Чтение 290–й страницы книги ~Виконт де Бражелон или десять лет спустя~

- Да, на руках у своего гувернера, несчастного, преданного слуги, ко-
торый ненамного пережил его.

- Само собою понятно: нелегко снести такую печаль и жить с такой тай-
ной в груди.

Королева не удостоила заметить иронию этих слов. Г-жа де Шеврез про-
должала:

- Несколько лет назад, государыня, я справлялась в самом Нуази-ле-Сек
о судьбе этого столь несчастного мальчика. Там его не считали умершим,
вот почему я не сразу прониклась скорбью вместе с вашим величеством. О,
разумеется, если б я поверила этому слуху, никогда ни один намек на это
горестное событие не пробудил бы законнейшую печаль в вашем сердце, ваше
величество.

- Вы говорите, что в Нуази-ле-Сек ребенка не считали умершим?

- Нет, ваше величество.

- Что же там говорили?

- Говорили... Но, разумеется, это плод заблуждения.

- Все же скажите, что вы там слышали.

- Говорили, что как-то вечером - это было в начале тысяча шестьсот
сорок пятого года - величественная и красивая женщина (что было замече-
но, несмотря на маску и плащ, которые скрывали ее), несомненно, знатная
дама, даже очень знатная дама, приехала в карете на перекресток дорог,
тот самый, на котором, как вам известно, я дожидалась вестей о молодом
принце, когда ваше величество благоволили меня туда посылать.

- И?

- И гувернер привел мальчика к этой даме.

- Дальше!

- На следующий день гувернер с мальчиком уехали из местечка.

- Видите ли, этот рассказ правдив; но бедный ребенок умер внезапно,
что часто случается с детьми в возрасте до семи лет. По словам врачей,
жизнь их в эти годы держится на волоске.

- То, что говорит ваше величество, - истина; никто не знает этого
лучше, чем вы, никто не верит этому столь же безгранично, как я. Но за-
метьте, тут есть одна странность...

"Что еще?" - подумала королева.

- Лицо, сообщившее мне эти подробности, лицо, ездившее справляться о
здоровье ребенка...

- Вы кому-нибудь доверили подобное - поручение?

О, герцогиня!

- Некто немой, как ваше величество, номой, как я; предположим, что
этим некто была я сама. Это лицо, проезжая через некоторое время в Ту-
рень...

- В Турень?

- Узнало и гувернера и мальчика... простите, этому лицу, разумеется,
лишь так показалось, что оно узнало обоих. Оба были живы, веселы и здо-
ровы, оба цвели, один в дни своей бодрой, полной сил старости, другой в
нежные дни первой юности. Судите же после этого, можно ли доверять слу-
хам? Можно ли в нашем подлунном мире верить чему бы то ни было? Но я
утомляю ваше величество. О, я совсем не хотела этого, и я сейчас же отк-
ланяюсь, принеся еще раз уверения в моей почтительнейшей преданности,
ваше величество.

- Останьтесь! Поговорим немного о вас.

- Обо мне? О государыня, не опускайте столь низко свой взор.

- Почему же? Разве вы не стариннейшая моя приятельница... Разве вы
сердитесь на меня, герцогиня?

- Я? Господи боже! У меня нет к этому оснований.

Неужели я явилась бы к вам, будь у меня причина сердиться на вас?

- Годы одолевают нас, герцогиня; мы должны теснее сплотиться в борьбе
против грозящей нам смерти.

- Ваше величество, вы осыпаете меня милостями, произнося такие ласко-
вые слова.

- Никто не любил меня так, никто мне так не служил, как вы, герцоги-
ня.

- Ваше величество помнит об этом?

- Всегда... Герцогиня, я хочу от вас доказательства дружбы.

- Всем своим существом я ваша, ваше величество!

- Но где же доказательство дружбы?

- Какое?

- Обратитесь ко мне с какой-нибудь просьбой.

- С просьбой?

- О, я знаю, у вас самая бескорыстная, самая возвышенная, самая
царственная душа.

- Но хвалите меня чрезмерно, ваше величество, - сказала взволнованно
герцогиня.

- Я не в состоянии воздать вам хвалу, которая была бы равна вашим
заслугам.

- С возрастом под влиянием несчастий очень меняешься, ваше величест-
во.

- Да услышит вас бог, герцогиня!

- Что это значит, ваше величество?

- Это значит вот что: прежняя герцогиня, прекрасная, обожаемая Шев-
рез, ответила бы мне черной неблагодарностью. Она бы сказала: "Мне ниче-
го не нужно от вас". Да будут в таком случае благословенны несчастья,
если они изменили вас и вы теперь, быть может, ответите мне: "Принимаю".

Взгляд и улыбка герцогини смягчились. Она была очарована королевой и
не пыталась скрыть свои чувства.

- Говорите же, моя дорогая, - продолжала королева, - чего вы желаете?

- Итак, я должна высказаться?

- Поскорей, не раздумывая.

- Ваше величество можете принести мне несказанную радость, несравнен-
ную радость.

- Ну, говорите же, - промолвила королева, слегка охладев вследствие
проснувшегося в ней беспокойства. - Только не забывайте, моя дорогая
Шеврез, что теперь надо мной стоит сын, как некогда стоял муж.

- Я буду скромна, моя королева.

- Называйте меня Анной, как прежде, это будет сладким напоминанием о
несравненных днях юности.

- Хорошо. Итак, моя обожаемая госпожа, моя милая Анна...

- Ты еще помнишь испанский?

- Конечно.

- Тогда сообщи мне по-испански, чего ты хочешь.

- Я хочу следующего: окажи мне честь и приезжай ко мне на несколько
дней в Дампьер.

- И это все? - воскликнула пораженная королева.

- Да.

- Только и всего?

- Боже мой, разве вы не видите, что я прошу вас о неслыханном благо-
деянии? Если вы не видите этого, значит, вовсе меня не знаете. Принимае-
те ли вы мое приглашение?

- Конечно, и от всего сердца.

- О, как я признательна вам!

- И я буду счастлива, - продолжала, все еще не вполне уверовав в иск-
ренность герцогини, Анна Австрийская, - если мое присутствие сможет ока-
заться полезным для вас.

- Полезным! - воскликнула, смеясь, герцогиня. - О нет! Приятным, сла-
достным, радостным, да, тысячу раз да! Значит, вы обещаете?

- Даю вам слово.

Герцогиня схватила прекрасную руку королевы и покрыла ее поцелуями.

"Она, в сущности, добрая женщина, - подумала королева, - и... ей
свойственно душевное благородство".

- Ваше величество, - задала вопрос герцогиня, - даете ли вы мне две
недели?

- Конечно. Но для чего?

- Зная, что я в немилости, никто не хотел дать мне взаймы сто тысяч
экю, которые мне нужны, чтобы привести в порядок Дампьер. Но теперь,
лишь только станет известно, что эти деньги пойдут на то, чтобы принять
ваше величество, парижские капиталы рекой потекут ко мне.

- Так вот оно что, - сказала королева, ласково кивнув головой, - сто
тысяч экю! Нужно сто тысяч экю, чтобы привести в порядок Дампьер?

- Около этого.

- И никто не хочет ссудить их вам?

- Никто.

- Если хотите, я их ссужу, герцогиня.

- О, я не посмею.

- Напрасно.

- Правда?

- Честное слово королевы. Сто тысяч экю - это, в сущности, не так уж
много.

- Разве?

- Да, немного. Я знаю, что вы никогда не продавали ваше молчание за
цену, которую оно стоит. Подвиньте мне этот стол, герцогиня, и я напишу
вам чек для господина Кольбера; нет, лучше для господина Фуке, который
гораздо любезнее и приятнее.

- А платит ли он?

- Если он не заплатит, заплачу я. Но это был бы первый случай, когда
бы он мне отказал.

Королева написала записку, вручила ее герцогине и простилась с ней,
расцеловав ее напоследок.