Чем запять свои мысли банкиру,
который только что весьма удачно обанкротился?

Минут десять Данглар размышлял об оставшейся в Париже жене, еще минут
десять о дочери, странствующей по свету в обществе мадемуазель д'Ар-
мильи; затем он посвятил десять минут своим кредиторам и планам, как
лучше употребить их деньги; наконец, за отсутствием каких-либо других
мыслей, закрыл глаза и заснул.

Впрочем, иногда, разбуженный особенно сильным толчком, Данглар на ми-
нуту открывал глаза; каждый раз он убеждался, что мчится все с той же
быстротой по римской равнине, усеянной развалинами акведуков, которые
кажутся гранитными великанами, окаменевшими на бегу. Но ночь была холод-
ная, темная, дождливая, и было гораздо приятнее дремать в углу кареты,
чем высовывать голову в окно и спрашивать, скоро ли они приедут, у куче-
ра, который только и умел отвечать, что: "Non capisco!"

И Данглар снова засыпал, говоря себе, что он всегда успеет прос-
нуться, когда доедет до почтовой станции.

Карета остановилась; Данглар решил, что он, наконец, достиг желанной
цели.

Он открыл глаза и посмотрел в оконное стекло, предполагая, что прие-
хал в какой-нибудь город или, по меньшей мере, деревню; по он увидел
только одинокую хибарку и трех-четырех человек, бродивших около нее, как
тени.

Данглар ожидал, что доставивший его на эту станцию кучер подойдет и
спросит следуемую ему плату; он думал воспользоваться сменой кучеров,
чтобы расспросить нового; но лошадей перепрягли, а за платой никто не
явился. Очень удивленный Данглар открыл дверцу; но чья-то сильная рука
тут же ее захлопнула, карета покатила дальше.

Ошеломленный банкир окончательно проснулся.

- Эй! - крикнул он кучеру: - Эй! Mio caro [64].

Эти слова Данглар помнил с тех времен, когда его дочь распевала дуэты
с князем Кавальканти.

Но mio саrо ничего не ответил.

Тогда Данглар опустил окно.

- Эй, приятель! Куда это мы едем? - сказал он, высовываясь.

- Dentro la testa! - крикнул строгий и властный голос.

Данглар понял, что Dentro la testa означает: убери голову. Как мы ви-
дим, он делал быстрые успехи в итальянском языке.

Он повиновался, хоть и не без некоторого беспокойства; это беспо-
койство возрастало с минуты на минуту, и в скором времени в его мозгу
вместо той пустоты, которую мы отметили в начале его путешествия и
следствием которой явилась его дремота, зашевелилось множество мыслей,
как нельзя более способных обострить внимание путника, а тем более пут-
ника в положении Данглара.

В окружающем мраке глаза его приобрели ту зоркость, которая обычно
сопровождает первые минуты сильных душевных волнений и которая от напря-
жения впоследствии притупляется. Раньше чем испугаться, человек видит
ясно; от испуга у него в глазах двоится, а после испуга мутится.

Данглар увидел, что у правой дверцы скачет человек, закутанный в
плащ.

"Должно быть, жандарм, - сказал он себе. - Неужели французская поли-
ция сообщила обо мне по телеграфу папским властям?"

Он решил положить конец неизвестности.

- Куда вы меня везете? - спросил он.

- Dentio la testa! - угрожающе повторил тот же голос.

Данглар обернулся к левому окну.

И у левого окна скакал верховой.

- Я попался, - вздрогнув, пробормотал Данглар.

И он откинулся в глубь кареты, по уже не для тою, чтобы вздремнуть, а
чтобы собраться с мыслями.

Немного погодя взошла луна.

Из глубины кареты Данглар бросил взгляд на равнину и снова увидел те
огромные акведуки, каменные призраки, которые он уже заметил раньше; по
только теперь они были ужо по с правой стороны, а с левой.

Он понял, что карета повернула и что его везут обратно в Рим.

- Я погиб! - прошептал он. - Они добились моей выдачи.

Карета продолжала нестись с ужасающей скоростью. Прошел томительный
час, каждый новый призрак на ею пути с несомненностью подтверждал бегле-
цу, что его везут обратно. Наконец он увидел какую-то темную громаду, и
ему показалось, что карета налетит на нее. Но лошади повернули и поехали
вдоль этой темной громады; то была стена укреплений, опоясывающих Рим.

- Что такое? - пробормотал Данглар, - мы не въезжаем в город; значит,
это по полиция арестовала меня. Боже милостивый! Неужели...

Волосы зашевелились у него на голове.

Он вспомнил рассказы о римских разбойниках, которым не верили в Пари-
же; вспомнил, как Альбер де Морсер развлекал ими г-жу Данглар и Эжени в
те времена, когда он должен был стать зятем одной из них и мужем другой.

- Неужели грабители! - пробормотал он.

Вдруг колеса застучали по чему-то более твердому, чем песчаная доро-
га. Данглар собрался с духом и выглянул: его память, полная подробнос-
тей, которые описывал Альбер, подсказала ему, что он находится на Аппис-
вой дороге.

Налево, в низине, виднелась круглая выемка.

Это был цирк Каракаллы.

По приказанию человека, скакавшего справа, карета остановилась.

В то же время с левой стороны открылась дверца.

- Scendi! [65] - приказал чей-то голос.

Данглар немедленно вышел из экипажа; он еще не мог говорить
по-итальянски, но уже понимал все.

Барон, ни жив ни мертв, оглянулся по сторонам.