Чтение 289–й страницы книги ~Тысяча и одна ночь~

И тогда ибн аль-Кариби сказал: "Тебе будет две трети, а мне треть!"

И Масрур согласился на это после больших колебаний, а затем ибн
аль-Кариби вышел с ним, и, придя к повелителю правоверных, он при-
ветствовал его, как приветствуют халифов, и встал перед ним. И повели-
тель правоверных сказал ему: "Если ты меня не рассмешишь, я ударю тебя
этим мешком три раза". Тогда ибн аль-Кариби сказал про себя: "А что мо-
жет быть от трех ударов этим мешком, если даже удары бича меня не терза-
ют?" (А он думал, что мешок пустой.)

И затем он повел речи, которые могут рассмешить разгневанного, и стал
рассказывать всякие смешные вещи, но повелитель правоверных не засмеялся
и не улыбнулся. И тогда ибн аль-Кариби удивился и почувствовал тоску и
испугался, а повелитель правоверных сказал ему: "Теперь ты заслужил уда-
ры". И он взял мешок и ударил ибн аль-Кариби один раз (а в мешке было
четыре голыша, и каждый голыш весил два ритля), и удар пришелся ему по
шее, и он закричал великим криком и вспомнил об условии, которое было у
него с Масруром, и сказал: "Прости, о повелитель правоверных! Выслушай
от меня два слова". - "Говори, что пришло тебе на ум!" - молвил халиф. И
ибн аль-Кариби сказал: "Масрур поставил мне условие, и я сговорился с
ним о том, что из милости, которая достанется мне от повелителя право-
верных, треть будет мне, а ему две трети, и он согласился на это только
после больших стараний. И ты не наградил меня ничем, кроме ударов, и
этот удар - моя доля, а два остальных удара - его доля. Я уже получил
свою долю, а он - вон он стоит, о повелитель правоверных, - дай ему его
долю".

И когда повелитель правоверных услышал его слова, он так рассмеялся,
что упал навзничь, и, призвав Мансура, ударил его один раз, и Масрур
закричал и сказал: "О повелитель право верных, довольно с меня одной
трети, отдай ему две трети..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Четыреста первая ночь

Когда же настала четыреста первая ночь, она сказала: "Дошло до меня,
о счастливый царь, что Масрур сказал: "О повелитель правоверных, до-
вольно с меня одной трети, отдай ему две трети..."

И халиф стал смеяться над ними и дал каждому по тысяче динаров, и они
ушли, радуясь тому, что пожаловал им халиф.

Рассказ О БЛАГОЧЕСТИВОМ ЦАРЕВИЧЕ

Рассказывают, что у повелителя правоверных Харуна ар-Рашида был сын,
который достиг шестнадцати лет жизни, и жил он отвратившись от мира,
шествуя по пути постников и богомольцев. И он выходил на кладбище и го-
ворил: "Вы владели миром, но не спасло это вас, и пришли вы к могилам.
О, если бы только я мог знать, что вы сказали и что было вам сказано!"
[415] И он плакал плачем испуганного и устрашенного я произносил слова то-
го, кто сказал:

Пугают меня носилки всегда и вечно,

И горько мне слышать плакальщиц рыданья.

И случилось, что его отец проезжал мимо него торжественным выездом, и
его окружали везири и вельможи царства и обитатели его страны, и они
увидели сына повелителя правоверных, и на теле его был кафтан из шерсти,
а на голове плащ из шерсти, и одни люди говорили другим: "Этот юноша
опозорил повелителя правоверных среди царей. Если бы халиф пожурил его,
он наверное отступился бы от того, чем он занят".

И повелитель правоверных услышал их слова и заговорил об этом со сво-
им сыном и сказал: "О сынок, ты позоришь меня тем, что ты делаешь". Но
его сын посмотрел на него и ничего не ответил. А потом он взглянул на
птицу, сидевшую на одной из бойниц дворца, и сказал: "О птица, заклинаю
тебя тем, кто тебя сотворил, упадя на мою руку". И птица опустилась на
руку юноши. А потом он оказал ей: "Вернись на свое место!" И птица вер-
нулась на место. "Упади на руку повелителя правоверных", - сказал ей ца-
ревич, но птица не захотела упасть на его руку. И юноша сказал своему
отцу, повелителю правоверных: "Это ты опозорил меня среди друзей Аллаха
своей любовью к здешнему миру, и я решил расстаться с тобой такой разлу-
кой, что вернусь к тебе только в последней жизни".

И затем он спустился в Басру и работал там с рабочими, меся глину, и
зарабатывал каждый день только дирхем и даник, и на даник он кормился, а
дирхем раздавал милостыней.

Говорил Абу-Амир аль-Басри: "У меня в доме упала стена, и я вышел на
стоянку рабочих, чтобы присмотреть человека, который бы поработал для
меня. И мой взор упал на прекрасного юношу со светлым ликом, и я подошел
к нему и приветствовал его и сказал: "О любимый, хочешь ты работать?" -
"Да", - ответил он. И я сказал: "Ступай со мной строить стену". А юноша
молвил: "На условиях, которые я тебе поставлю". - "О любимый, а каковы
твои условия?" - спросил я. И юноша ответил: "Плата - дирхем и даник, и,
когда прокричит муэдзин, ты отпустишь меня помолиться с людьми". И я
сказал: "Хорошо". И взял его и пошел с ним в дом, и он работал работой,
подобной которой я не видел. И я напомнил ему об обеде. И он сказал:
"Нет". И я понял, что он постится, а услышав призыв на молитву, он ска-
зал мне: "Ты знаешь условие?" И я ответил: "Да".

И тогда он распустил пояс и занялся омовением и совершил омовение,
лучше которого я не видывал, а потом он вышел помолиться и помолился с
народом, а после этого вернулся к работе. Когда же раздался призыв к
предзакатной молитве, он омылся и пошел на молитву, а затем вернулся к
работе, и я сказал ему: "О любимый, кончилось время работы - рабочие ра-
ботают до предзакатной молитвы". Но он воскликнул: "Слава Аллаху! Моя
работа до ночи". И не переставая работал до ночи.

Я дал ему два дирхема, и, увидев их, он спросил: "Что это?" И я отве-
тил: "Это часть платы за твою старательную работу для меня!" Но он бро-
сил мне дирхемы и сказал: "Я не хочу прибавки к тому, что было у словле-
но между нами".

И я стал его соблазнять, но не мог осилить и дал ему дирхем с дани-
ком, и он ушел. Когда же настало утро, я рано пошел на стоянку, но не
нашел его и спросил про него, и мне сказали: "Он приходит сюда только в
субботу".

И когда пришла следующая суббота, я отправился к этому месту и нашел
его и сказал: "Во имя Аллаха! Пожалуй на работу!" А он молвил: "На усло-
виях, которые ты знаешь". - "Хорошо", - сказал я. И пошел с ним домой и
встал и принялся смотреть на него, а он меня не видел. И он взял немного
глины и положил ее на стену, и вдруг камни стали ложиться друг на друга,
и я воскликнул: "Таковы друзья Аллаха!"

И юноша проработал этот день, и сделал за день больше, чем прежде, и
когда настала ночь, я дал ему его плату, и он взял ее и ушел.

Когда же пришла третья суббота, я пошел на стоянку и не нашел юноши,
и спросил про него, и мне сказали:

"Он болен и лежит в палатке такой-то женщины". А эта женщина была
старуха, известная своей праведностью, и у нее была палатка из тростника
на кладбище. И я отправился к палатке и вошел туда, и вдруг вижу, он ле-
жит на земле и под ним ничего нет, и он положил голову на кирпич, и лицо
его сияет светом. И я приветствовал его, и он возвратил мне приветствие,
и тогда я сел у его изголовья, плача о том, что он молод годами и чуже-
земец и получил поддержку, повинуясь своему господу.

А потом я спросил его: "Есть у тебя в чем нужда?" И он ответил: "Да".
- "Какая?" - спросил я. И юноша сказал: "Когда настанет завтрашний день,
ты придешь ко мне на заре и найдешь меня мертвым; ты обмоешь меня и вы-
роешь мне могилу, и не скажешь об этом никому, а завернешь ты меня в
этот кафтан, который на мне, но сначала распори его и поищи в кармане:
вынь то, что там есть, и храни это у себя, а когда ты помолишься обо мне
и похоронишь, отправляйся в Багдад и выследи, когда халиф Харун ар-Рашид
выйдет, и отдай ему то, что ты найдешь у меня в кармане, и передай ему
мой привет".

И затем он произнес исповедание веры и восхвалил своего господа крас-
норечивейшими словами и произнес такие стихи:

"Залог передай того, кончина к кому пришла;

Его ар-Рашиду дай - награда ведь в этом.

"Изгнанник, - скажи ему, - стремился увидеть вас,

Хоть долго вдали он был, но шлет вам привет он.

Вдали он не из вражды к тебе или скуки, нет!

К Аллаху он ближе стал, целуя вам руку.

Вдали от тебя, отец, теперь он лишь потому,

Что чуждо душе его стремленье к мирскому".

А после этого юноша принялся

просить прощения у Аллаха..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Четыреста вторая ночь

Когда же настала четыреста вторая ночь, она сказала: "Дошло до меня,
о счастливый царь, что после этого юноша принялся просить прощения у Ал-
лаха и воссылать привет господину благочестивых и прочитал некоторые
стихи Корана, а потом произнес такие стихи:

"О родитель мой, не дай счастью обмануть себя:

Жизнь ведь кончится, а счастье прекратится.

А когда узнаешь о людях ты, чей плох удел,

То знай, что ты о них вопрошен будешь.

А когда снесешь носилки ты на кладбище,